Сергей Бобров - ВОЛШЕБНЫЙ ДВУРОГ Страница 7

Вскоре он вышел на довольно широкую площадку, где пол был зеленый, в разных красивых узорных прожилках, точках, петельках, линиях. Все было очень запутанное, но довольно приятное. А посреди площадки стоял маленький очень хорошенький домик, тоже изукрашенный разными узорами. Под самой его крышей висело множество серебряных колокольчиков, которые, едва только Илюша вышел на площадку, отзвонили какой-то очень веселенький марш и тут же повторили его еще раз.

Илюше так понравилась эта музыка, что он даже остановился послушать.

Затем музыка кончилась. Илюша немного подождал, но колокольчики больше не звонили.

Илюша подошел к этому необыкновенному домику, обошел его кругом и наконец нашел что-то вроде двери, которая

— 31 —

почему-то была выпуклая, точно ее сзади долго гладили каким-то цилиндрическим утюгом.

Справа у двери внесла небольшая табличка, на которой аккуратно и четко было написано:

— Что такое? — пробормотал обескураженный Илюша. — Двадцать два часа — это десять часов вечера, а здесь написано «утра»? А десять часов… это опять вечером, а тут написано «дня»? Какой же это прием, когда он кончается в ту же секунду, когда начинается? И перерыв с трех часов до одиннадцати, целых восемь часов подряд они обедают! А в десять уже прием кончается. Что такое?

— 32 —

Илюша постоял, перечел табличку, еще раз убедился, что он ничего не понимает, пожал плечами и потом осторожно постучался.

— Ах, это вы, молодой человек! — раздался из домика пискливый и скрипучий голос. — Ах, как я тронута! Ах, как это мило, что вы наконец посетили бедную, всеми покинутую Розамунду! Ну, что же вы там без толку топчетесь, прелестный юноша? Идите прямо по двери.

Илюша снова взглянул на дверь в еще большем недоумении и спросил:

— То есть как это «по двери»?

— Очень просто, — отвечал скрипучий голос. — О великая богиня Лилавати! Почему судьба посылает ко мне таких отменных дураков, которые даже не умеют по двери пройти?

Говорят вам: идите, молодой человек, так извольте слушаться!

Молодой человек, которому поднесли такой отменный комплимент, почесал в затылке и занес ногу на дверь. Тут он заметил, что выпуклая дверь, как только он на нее наступил, начала как-то странно изгибаться на манер винта. Выяснилось, что на двери есть какие-то незаметные горизонтальные черточки, на которые можно спокойно ставить ноги и подниматься наверх.

Двигаясь таким образом, Илюша увидел, что, поднимаясь, все время сворачивает куда-то вправо. Затем он поднялся на самый верх и тут заметил, что каким-то образом очутился уже внутри домика. И при этом вниз головой! Он было собрался испугаться, но потом раздумал, пошел храбро вперед и попал прямо на пол. И при этом вверх головой.

— Здравствуйте, — сказал немного опешивший Илюша. — Какая у вас странная дверь!

— Ну, что тут странного? — воскликнула хозяйка. — Односторонняя поверхность. Куда проще обыкновенной поверхности: у той две стороны, а у этой всего одна. Гораздо проще!

Разве не ясно?

— Как это так «одна»? — удивился Илюша.

— Ах, великая Лилавати! — взвизгнула хозяйка. — Но ведь вы же не переходили на другую сторону?

— Нет, — ответил Илюша, глядя на нее во все глаза и пока еще ничего не понимая.

— И все-таки очутились здесь, то есть по другую сторону двери? Ну, вот и всё. Очень просто! Вы потому очутились по другую сторону, что у этой двери только одна сторона и есть, та самая, по которой вы шли. Чего же проще? Малое дитя и то догадается. Ну, поняли вы наконец?

— Ничего не понимаю! — сказал Илюша и уставился на хозяйку.

— 33 —

Перед ним сидела коротенькая толстенькая особа, очень похожая на резиновую куклу. Она сидела в узорном креслице, ножки ее не доставали до полу, на башмачках были бантики, а длинный ее язычок вился в воздухе. Он то почесывал левую ладонь Розамунды, то обдергивал ее коротенькую юбочку. Выпученные глазки ее, медленно поворачиваясь над крохотным вздернутым носиком, внимательно осматривали гостя.

Вдруг ее язык стрельнул прямо к Илюше и пожал ему руку.

Илюша машинально пожал язык и пробормотал еще раз:

— Здравствуйте!

— Ну, теперь поняли?

— Не-ет, — нерешительно вымолвил Илюша.

