Светлана Троицкая - Улучшаем зрение сами Страница 2

Казалось бы, все понятно: девочка много читала и тем самым испортила себе зрение. Типичная история. И близорукость минус пять диоптрий — еще небольшая расплата за злостную эксплуатацию своих глаз. Ведь читать мне приходилось в самых невероятных условиях: при свете луны и свечи, прячась с книгой и фонариком под одеялом, держа ее на коленях под столом во время уроков и испытывая при этом постоянный страх быть застуканной бабушкой, считавшей книги пустой забавой. Она строго следила за использованием моего времени только на учебники и тетрадки; все побочное чтиво изымалось, а любовь к нему жестоко каралась.

Теперь-то я убеждена, что не любовь к чтению испортила мне зрение, а совершенно неправильное использование своих глаз, неумение ухаживать за ними и неправильный образ жизни. А главное, постоянный стресс и страхи, которые внушала мне властная бабушка повторением знакомых всем фраз: не читай лежа — испортишь зрение, не читай много — ослепнешь, не читай в темноте, не читай мелкий текст и т. д.

Помню свои жуткие ощущения, когда я впервые увидела все смутно и расплывчато после нескольких часов непрерывного чтения романа Достоевского "Преступление и наказание". Это сейчас я знаю, что тот первый спазм аккомодации, вызванный излишним напряжением, легко можно было снять и больше просто не допускать его. Это теперь я понимаю, что зрение ребенка может меняться от минус трех до плюс трех диоптрий в течение дня, что делает невозможным верный подбор очков и эффект от их ношения. Тогда же меня убедили, что если я сейчас не надену очки, то близорукость моя будет прогрессировать и я могу совсем остаться "без глаз". И что удивительно, я послушно стала носить очки и постепенно терять зрение, а мой младший брат, попавший спустя несколько лет в такую же ситуацию (при том, что он совсем не любил читать), выписанные очки никогда не надевал. В итоге его зрение не ухудшилось, и до сих пор он не жалуется на глаза. Характерно, что и мне, и ему поставили в свое время один и тот же диагноз: хроническая миопия.

"Почему хроническая, это что, всю жизнь теперь в очках ходить?" — ужаснулась я тогда. "Ну почему, — невозмутимо ответила врач, — вот доживешь до 45–50 лет, может, у тебя начнет развиваться старческая дальнозоркость, она компенсирует твой минус на плюс и ты сможешь снять очки или перейти на плюсовые стекла…"

Понятно, что в 13 лет перспектива снять очки где-то к 50 совершенно не вдохновляла. И главное, как я понимаю теперь, никуда близорукость, если она была под очковым игом всю жизнь, не исчезнет. Просто к одним очкам добавятся другие, и человек вынужден будет увешиваться цепочками и веревочками либо использовать бифокальные стекла, которые лягут еще более тяжким бременем на его бедные глаза.

Исходя из своих сегодняшних представлений, я считаю, что причиной ухудшения зрения в большинстве случаев, и в моем в том числе, является не само чтение, а подсознательно заложенное убеждение, что это вредно глазам. Достаточно мне тогда было выполнить несколько простейших приемов по снятию напряжения, соблюдать правила чтения и другой зрительной работы — и очкам, быть может, не пришлось бы мучить мои глаза более 15 лет.

О, сколько стыда и моральных страданий доставляли мне поначалу эти уродливые сооружения, какие представляли собой в то время детские оправы! Я надевала очки сначала только на время, а потом снимала'и забывала про них. В итоге я то садилась на них, то роняла и наступала, то теряла и куда-то засовывала. Мама ругалась, что работает только на мои очки, а я изучала ассортимент всех местных оптик в поисках более симпатичных оправ. Вскоре я усвоила, что можно делать центровку стекол и заказывать более крупные, привлекательные оправы. И ничего, что голова в них поначалу кружится и болит. Ко всему можно привыкнуть, и к чему только бедные глаза по молодости не адаптируются.

Появившиеся между делом астигматизм, светобоязнь и слезоточивость привели в конце концов к тому, что очки я уже не снимала весь день и круглый год носила затемненные стекла. У меня появились аргументы в пользу очков: они, мол, скрывают отеки и мешки под глазами, можно порой и укрыться за ними… О том, что все эти явления — следствие ношения очков, я почему-то тогда не думала. И между прочим, когда я сняла очки, мне пришлось не только учиться адаптироваться без них в пространстве, избавляться от светобоязни и слезоточивости, но и пережить немало комплексов по поводу своего нового внешнего вида.

