Криминальные Аборты - Ломачинский Андрей Анатольевич Страница 24

Они отлично покушали, выпили шампанского. Две бутылки на троих — хмель легкий, но для раскрепощения очень помогает. Кинули монетку на первого. Потом был замечательный блаженный час, оставивший всех в полнейшем удовлетворении. Анна вошла во вкус и проявила свою власть над этими мальчишками. Она запросто уложила каждого валетом, купив на простые слова, что другому мы об этом не расскажем! Дай парнишке чуть-чуть почувствовать его «сексуальную исключительность» и делай с ним, чего душа пожелает. Потом она пошла в ванну. После программы «Время» показывали старую комедию, и они сдвинув кровати валялись втроем, вполглаза смотря телевизор, и говорили на всякие умные темы. Парнишки были весьма не глупы и начитаны, несмотря на их молодость и в общем то еще инфантильную «зеленость», с ними было вполне интересно. Напоследок договорились о следующем визите.

Наконец Анна оделась и стала собираться уходить. Она мельком глянула на свою сумочку — вложенного волоска-контрольки на дужках не было. Значит открывали. А значит читали. То, что ребята могут пошустрить у нее в сумке на деньги, она мало допускала, хотя и не исключала. Скорее всего они там будут искать любой ее документ, мужское любопытство зачастую сильнее женского. Женщина может простить «таинственого незнакомца», мужик «таинственную незнакомку» не простит никогда — он готов землю рыть для ответа на простой вопрос «Кто ты?». Поэтому Аня загодя вложила в один из карманчиков якобы случайно забытую бумагу, где написано, что некая Анна Фридриховна Вальтер-Петрова прослушала какие-то курсы по детской педагогике и психологии. Круглая печать Ленинградского отдела народного образования. Эта бумага к Анне попала совершенно случайно — она ее просто подобрала на улице около года назад. Подобрала и оставила, тогда сама не зная почему. Наверное, потому что «Анна» и потому что «образования»… Вот и пригодилась бумажка — пусть мальчики думают, что они ее раскрутили. Глупую немочку «Фридриховну Вальтер-Петрову». Но по сумкам лазить не хорошо, но еще хуже дать им понять, что она вещи на контрольке оставляет. Поэтому на прощание необходим маленький спектакль, исключительно в педагогических и воспитательных целях.

Аня небрежно открывает сумочку и достает губную помаду. Потом делает обнимающий жест и приглашает целоваться на прощание, мол давайте, пока губы не намазала. Пареньки с объятьями к ней на встречу. И тут Анна демонстративно, но вроде еще шутя, отталкивает первого. Постой, а что у тебя так глаза забегали? Не выкручивайся, я же педагог, я же вижу, ты что-то натворил! А ну признавайся! Не надо отнекиваться — ты же врать не умеешь совершенно! Что, спер у меня что-то? Ого, как глаза забегали! Эх мальчики, мальчики… А я вам поверила… Я вам самого лучшего хотела, от души, искренне… А вы оказывается мелкие воришки… Хоть что сперли то?

— Ничего!!! Анна прости нас — мы ничего не сперли! Даже и не думали о таком никогда. Анна, поверь, ты абсолютно зря так…

Анна пристально смотрит в глаза. Сначала одному, потом другому. Парни ежатся, глаза отводят. Тогда говорите, что натворили? Нет, что-то вы определенно натворили. А раз так вас так дернуло, когда я о воровстве заговорила, то…

— Просто по сумкам полазили…

Ну и зря — я не дура, я все документы дома оставила. А лазить по чужим вещам нехорошо. Насчет «прости нас»… Обещаете, что такого больше не повторится? Ладно, верю. Прощаю. И совет дам — будьте в жизни выше этого. Ну давайте, мальчики, целоваться.

Ух как искренне они к ней прилипли! Простила мамка шкодников, обещала еще принести конфетку. Поебаться, в смысле. Дело сделано — мальчики, похоже, приручены…

Она позвонила им через пару дней. Опять обед с сексом, точнее секс с обедом. А потом она «повела гулять» британцев. Группа экстремалов похоже была полностью чистой — их багаж досконально прошмонали еще в аэропорту, ручную кладь обработал «персонал гостиницы» по вызову. Жуки были в номерах, стационарные, от «Интуриста», ничего дополнительного подсовывать не пришлось. В их группе из шести человек был один толстосум, который и спонсировал всю экспедицию. Их интересовала «белая вода» русского севера — сплав на только что появившихся двухместных фиберглассовых каяках по бурлящим рекам. Водным туризмом, тем более в таком экстриме Аня никогда не занималась. Как бы там не было, она решила, что самоотвода по операции не подаст, пусть лучше утонет — он из бритов оказался инженером с «Ролс-Ройса», специалистом по турбинным лопаткам. А инженерами в авиастроении КГБ не разбрасывается. Его психологический профиль, поведенческие стереотипы, вкусы и привычки, короче все, что может пригодиться для потенциальной вербовки, необходимо собрать самым тщательным образом. А единение душ в условиях тяжелого водного похода этому как нельзя способствовало.

