Оливер Сакс - Галлюцинации Страница 25

Эти зрительные образы мы вынуждены называть галлюцинациями, несмотря на то что это всего лишь узоры, а не связные осмысленные образы, так как в окружающем нас мире нет ничего похожего на зигзаги и шахматные узоры – все это порождения нашего собственного мозга. При мигрени случаются и весьма экзотические нарушения восприятия. Я иногда теряю способность воспринимать цвета и глубину пространства. (У некоторых больных во время приступа это восприятие, наоборот, обостряется.) Самое поразительное – это утрата ощущения непрерывности движения. Вместо него я вижу последовательность «застывших кадров». Предметы при этом могут менять форму и размеры или хаотично перемещаться в поле зрения. Из-за этого я на какое-то время теряю способность ориентироваться в пространстве.

Зрительные феномены при мигрени отличаются большим разнообразием. Например, Джесси Р. писала мне, что во время приступа мигрени, «как мне кажется, мой разум теряет способность распознавать и оценивать формы предметов… Мне, например, кажется, что я вижу человека, хотя на самом деле я вижу вешалку. Часто мне кажется, что я вижу предметы, движущиеся по столу или по полу. Самое странное – это стремление моего разума вдохнуть жизнь в неодушевленные предметы».

Тони П. писала, что перед приступом мигрени она видит чередование черных и белых зигзагообразных линий на периферии поля зрения: «блестящие геометрические фигуры и вспышки света. Иногда мне кажется, что я вижу все это сквозь прозрачную, развевающуюся на ветру занавеску». Но иногда она видит простую скотому – темный и пустой дефект поля зрения, порождающий у больной тоскливое чувство небытия и пустоты:

«Я готовилась к лабораторной работе, когда вдруг поняла, что мне чего-то недостает. Передо мной на столе лежала книга, и я видела лишь очертания страниц, их контуры, но не видела строчек и букв – их просто не существовало. Разумом я понимала, что они должны, просто обязаны там быть. Это было самое странное во всем ощущении. Продолжалась эта слепота около двадцати минут».

Еще одна женщина, Дебора Д., перенесла приступ мигрени, течение которого она описала так:

«Я смотрела на экран компьютера, но не могла ничего на нем прочитать: экран представлял собой поле, заполненное множеством невообразимых смазанных фигур. Я не видела цифры на телефонной клавиатуре. Было такое впечатление, что мои глаза стали фасеточными, как у мухи: образы не двоились, не троились, их просто было много, очень много, куда бы я ни посмотрела».

При мигренозной ауре поражается не только зрение. Могут возникать галлюцинаторные представления о схеме собственного тела – ощущение, что ты стал выше или ниже, что одна рука усохла и съежилась или, наоборот, выросла до гигантских размеров, – что все тело изогнулось под каким-то углом и т. д.

Известно, что Льюис Кэрролл страдал классической мигренью, и высказывалось предположение (Каро В. Липпман), что его собственные мигренозные переживания позволили описать странные превращения Алисы, когда она становилась то выше, то ниже. Сири Хустведт описала в блоге на сайте «Нью-Йорк таймс» свои собственные превращения, очень напоминающие таковые при синдроме Алисы в Стране Чудес:

«Еще в детстве я впервые ощутила то, что позже назвала чувством подъема. Периодически у меня возникает сильное внутреннее ощущение того, что меня тянут вверх, моя голова начинает расти вверх, поднимается, хотя я прекрасно сознаю, что мои ноги продолжают твердо стоять на земле. Этот подъем сопровождается чувством, которое можно назвать благоговением, – меня охватывает возвышенный экстаз. Иногда я называю эти подъемы божественными (меня призывает Бог). Но меня всякий раз удерживает привязанность к мирским вещам. Все это представляется мне странным и одновременно чудесным».

При мигрени также можно наблюдать слуховые галлюцинации и нарушения слухового восприятия: звуки усиливаются, реверберируют, искажаются; иногда больной слышит чьи-то голоса или музыку. Искажается и представление о времени.

