Николай Бодров - Как изучить английский язык самостоятельно. Нестандартные приемы самообучения. Страница 8

И вот в результате некоторых размышлений и поисков он был найден — метод Генриха Шлимана. Это достаточно старый и в общем-то довольно известный метод. Во всяком случае более известный, чем морозовский, хотя и почти столь же редко в полном своем объеме применяемый по причине вполне понятной, житейской: и этот метод работает не «по-щучьему велению», а требует сперва напряжения и большой самоотдачи и только тогда уже дает мощный эффект и в качестве, и в скорости изучения языков. Здесь я хотел бы отметить, что, разумеется, оба метода были не Морозовым и Шлиманом «изобретены» в XIX веке, а что, конечно же, многие и многие поколения до них пользовались аналогичными способами и их разновидностями. Но нас здесь не интересует приоритетность этого вопроса — откуда и когда началось интенсивное обучение языкам. Нам известны два ярких и характерных представителя эффективного и скоростного самообучения — будем же далее для удобства так и называть эти методы: «морозовский» и «шлимановский».

Итак, познакомившись подробнее с новым для себя методом, я стал его активно, насколько удавалось, применять. Поскольку же я применял его зачастую наряду с морозовским, а также и параллельно с другими способами, то и результат не заставил себя ждать. Прежде чем перейти к описанию самого метода и его использования мною, я хочу предельно кратко напомнить читателю историю жизни Шлимана, этого необыкновенного человека, феноменального самоучки, к которому так же, как и к Морозову, в полной мере относится определение “selfmade man”.

Родился Генрих Шлиман в 1822 году на севере Германии в небогатой семье сельского пастора. И скорее всего была ему судьбой уготована безвестная жизнь рядового немецкого бюргера, если бы в силу своей необычайной фантазии, в силу своей влюбленности в мир книг и особенно в чудесную древнегреческую мифологию не увлекся бы он страстно еще в совсем юные годы идеей о раскопках-поисках древнего города Трои и несметных сокровищ царя Приама. Для осуществления этого грандиозного дела необходимы были как огромные денежные средства, так и большие познания: кроме истории и археологии надо было изучить ряд древних и современных языков.

После окончания школы Шлиман устроился работать мелким служащим в банковскую контору. Оказавшись без всякой родительской поддержки, испытывая жестокую нужду, он, не теряя времени, приступил к изучению иностранных языков, понимая, что они ему потребуются также и для избранной им карьеры купца, международного коммерсанта. Часто ютясь в неотапливаемых мансардах, живя впроголодь, он половину своего скудного жалованья тратил на книги и учебники.

Первым всерьез изучаемым языком стал, как это ни странно было после окончания гимназии, его Muttersprache — родной немецкий: Шлиман решил избавиться от своего нижненемецкого диалекта и перейти к правильному литературному языку. Это удалось сделать без особого труда, так как жил он в то время уже в Голландии, где ему приходилось много общаться с образованными соотечественниками-немцами. Но и не только за счет этого: ведь уже тогда, на самом первом этапе приобщения к самостоятельным занятиям практической лингвистикой (кстати, учась в гимназии, Шлиман был еще равнодушен к языкам), он уже начинает все более целеустремленно применять свою, в высшей степени эффективную систему изучения языков. С каждым годом эта система становилась все совершеннее и изощреннее, точнее говоря, не сама система, а ее применение — оно делалось все более виртуозным. Так, если на изучение своих первых иностранных: языков — английского и французского — Шлиман затрачивал по нескольку месяцев на каждый, то в дальнейшем на изучение, например, сразу двух языков одновременно — польского и шведского — он потратил всего 24 дня!

Как он и надеялся, языковые занятия очень помогли ему в делах коммерческих — ведь сам процесс овладения языками обостряет память, приучает к пунктуальности, к терпению, учит полагаться на собственные силы и личную инициативу. Но, кроме того, знание основных мировых языков принесло и непосредственный практический результат: Шлиман стал читать иностранную экономическую прессу и, значит, был теперь всегда в курсе текущих событий в сфере мировой экономики и торговли, что часто помогало ему принимать правильные решения. Работая позже коммерческим представителем крупных фирм в разных странах, он должен был вести обширнейшую переписку со множеством своих партнеров. А поскольку в коммерции скорость получения информации и ее точность играют важную роль — для заключения выгодной сделки, например, — то понятно, что Шлиман с помощью писем, написанных им на языках получателей и не требующих поэтому перевода (куда могут вкрасться не только языковые ошибки, но, как их результат, и смысловые), успешно решал задачи своей торговой деятельности, опережая конкурентов.