Проблему «сбора инфы со стороны противника» Аня отсекла сразу самым примитивным образом — столь тщательно разработанный британцами маршрут, она сразу и категорически перечеркнула. Мотивировка была проста и «откровенна» — там много каких-то секретных заводов, о которых она сама, рядовой гид-переводчик, ничего не знает. Этот маршрут совершенно невозможен, решение «сверху». Возможно вот это — глушь поглубже, реки побольше, экзотики не меньше. Вообще-то с англо-саксами такой вариант практически непроходной — у них очень сильна концепция «я плачу свои деньги за то, что надо мне, а не вам». Убалтывать приходится долго. Так и в этот раз — она уже готова была пойти на кое-какие уступки, как внезапно их всех уломала. От «Интура» позвали гидов — профессионалов горного сплава. Прибыли три инструктора-"эмэловца" из какого-то кавказского МЛ (международного лагеря). Как официальный групповод, Аня, признавшись, что никогда еще в своей жизни не сплавлялась, попросила их профессионально объяснить англичанам преимущества нового маршрута, каких-нибудь пару тысяч километров в стороне от первоначального. Британцы с восторгом выслушали рассказ коллег, «мокрозадых единомышленников», как они их называли. Анин район был одобрен без каких-либо возвражений, а описания русской бани и рыбалки, где хариус и громадный таймень идут, считай на голый крючок, просто зажгли и без того взрывной энтузиазм иностранцев.

По прибытию ее русские инструктора из подручного материала, в виде березовых жердей и привезенных куска сетки и четырех здоровых колесных камер, за день соорудили здоровый плот, чтобы показать бритам как плотогонит по бурунам советский самодеятельный турист. Опять восторгам не было предела. Потом рыбалка. Потом уха. Потом поход в баню в ближайшей встретившейся таежной деревеньки. А потом сплав — ежесекундная борьба с «белой водой». У Ани не получалось, как у мужиков. Она пару раз влетала на порогах в очень неприятные ситуации, мокла, а раз даже чуть не утонула. Ее ловили, грели. Аня очень близко сблизилась с инженером-авиастроителем. О брал у русских гитару и пел ей раннего Престли и «Битлз», которые помнил еще с университетской скамьи. Потом сидел у костра и рассказывал похождения мифического Кинга Артура, чередуя их со старыми вельскими и шотландскими легендами. Прямо как наши парни, простые инженеры со всяких «Рубинов» и «Кировских Заводов»… Затем, правда, заговорил несколько иначе. С женой он развелся более пяти лет назад. Да дети есть. Двое. Платит свой «саппорт» — алименты. Живет так себе… Свой дом на шесть комнат, слава богу уже выплаченный, дворик неплохой, но бассейн очень маленький — мы не американцы, нам бассейны не нужны. Машины… Ну есть, конечно, парочка и отнюдь не новые «Ягуар» и «Лэндровер». Первый — чтобы ездить на работу, второй — чтоб байдарку на крышу привязывать и по Англии возить. А еще он очень одинок, не расист, любит экзотическую кухню, и как ему кажется, ее — Анну…

В легендах советской улицы о КГБ всегда было место, что «их там учат, как с мужиками спать для вербовки». Так вот, КГБ этому не учило. КГБ за это сразу увольняло, со скандалом после неприятного ведомственного расследования. Были «сплюшки», но все они были не выше информаторов, иногда на «конторской» зарплате, а чаще всего вообще без каких-либо денег. На бизнес многих валютных путан закрывали глаза, если девочка начинала попутно «делать, что нам надо». Переспать с иностранцем советскому офицеру госбезопасности был факт абсолютно невозможный. Ну разве что, где-то там нелегалки за кордоном этим баловались… Да и то вряд ли, а если и «да» то конечно не под отчет. И все это не потому, что КГБ такое уж моральное было. НКВД, например, такую практику очень даже хотело использовать. Хотело — и погорело! Начинает женщина иностранцу отдаваться, а у того, лопоухового дурака, возьми и любовь возникни. Вроде ой как хорошо, щас вербанем его тепленького. А не тут то было — чаще вариант получался с точностью до наоборот. Сидит такой вот знаток кельтских легенд и клянется в любви до гроба молодой и красивой офицерше. А потом молодая и красивая офицерша в своей однокомнатной конуре мочит слезами подушку ночи напролет, потому что знает, что мужик то правду говорил! А дальше уже, что перевесит — патриотическая любовь к ее «органам», или вполне плотская любовь к его органу. Ну еще добавим дома-машины против ведомственных 17-ти квадратных метров (ей богу нормальная кухня должна быть больше). Ну и еще «чистоту душевного порыва» против «поставленной оперативной задачи». У вас еще есть сомнения? Если женщина не падшая (а падших в секретные системы стараются не допускать), то ответ на «кто-кого» не в пользу советской власти получается.