Уильям Моэм - Мистер Всезнайка. Рассказы Страница 9

Certain statements about human nature become, as it were, common property (определенные высказывания о человеческой натуре становятся, так сказать, всеобщим достоянием = известны всем) and so are accepted as self-evident (и, таким образом, принимаются как само собой разумеющиеся; toaccept— брать /предложенное/; признавать, принимать). In the same way painters for ages painted shadows black (таким же образом художники веками рисовали тени черными; age— возраст; долгий срок, вечность), and it was not till the impressionists looked at them with unprejudiced eyes (и только после того, как импрессионисты взглянули на них непредубежденным взглядом; prejudice — пристрастное, предвзятое мнение) and painted what they saw (и /не стали/ рисовать то, что они видели) that we discovered that shadows were coloured (мы обнаружили, что тени, оказывается, цветные).

self-evident ["self'evId(q)nt], impressionist [Im'preS(q)nIst], unprejudiced [An'predZqdIst]

Certain statements about human nature become, as it were, common property and so are accepted as self-evident. In the same way painters for ages painted shadows black, and it was not till the impressionists looked at them with unprejudiced eyes and painted what they saw that we discovered that shadows were coloured.

It had sometimes struck me (иногда мне казалось; to strike — ударять, бить; приходитьвголову) that perhaps conscience was the expression of a high moral development (что, возможно, совесть есть выражение высшего нравственного совершенствования; high — высокий; лучший, высший), so that its influence was strong only in those whose virtue was so shining (так что ее влияние было сильным только в тех, чья добродетель настолько безупречна; to shine — светить, сиять; блистать, выделяться) that they were unlikely to commit any action for which they could seriously reproach themselves (что они вряд ли совершили бы какие-либо действия/поступки, за которые они могли бы серьезно себя упрекать; unlikely — маловероятный, неправдоподобный; врядли, едвали, невероятно).

virtue ['vWtju: ], seriously ['sI(q)rIqslI], reproach [rI'prqutS]

It had sometimes struck me that perhaps conscience was the expression of a high moral development, so that its influence was strong only in those whose virtue was so shining that they were unlikely to commit any action for which they could seriously reproach themselves.

It is generally accepted that murder is a shocking crime (принято считать, что убийство — это отвратительное/ужасающее преступление; generally — обычно; повсеместно, вбольшинствеслучаев), and it is the murderer above all other criminals who is supposed to suffer remorse (и, предполагается, что именно убийца, больше чем все другие преступники, /должен/ страдать от угрызений совести). His victim, we have been led to believe, haunts his dreams in horrifying nightmares (его жертва, как нас убедили: «заставили верить», не перестает мучить его /во сне/ ужасными кошмарами; to lead — вести, показыватьпуть; убедить, заставить; to haunt — частопосещать/какое-либоместо/;преследовать, недаватьпокоя/омысляхит.п./), and the recollection of his dreadful deed tortures his waking hours (и воспоминания о его отвратительном деянии мучают его в часы бодрствования; dreadful — ужасный; эмоц. — усил. отвратительный; waking — бессонный, бодрствующий). I could not miss the opportunity to inquire into the truth of this (я не мог упустить такой возможности и не выяснить, правда ли это; to miss — промахнуться; упустить). I had no intention of insisting if I encountered reticence or distress (я не собирался настаивать, если бы я столкнулся со скрытностью или страданиями; intention — намерение, умысел; to encounter — /неожиданно/встретить; наталкиваться/натрудностиит.п./), but I found in none of those with whom I talked any such thing (но я не обнаружил ни у одного из тех, с кем я разговаривал, ничего подобного).

remorse [rI'mO: s], victim ['vIktIm], nightmare ['naItmeq], torture ['tO: tSq], encounter [In'kauntq], reticence ['retIs(q)ns]

It is generally accepted that murder is a shocking crime, and it is the murderer above all other criminals who is supposed to suffer remorse. His victim, we have been led to believe, haunts his dreams in horrifying nightmares, and the recollection of his dreadful deed tortures his waking hours. I could not miss the opportunity to inquire into the truth of this. I had no intention of insisting if I encountered reticence or distress, but I found in none of those with whom I talked any such thing.

Some said that in the same circumstances they would do as they had done before (некоторые говорили, что при тех же обстоятельствах они снова поступили бы так же /как они поступили до этого/). Determinists without knowing it (не зная того сами, они были детерминистами /верящими в предопределенность судьбы/), they seemed to look upon their action as ordained by a fate (и казалось, что они считали свои деяния предопределенными судьбой; toordain— церк. посвящать в духовный сан; предопределять) over which they had no control (над которой они были не властны; control— управление, руководство; контроль, власть). Some appeared to think that their crime was committed by someone with whom they had no connection (некоторые, казалось, считали, что их преступления были совершены кем-то, с кем у них не было никакой связи = совершены другим человеком; toappear— появляться; казаться, производить впечатление).