Обонятельные галлюцинации тоже встречаются нередко: запахи – чаще всего сильные, неприятные – кажутся до странности знакомыми, но не поддаются определению. Я сам дважды ощущал запах перед приступами мигрени, но он, по счастью, был приятным – я ощущал запах жаренного на сливочном масле хлеба. Первый раз это произошло на работе, в больнице. Запах был настолько явственным, что я отправился искать вкусные тосты. Я не сознавал, что это галлюцинация, до тех пор пока через несколько минут у меня перед глазами не возникли фортификационные скотомы. В обоих случаях меня посетили – истинные или мнимые – воспоминания детства. Я сижу на высоком стуле за столом и жду, когда мне дадут к чаю поджаристые тосты. Одна больная мигренью написала мне: «За полчаса до начала приступа я всегда чувствую запах жареной говядины[49]». Больная, описанная Г.Н. Фуллером и Р.Дж. Гилоффом, страдала «живыми обонятельными галлюцинациями, содержанием которых был запах дыма дедушкиной сигары или арахисового масла». Другие больные часто сообщают о возникновении неприятных или незнакомых запахов перед приступом мигрени.

Когда, будучи молодым неврологом, я работал в клинике мигрени, я всегда подробно расспрашивал больных о таких ощущениях. Обычно больные испытывали большое облегчение от моих вопросов, потому что, как правило, боятся своих галлюцинаций и скрывают их, опасаясь, что их сочтут ненормальными. Многие больные обычно видят в своих аурах узорчатые рисунки, но у остальных наблюдаются довольно странные зрительные феномены, включая искажения лиц или предметов, которые теряют очертания, тают, плавно переходят друг в друга или становятся множественными. Иногда эти образы и явления повторяются от приступа к приступу.

В большинстве случаев содержание мигренозных галлюцинаций ограничивается элементарными образами: фосфенами, фортификационными скотомами и геометрическими фигурами иной формы. Более сложные галлюцинации хотя и редко, но тоже встречаются. Мой коллега, невролог Марк Грин, описал мне одного своего больного, у которого перед началом мигренозного приступа возникала одна и та же галлюцинация: из канализационного люка на улице вылезает рабочий в высокой белой шляпе, на которой изображен американский флаг.

С.А. Кинниер Вильсон в своем энциклопедическом руководстве по неврологии упомянул о своем друге, у которого перед каждым приступом мигрени возникала стереотипная галлюцинация:

«[Он] сначала видел большую комнату с тремя сводчатыми окнами и фигуру одетого в белые одежды человека, который спиной к больному сидел или стоял возле длинного пустого стола. В течение многих лет эта аура оставалась неизменной, но потом ее заменила более грубая галлюцинация – круги и спирали. Это видение возникает у больного периодически и не сопровождается возникновением головной боли».

Клаус Подолл и Дерек Робинсон собрали множество литературных сообщений о сложных галлюцинациях при мигрени в своей превосходной книге «Искусство мигрени». Больные могут видеть человеческие фигуры, животных, лица, предметы или пейзажи – часто множественные. Один больной сообщал, что перед приступом мигрени «видит мушиный глаз, составленный из миллионов голубых Микки-Маусов. Правда, эта галлюцинация была ограничена выпавшей половиной поля зрения. Другой больной видел «толпу из сотен людей, часть которых была одета в белое».

Бывают также лексические галлюцинации. Подолл и Робинсон приводят случаи, позаимствованные из описания XIX века:

«Пациент Хёфмайра видел написанные в воздухе слова; больной Шоба страдал галлюцинациями букв, слов и чисел, а больной, о котором сообщил Фуллер, «…видел текст на стене. Когда больного попросили его прочитать, он сказал, что текст находится слишком далеко и он не может разобрать буквы. Потом он подошел ближе к стене и прочитал написанное».

При мигрени, как и при других заболеваниях, бывают также «лилипутские галлюцинации». