Кэрол Ритбергер - Сигналы тела. О чем говорят наши болезни. Помоги своему исцелению Страница 14

Не позволяйте себе стать заложником своих историй — они могут в одночасье лишить вас радости жизни и здоровья. Они способны исказить ваши представления, заставить вас отождествиться со своими болезнями и заточить себя в нездоровом теле. Помните: вы, и только вы, обладаете ключами к свободе от ограничивающих мыслей и лишь вы способны изменить свои истории. Только вы можете исцелить себя.

Так чего же вы ждете?

Глава 5. Все дело в восприятии

История, которую я собираюсь рассказать, иллюстрирует силу восприятия. Элис пришла ко мне на консультацию, чтобы провести интуитивное считывание, поскольку была недовольна собой, своей жизнью и окружавшими ее людьми. Жизнь представляла собой сплошную борьбу, сплошной кризис и наносила душевные раны одну за другой. Элис призналась, что всегда была раздраженной, неудовлетворенной и жила в постоянном страхе, будто что-то вот-вот должно случиться. Даже если она и занималась чем-то приносящим удовольствие — например, шитьем, когда-то серьезно увлекавшим ее, — то все равно чувствовала, что не получает былой радости. И очередной реализованный проект не приносил ощущения благополучия.

Она жаловалась, что все у нее получается недостаточно хорошо — как бы сильно она ни старалась, — ей казалось, что она все никак не может угодить людям, хотя в ее представлении она всегда делала все для других, даже в ущерб себе. Она пребывала в состоянии постоянного беспокойства и в большинстве случаев сама не могла понять, что ее тревожит. Единственное, что она понимала, — жизнь складывается не так, как ей бы хотелось. По ее ощущениям, над ней словно бы нависла темная туча, нагонявшая эту смутную, непрекращающуюся тревогу — прерывающую ее сон даже глубокой ночью.

Элис не желала открываться близким из-за боязни, что они подумают, будто она не такая сильная, какой хотела казаться в их глазах. Она переживала, что они разочаруются в ней и, что еще хуже, попросту ее бросят. И вот она зарыла поглубже свой гнев, подавила эмоции, продолжала ставить потребности других людей выше своих собственных и молча страдала, в то время как все, чего ей хотелось, — быть любимой и чувствовать по отношению к себе такую же заботу других, какую она дарила им сама.

Если это было то, чего она действительно хотела, то почему она так боялась открыто об этом сказать? Все благодаря своей истории и гневу, которым она ее напитала. История раздулась до небес, исказив ее восприятие себя настолько, что она уверовала: любое проявление эмоций будет воспринято как порок.

Но тут случилось нечто, и история эта сильно сказалась на ее здоровье. У Элис случился нервный срыв, и она угодила в реабилитационный центр с тяжелейшей депрессией. В душе она возложила вину за случившееся на близких и потому решила, что лучше всего будет уйти в себя. Стоило произойти этому перелому в мышлении, как она осознала, что ей нравится находиться подальше от их притязаний. Ей доставляло удовольствие пребывать среди людей, которые понимали ее беду, заботились о ней, выслушивали ее и сами прошли через нечто подобное в своей жизни. Впервые в жизни ей говорили, что чувствовать то, что чувствует она, — нормально, просили поведать ее историю и вытащить на поверхность глубокие эмоциональные травмы, которые она тщательно схоронила внутри. Любопытно, но всякий раз, когда врачи предлагали ей выписаться, болезнь внезапно обострялась вновь.

Некоторое время спустя Элис поставили диагноз «маниакально-депрессивный синдром», и с ней тут же произошли перемены. На этот раз она могла отправиться домой, так как теперь могла объяснить людям, почему чувствовала то, что чувствовала. Врачебный ярлык давал ей новое представление о себе — вместе с новой историей. Она стала прикрываться болезнью как идентичностью и так сжилась с ней, что позволила болезни управлять собой — а не наоборот.

Ей назначали один препарат за другим в попытке отыскать средство, способное обеспечить ей эмоциональную стабильность, в которой, по ее утверждению, она очень нуждалась. Дозировки лекарств все росли — она считала, что прежние больше не действуют. Затем она обвинила врачей в том, что они неправильно подобрали методы лечения, и перестала принимать лекарства вообще... и вспышки гнева возобновились. Однако вместо того, чтобы подавлять эмоции — как она это делала раньше, — она закатывала истерики, чем повергала окружающих в недоумение: чем же они могли ее так разгневать? Близкие стали сторониться ее и избегать с ней общения, дабы не вызвать новых припадков ярости. Как только это случилось, она принялась ругать свою болезнь и докторов, оказавшихся бессильными ее вылечить, — вместе с тем прекрасно отдавая себе отчет в том, что делает.