"When one’s young, one’s foolish (когда ты молод, ты глуп)," they said, with a careless gesture or a deprecating smile (говорили они, /сопровождая свои слова/ небрежным жестом или неодобрительной улыбкой; todeprecate— протестовать, выступать против, резко осуждать; преуменьшать, умалять).

circumstance ['sWkqmstxns, 'sWkqmstqns], determinist [dI'tWmInIst], ordain [O:'deIn], gesture ['dZestSq]

Some said that in the same circumstances they would do as they had done before. Determinists without knowing it, they seemed to look upon their action as ordained by a fate over which they had no control. Some appeared to think that their crime was committed by someone with whom they had no connection.

"When one’s young, one’s foolish," they said, with a careless gesture or a deprecating smile.

Others told me that if they had known what the punishment was they would suffer (другие говорили мне, что если бы они знали, каково наказание, которое им придется отбывать; to suffer — страдать; бытьнаказанным), they would certainly have held their hands (то они, конечно же, сдержались бы; to hold one's hand — воздержаться/отдействий/). I found in none any regret for the human being they had violently bereft of life (ни в одном я не встретил: «не обнаружил» ни малейшего сожаления о том человеке, которого они так жестоко лишили жизни; tobereave— лишать, отнимать). It seemed to me that they had no more feeling for the creature they had killed (мне казалось, что у них было не больше сочувствия к тому человеку, которого они убили; feeling— ощущение; сочувствие, симпатия;creature— создание, творение; человек) than if it had been a pig whose throat they had cut in the way of business (чем к свинье, чье горло они бы перерезали, работая /на бойне/; way— путь, дорога; образ действия;business— дело, специальность; работа; коммерческая деятельность).

punishment ['pAnISmqnt], bereft [bI'reft], creature ['kri: tSq]

Others told me that if they had known what the punishment was they would suffer, they would certainly have held their hands. I found in none any regret for the human being they had violently bereft of life. It seemed to me that they had no more feeling for the creature they had killed than if it had been a pig whose throat they had cut in the way of business.

Far from feeling pity for their victim (вовсе не испытывая чувства жалости: «/будучи/ далекими от того, чтобы испытывать чувство жалости» к своим жертвам), they were more inclined to feel anger (они были более склонны сердиться) because he had been the occasion of their imprisonment in that distant land (потому что они были причиной их заточения: «тюремного заключения» в этой далекой земле; occasion — случай; основание, причина). In only one man did I discern anything that might appropriately be called a conscience (только в одном человеке смог я разглядеть кое-что, что было бы уместным назвать совестью), and his story was so remarkable that I think it well worth narrating (и его история настолько удивительна, что, мне кажется, она вполне заслуживает того, чтобы ее рассказать; worth — стоящий, имеющийценность; заслуживающий, стоящий).

imprisonment [Im'prIz(q)nmqnt], appropriately [q'prquprIItlI], worth [wWT]

Far from feeling pity for their victim, they were more inclined to feel anger because he had been the occasion of their imprisonment in that distant land. In only one man did I discern anything that might appropriately be called a conscience, and his story was so remarkable that I think it well worth narrating.

For in this case it was, so far as I can understand (поскольку в этом случае, насколько я могу понять), remorse that was the motive of the crime (мотивом преступления были именно угрызения совести). I noticed the man’s number, which was printed on the chest of the pink and white pyjamas of his prison uniform (я обратил внимание на номер этого человека, который был отпечатан на груди его розово-белой пижамной /куртки/ тюремной одежды; chest — ящик, сундук; анат. груднаяклетка, грудь), but I have forgotten it (но я позабыл его). Anyhow it is of no consequence (в любом случае, это не имеет значения; consequence— следствие, последствие; значение, важность). I never knew his name (я так и не узнал, как его звали: «его имени»). He did not offer to tell me and I did not like to ask it (он не захотел сказать мне, а мне не захотелось спросить /его/ об этом; tooffer— предлагать). I will call him Jean Charvin (я буду называть его Жаном Шарвеном).

pyjamas [pq'dZQ: mqz], uniform ['ju: nIfO: m], consequence ['kOnsIkwqns]

For in this case it was, so far as I can understand, remorse that was the motive of the crime. I noticed the man’s number, which was printed on the chest of the pink and white pyjamas of his prison uniform, but I have forgotten it. Anyhow it is of no consequence. I never knew his name. He did not offer to tell me and I did not like to ask it. I will call him Jean Charvin.

I met him on my first visit to the camp with the commandant (я встретил его во время своего первого визита в лагерь, вместе с начальником /тюрьмы/). We were walking through a courtyard round which were cells (мы шли по внутреннему двору, по периметру которого располагались камеры; cell — камера, отсек, секция; тюремнаякамера), not punishment cells (не камеры наказания), but individual cells which are given to well-behaved prisoners who ask for them (а одиночные камеры, которые предоставлялись тем узникам, которые себя хорошо вели, и если они сами просили о них; individual — личный, индивидуальный). They are sought after by those to whom the promiscuity of the dormitories is odious (их просят те, кому претит разношерстная /публика/ общих камер; to seek after — добиваться чего-либо; стремиться к чему-либо; promiscuity — разнородность, смешанность; odious — гнусный, отвратительный, ненавистный). Most of them were empty (большинство из них были пусты), for their occupants were engaged in the various employments (потому как их постояльцы были заняты на различных работах; occupant — житель, обитатель; to engage — нанимать; заниматься/чем-либо/).