Чезаре Ломброзо - Преступный человек (сборник) Страница 12

Достаточно бросить беглый взгляд на преступления против собственности и на убийства, для того чтобы убедиться, что, оставляя в стороне колебания их в зависимости от климата, число краж резко увеличивается, а убийств уменьшается по мере увеличения плотности населения.

Из нижеследующей таблицы мы видим, что из семи европейских государств с очень малой плотностью населения наблюдается довольно высокая пропорция убийств в двух (именно в Испании и Венгрии), а из восьми государств с максимальной плотностью его это замечается в одной лишь Италии. В отношении краж наблюдается совершенно обратное явление.

Влияние плотности населения еще резче сказывается в Италии, особенно если рассматривать каждое преступление в отдельности в зависимости от плотности населения. Так, мы находим в ней:

Итак, мы видим, что убийства уменьшаются в крупных центрах по мере увеличения плотности их населения (например, в Милане, Неаполе, Ливорно и Генуе, несмотря на все разнообразие их населения и климата) и, напротив, более или менее правильно возрастают по мере уменьшения ее, особенно в жарких странах и на островах, где цивилизация находится, в общем, на очень низком уровне развития.

Напротив, число краж, изнасилований и сопротивлений властям возрастает по мере увеличения плотности населения, что особенно бросается в глаза в больших густонаселенных центрах.

Мошенничества неестественно колеблются почти всегда в обратном отношении к плотности населения, что объясняется среди прочего этническим влиянием, как, например, в провинциях Форли и Болонья, преступность которых давно уже вошла – как известно – в поговорку Еще Данте сказал:

Et non pur io qui piango Bolognese:Anzi n’è questo luogo tutto pieno[15]…

Согласно французским статистикам последних лет, мы находим для Франции следующие данные о преступлениях в зависимости от плотности населения:

То есть число краж естественно растет по мере увеличения плотности населения. Что же касается убийств и изнасилований, то они даются в наибольших пропорциях как при минимуме, так и при максимуме ее. Это противоречие объясняется тем, что там, где имеется наибольшая плотность населения, находятся и крупнейшие центры промышленности (например, департамент Нижняя Сена, 92), политические (Париж, 18) и иммиграционные (департамент Устье Роны, 45), среди населения которых чаще всего имеют место всевозможные ссоры и недоразумения. С другой стороны, местности с минимальной плотностью населения (как, например, Корсика – 200, Лозер – 41, департамент Верхние Альпы – 24) – суть пункты наиболее низкого развития цивилизации, где убийство считается, как известно, необходимостью чаще, чем преступлением. В общем этнический и климатический факторы ослабляют значение плотности населения, но последняя, несомненно, влияет на два вида преступления: на кражи, число которых сообразно ей увеличивается, и убийства, количество которых уменьшается.

2. Иммиграция. Эмиграция. Между Италией и Францией существует поразительный контраст в том отношении, что в первой из них убийства правильно уменьшаются сообразно увеличению плотности населения, между тем как во Франции они, как мы только что сказали, очень часто даже возрастают при этом. Противоречие это объясняется особенными условиями, имеющими место во Франции, именно иммиграцией в нее, совершенно отсутствующей в Италии. Благодаря этой иммиграции плотность населения известных местностей во Франции значительно увеличивается, благодаря ежегодному приливу в нее 1,2 миллиона иностранцев, людей большей частью пожилого возраста, так или иначе, легко вступающих на путь преступления. Действительно, максимум убийств наблюдается в департаменте Устья Роны, являющемся центром наиболее значительной иммиграции, достигающей в год 50 тысяч человек (преимущественно итальянцев).

Из 40 тысяч арестованных в течение известного времени в Сенском департаменте только 13 тысяч оказались уроженцами его, остальные же все принадлежали к пришлому элементу. В департаменте Эро, в городе Сетте, как показывает статистика, из 10 осужденных только 3 принадлежат к коренному населению его. В 1889 году пропорция местных жителей составляла среди осужденных 2 %, а пришлых – 19 %. То же наблюдается и среди рабочего населения марсельского порта. По словам Жоли, наибольший контингент убийц и воров дают среди них именно приезжие.

По последним статистическим данным относительно Северо-Американских Соединенных Штатов оказывается, что наибольшая преступность наблюдается в тех штатах, на которые приходится более всего иммигрантов.

Цифры эти, очевидно, противоречат значению плотности населения. Действительно, в Монтане при плотности населения всего в 0,3 человека на каждую квадратную милю наблюдается огромный контингент преступников, между тем как в Нью-Йорке (151 человек на 1 кв. милю) и в Пенсильвании (95 человек на 1 кв. милю), где, стало быть, плотность населения очень велика, пропорция их гораздо ниже, а в округе Колумбии, в котором приходится даже 2960 человек на 1 квадратную милю, преступность сравнительно совсем ничтожная.

Из 49 тысяч арестованных в Нью-Йорке в разное время лиц 32 тысячи оказались иммигрантами, а из 38 тысяч заключенных в североамериканских тюрьмах 20 тысяч происходили от иностранцев.

Во Франции число судимых в окружных судах составляет на 100 тысяч жителей:

К настоящему времени иммиграция во Франции утроилась, с 1851 по 1886 год она возросла с 380 381 до 1 126 183 человек.

Совершенно справедливо, замечает Жоли, что при слабой эмиграции из страны уходят только наиболее энергичные и интеллигентные люди, а сильный эмиграционный поток уносит, обыкновенно, вместе с хорошими людьми и много дурных. Действительно, значительная доля преступности иммигрантов наблюдается на окраинах государства, где всегда имеет место более или менее значительная эмиграция.

Точно так же и в самом Париже при равных пропорциях жителей бельгийская и швейцарская колонии дают в три раза более арестованных, чем английская и американская.

С другой стороны, замечен факт, что среди иммигрирующих наблюдается тем более преступлений, чем менее они оседают. Так, бельгийцы, натурализующиеся во Франции, дают меньший процент преступников, чем испанские эмигранты, проживающие в ней недолговременно.

Все сказанное относится и к внутренней эмиграции, совершающейся в пределах одной и той же страны. Так, при исследовании Сен-Годена, откуда ежегодно эмигрирует множество странствующих купцов (около 7 тысяч из 36 тысяч жителей), оказалось, что среди них наблюдается огромный контингент мошенников, насильников и убийц, и число этого рода преступников возросло с 41 в 1831–1869 годах до 300 в 1881. Точно также стали среди них более частыми подкидыши, нарушения супружеской верности и разводы. В силу этого же департамент Крёз занимает видное место по преступности своего населения, благодаря ежегодной иммиграции в него, достигающей 45 тысяч человек.

Многие из иммигрантов являются честными людьми в больших городах, но, не имея верного представления об условиях городской жизни, легко впадают вследствие этого в ошибки и постепенно доходят до преступления: молодая девушка, например, уступая первым соблазнам любви, стано вится проституткой; мастеровой, не находя работы, впадает в праздность и, окруженный дурными примерами и искушениями, превращается в вора. Помимо этих невольных жертв преступления известный контингент иммигрантов приезжает в большие города для преступной деятельности. «В маленьких городках, – справедливо замечает Жоли, – ищут случая совершить преступление, а в Париже, напротив, случай ищет человека».

Наконец, богатый класс населения дает известный процент преступников именно против нравственности.

Эмигрант, писали мы еще в 1876 году, представляет собой, в общем, особую человеческую разновидность с сильно выраженной наклонностью к преступлениям, очень нуждающуюся, не знающую никакого стыда и легко ускользающую из рук правосудия. Все воры ведут большей частью кочевой образ жизни.

Абруццкие эмигранты составляли наибольший контингент в шайке Манчини.

В предыдущие столетия иммиграция часто совершалась исключительно с преступной целью. Так, например, шайка Фордиспини при возникновении своем состояла исключительно из сброда приезжих лудильщиков, продавцов свечей, жнецов, коробейников, людей более или менее запятнанных преступлением.

Наконец, большое влияние на преступность имеет и эмиграция. Именно благодаря ей Италия так сильно отличается от Франции соотношением между количеством убийств и плотностью населения. Во Франции за последние 10 лет, с 1880 по 1890 год, число эмигрирующих достигает в среднем всего 11163 человека в год, между тем как в Италии количество их в 1892 году было уже 246 751.