Но наряду с профессиональной необходимостью изучение языков все больше становится для Шлимана духовной потребностью, а значит, и самым любимым в жизни занятием.

В возрасте 23 лет его как перспективного коммерсанта направляет в Россию, в Петербург, крупная голландская компания в качестве своего торгового представителя. Здесь Шлиман обзаводится семьей, принимает российское подданство, становится купцом первой гильдии, членом Коммерческого суда, позже даже удостаивается высокого звания почетного гражданина Санкт-Петербурга. При всем этом он остается и несомненным космополитом, «гражданином мира» — как благодаря своим вовсю используемым иностранным языкам, так и довольно частым деловым и просто познавательным поездкам по всему миру — по Европе, Америке, Ближнему Востоку, Китаю, где он жадно изучает местную культуру, нравы и языки.

Живя в России, он успешно развивает торговую деятельность, богатеет, становится миллионером, крепко памятуя, очевидно, о главной цели своей жизни — накопить достаточно денег для археологических раскопок в Греции. С каждым годом он все чаще задумывается о своей давней мечте, о своем, может быть, даже предназначении. Но жизнь и большая работа в России на долгие годы затягивают его в свой водоворот. И лишь через двадцать с лишним лет он покидает вторую родину, чтобы уже всецело отдаться своей первоначальной страсти — поискам античных сокровищ.

Впоследствии он достигает и этой цели: раскопки приносят великолепные результаты, открывают новую страницу в познании истории древнего мира, хотя и не вполне подтверждают его собственную концепцию, построенную на легендарной основе гомеровских поэм.

Так всей своей жизнью Шлиман явил миру весьма редкий образец удачного сочетания в одном лице преуспевающего предпринимателя и страстного ученого-исследователя, хотя и исключительно самоучки, явил образец обогащения не ради лишь собственного процветания, а ради высшей цели — духовной, познавательной. Жизнь его, как и жизнь Николая Морозова, — да простит мне читатель очередное (и еще не последнее!) возвращение к нашему первому герою, но уж очень объединяют этих двух личностей их бесконечная тяга к познанию, железная воля и несокрушимая вера в свои идеи — я бы кратко охарактеризовал крылатой фразой из лексикона боготворимой им античности: “Per aspera ad astra!” («Через тернии — к звездам!» — Лат.).

Перейдем теперь к рассмотрению шлимановского метода изучения иностранных языков. В его подходах к самому процессу обучения в глаза прежде всего бросается одна очень важная особенность: стремление всегда получить конкретный практический результат, причем сделать это в предельно короткий срок и любой ценой, то есть без оглядки на собственные, как говорится, энергозатраты. Учить язык обычным путем, как другие, Шлиман не мог себе позволить. Тратить на изучение одного языка несколько лет, да и с сомнительным результатом, — это было не для него. Ему требовался только исключительно быстрый и надежный способ. И вот таковой как бы неожиданно явился — на самом же деле Шлиман искал его долго, нащупывая разные пути, экспериментируя. Наконец, особо не мудрствуя, он стал «просто» брать на память огромные объемы текстов, начав, разумеется, с малого.

Прочитав, скажем, одну-две страницы иноязычного текста, он тут же пытался их устно воспроизвести, исправляя по ходу ошибки и затем вновь повторяя уже начисто. Либо делал так: прочитав отрывок, записывал по памяти то, что удавалось вспомнить. Вскоре ему уже с первого раза удавалось запечатлеть в памяти не менее половины текста, а после второго прочтения — почти весь текст. Свою работу над языком Шлиман постепенно разнообразил и усложнял. Если поначалу он пересказывал или записывал небольшие фрагменты текстов, то позже он мог, прочитав целиком всю книгу, написать по ней изложение, опять-таки с последующей проверкой либо им самим, либо учителем.

С учителями Шлиман имел возможность заниматься далеко не по каждому языку. Так, первый — после родного немецкого и близкого ему голландского — настоящий для себя иностранный язык, английский, он изучал следующим образом: купил у букиниста старый английский роман «Векфильдский священник» Оливера Голдсмита и начал читать, как и Морозов, ничего не понимая. Но морозовского упорства и терпения ему, как видно, не хватило, правда, и задача у него была несколько иная: как можно скорее заговорить на английском. И он немного облегчил свою работу — нанял репетитора-англичанина (англичанина по национальности), который и стал помогать своему прилежному ученику переводить тексты и исправлять ошибки. Продвигаясь вперед быстрыми темпами, Генрих вскоре уже читал и заучивал страницы и целые главы из «Айвенго» Вальтера Скотта. Таким путем он настолько развил свою память, что месяца через три мог свободно воспроизводить наизусть до двадцати печатных страниц английской прозы, прочитав их предварительно три раза.