Она использовала болезнь, чтобы добиться внимания к себе и получить возможность выражать эмоции. В ее восприятии такое состояние не было чем-то плохим, поскольку давало ей все, в чем она нуждалась. И потому, когда я предложила ей попробовать избавиться от историй и ложного восприятия, скрытого за маской болезни, она не согласилась. Она предпочла остаться замкнутой в своем мирке под прикрытием недуга.

Взаимосвязь жизненных историй с телесным здоровьем — идея не новая. Древние врачеватели и метафизики Египта, Греции и Китая изучали эту связь, чтобы понять причины болезни человека и запустить процесс исцеления. Даже Гиппократ обращал внимание на связь мифологии с биологией, когда диагностировал и лечил недуги. Он считал: о чем человек думает, тем и становится. Соответственно, он оценивал состояние мыслей человека, чтобы понять его физическое состояние.

Гиппократ полагал, что ум и тело являются копией и импринтом друг друга, потому то, что влияет на одно из них, влияет и на другое. Он делил целительный процесс на два этапа. Первый этап требовал изменить текущий образ мыслей, ибо если этого не сделать, то ум возвратится к прежним шаблонам мышления, все действия человека будут вновь склоняться в сторону нездоровых привычек и предпочтений, а в теле усугубятся хронические немощи. Второй этап предполагал создание новых моделей мышления. Это позволит появиться новым выборам, новым моделям поведения и новому образу жизни — целительному как для ума, так и для тела. Вся его деятельность доказывает важность здорового состояния ума для исцеления и поддержания здоровья.

Зигмунд Фрейд также подчеркивал важность здорового образа мыслей и в своем подходе к пониманию причин возникновения болезней обращался к взаимосвязи мифологии с биологией. Он считал, что вскрытие историй, спрятанных в глубинах человеческой психики, благотворно скажется на теле. Для этого он придумал «лечебную беседу» — человек говорил и говорил, выговаривал свое прошлое, высвобождая обиды, которые стали причиной нездорового мышления. Фрейд верил, что, если истории остаются спрятанными глубоко внутри, они станут терзать человека и множиться, словно зараза. В конечном счете его подход к исцелению сводился к тому, чтобы вытащить истории наружу и восстановить таким образом связь «ум — тело». Но если бы это действительно было так, то мы все были бы здоровы, ибо рассказывание своих историй — в самой человеческой природе.

Хотя подход Фрейда в теории вполне здрав — и в самом деле приносит некоторое облегчение, — он не гарантирует, что истории или душевные раны сами исчезнут даже спустя годы психотерапии. Отчего же? Есть две скрытые причины. Первая — он не затрагивает того, как мы используем свои рассказы, и цели, которой те служат.

Вот что я имею в виду. Не замечали ли вы, что чем больше говорите о своих бедах, тем несчастнее себя чувствуете... и чем хуже вам становится, тем больше хочется окружить себя людьми, столь же несчастными? Это и есть хорошо известный синдром сбывающегося предсказания.

Мы используем истории собственных несчастий, чтобы оправдать свое уныние, и подпитываем его, окружая себя обществом таких же унывающих, как мы. В конце концов, если они несчастны, значит, и с нами все в порядке.

Вот еще пример: что скажете об историях о том, как нас обидели люди, утверждавшие, будто мы им небезразличны? Не доводилось ли вам чувствовать, что чем больше вы перемалываете свои трагедии, тем крепче они в вас врастают? Разве погружение в них не подпитывает боязнь создать новые отношения? В этом случае мы используем истории, чтобы объяснить, почему боимся любить и почему избегаем ситуаций, которые могут разбередить былые раны. А если и завязываем новые отношения, то прибегаем ко все тем же байкам для объяснения нашей нездоровой зависимости. И в той и в другой ситуации историями мы пользуемся для защиты.

Вторая причина, по которой лечебная беседа не всегда оказывается лечебной, — в том, что другие не могут заставить рассказанное нами исчезнуть. Наибольшее, что им под силу, — сочувственно выслушать и, если это специалисты, дать профессиональный совет. Они могут помочь нам в том лишь случае, когда мы хотим помочь себе сами. Иначе говоря, мы должны делать это сами, по собственному почину. Лишь в нашей власти изменить прежние представления и отпустить идентичности, которые из-за них возникают.