Понятно, что мой опыт избавления от очков не совсем типичен и может расхолодить кого-то. Ну что такое всего пять с половиной диоптрий и 17 лет стажа ношения очков, скажут те, кто носит их по 40–50 лет и имеет 10 и более минусовых или плюсовых диоптрий да еще глаукому, катаракту, дегенерацию или отслойку сетчатки вкупе с множеством прочих отклонений. Поверьте, приходили и приходят к нам люди с еще более страшными диагнозами и с такими букетами проблем, что ни один врач лечить не берется. И даже эти отчаявшиеся горемыки уходят с курсов, вдохновленные своими знаниями и первыми результатами. И результаты эти зависят чаще всего не от стажа ношения очков и степени осложненности того или иного заболевания, а от того, насколько серьезно решил человек взяться за себя и свои глаза и насколько тверд и последователен будет в достижении своей цели. И не важно, сколько времени понадобится, чтобы пройти обратный путь к хорошему зрению и освобождению от очковой и других зависимостей.

Важно понять, что иного пути просто нет в природе: лишь изменяя себя, можно изменить что-то в себе и в своей жизни. Подтверждений тому, что человек может выйти из почти любой стадии слепоты, более чем достаточно. Можно обратиться к опыту таких известных людей, как Олдос Хаксли, Гарри Бенджамин, Мэйр Шнейдер, и других авторов. Их истории и рекомендации приведены в других моих сборниках, автором-составителем которых я являюсь. В этой же книге я буду ссылаться преимущественно на опыт свой и своих соратников, а также на выводы своих единомышленников и коллег, благо примеров из личной практики мне не занимать.

Надо сказать, что нетипичным мой путь к хорошему зрению выглядит не только из-за скромности моего диагноза на фоне более удручающих случаев аномалии рефракции. Совсем иным путем, нежели наши слушатели, пришла я и на курсы по методу Шичко, лежащему в основе всех направлений, практикуемых в "Оптималисте".

Увы, помимо очковой зависимости я к 30 годам пребывала еще и в сильнейшей никотиновой кабале. Да и без алкоголя не представляла многие жизненные ситуации типа бесконечной череды праздников и множества других «уважительных» поводов. При этом в журналистской среде, из которой выросли мои вредные привычки, и в редакционном коллективе газеты, где я трудилась после окончания вуза, мое поведение считалось абсолютной нормой. Столь же естественным казалось, что уже в том возрасте я имела целый букет различных заболеваний и так часто лежала в больницах, что мой терпеливый бывший супруг как-то взмолился: "Что же с тобой будет дальше, если уже сейчас я больше времени провожу с тобой в больничной палате, чем дома". Да и дома малоприятно, должно быть, было слушать мои бесконечные жалобы и стоны.

Счастливая случайность привела меня на курсы по методу Г. А. Шичко. Посетить их я решила отчасти по производственной необходимости, отчасти из любопытства. Однако особенно подвигло меня на этот шаг то, что возглавлял Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость, на базе которого проводились занятия, мой бывший приятель по пирушкам. В свое время он занимал весьма ответственный пост в одной из молодежных организаций Свердловска, и должность обязывала его часто посещать рестораны, что он и делал с большим удовольствием. В бывшем любителе выпить, погулять, злостном курильщике, дошедшем в своих никотиновых потребностях до «Беломора», сложно было узнать холеного господина, ведущего речи о трезвости, свободе от табака и здоровом образе жизни. Вдохновленная его невероятным преображением, я решила предпринять еще одну попытку расстаться с "карманным крематорием", избавиться от "вонючей соски" и перестать отравлять себя "раковой палочкой". Именно такие выражения вместо привычного "бросить курить" приняты на курсах "Оптималиста".

Уже в процессе занятий я заявила мужу, чтобы он прекратил курить в квартире даже в моем отсутствии, побелил стены и потолки, а также отмыл все поверхности от въевшегося в них никотина. Так получилось, что на другой день после курсов я попала на очередной банкет. Там я публично объявила о своей приверженности трезвости (занятия неожиданно для меня раскрыли мне ужасающую правду об алкоголе и радикально изменили мое отношение к спиртному) и отказалась от предложенных сигарет. Там же я впервые наблюдала, как меняется поведение милых, интеллигентных людей даже от небольших доз спиртного, понимая, что недавно так же выглядела и я.