— Фу-у! — произнесла Розамунда. — Вы меня прямо выводите из себя.

— Я… — начал было Илюша.

— Вывел! Вывел! — вдруг во всю глотку закричала Розамунда.

И тут же в один миг вся она вывернулась наизнанку. Все формы были как будто такие же, только совершенно навыворот.

Самое неожиданное, однако, заключалось в том, что длиннейший язык Розамунды оказался теперь во всю длину свою на свободе. Он сделал несколько вкрадчивых движений, как бы осматривая окрестность, а потом вдруг взвился вверх, и так стремительно, что Илюша подумал, не догадался ли язык, что теперь он хозяин положения и, следовательно, может действовать, как ему заблагорассудится.

— Вот видите, что вы со мной сделали! — закричала изнутри самой себя Розамунда. И голос у нее теперь стал глухой, точно у щенка, который свалился в бочку и там жалобно скулит.

— Что же теперь делать? — растерянно спросил Илюша.

— О богиня! — взвизгнула изнутри Розамунда. — Вы видите мой язык? Помогите мне поймать его!

Легко это было сказать, но не так-то просто

— 34 —

сделать: язык Розамунды точно догадался, что его хотят поймать, и начал метаться теперь по всей комнате с бешеной быстротой. Он задевал за все, что подвертывалось, и хлестал, словно громадный кнут, по всем предметам, которые так и летели кувырком во все стороны.

— Почему у вас там такой шум? — глухо взвизгнула Розамунда. — Чего же вы думаете?

Дайте мне мой язык!

— Ваш язык!.. — вскрикнул Илюша, еле увертываясь от расходившегося языка. — Он взбесился!

А язык в эту минуту поймал Илюшу за ногу, повертел им в воздухе и бросил его прямо в стену. Илюша ударился об стену и, по закону «угол падения равен углу отражения», отлетел, ударился в другую стену, потом в зеркало и, наконец, попал на пол.

— Да что ж с ним делать? — в ужасе закричал, забравшись под стол, Илюша. — Он скоро весь домик разнесет!

— Не нужно было меня выводить из себя, противный мальчишка! — глухо выла Розамунда. — Поистине язык мой — враг мой. И всех моих друзей тоже. Засуньте мне его в рот, умоляю вас во имя милостивой богини Лилавати!

Илюша осторожно выполз из-под стола, еле вырвался от норовившего снова ухватить его языка, подскочил к вывернутой наизнанку Розамунде и кое-как впихнул ей часть языка в рот. Язык упирался, бился, вился, но ничего не мог поделать.

От отчаяния он даже попал в чернильницу самым кончиком и, воспользовавшись этим, написал тут же на потолке очень странное слово, а именно:

Но тут Розамунда втащила его внутрь. Тогда Илюша, догадавшись наконец, как ей надо помочь, ухватился за язык у его основания и дернул изо всех сил. В мгновение ока Розамунда как ни в чем не бывало опять уже сидела на своем креслице и задумчиво поправляла бантик на туфле кончиком своего бесконечного языка, который начал прилежно прибирать Розамундову светлицу.

Хозяйка теперь взглянула на Илюшу довольно снисходительно.

— 35 —

— Ну, пустяки! — пробормотала она. — Забудем это маленькое недоразумение.

— Скажите, — осторожно начал Илюша, — а что у вас там написано около двери насчет приема? Я не совсем понял. Если вы, например, принимаете с двадцати двух часов до десяти утра, то вы, значит, принимаете ночью. Но в таком случае зачем же вы пишете, когда у вас днем бывает перерыв, если вы все равно днем не принимаете?

— Терпеть не могу объяснять! — закричала хозяйка. — Самому надо понимать. Есть у вас голова на плечах? Извольте ею работать. Может быть, я еще сама не понимаю — вы откуда знаете? Так вот и извольте, как любезный гость, все мне рассказать. Да не как-нибудь, а так, чтобы мне приятно было послушать. А то я и слушать не захочу. А может быть, захочу.

И снова вдруг у самых ног Илюши проворно проскочил маленький серенький зверек, которого Илюша уже три раза видел во время своих скитаний по лабиринту. Мальчик только покосился на него, но тот остановился на всем бегу, приподнялся на задние лапки, правой лапкой расправил свои пушистые усики, метнул хвостиком туда-сюда и тончайшим голоском (в котором слышалось что-то вроде «фона» в настраиваемом радиоприемнике) заявил:

— А я умею! А я пробегу! Туда и сюда!

— Да? — снисходительно процедила Розамунда, на миг смягчившись. — Рада слышать. Похвально! А как поживает мой добрый старичок Радикс? Ты его видела?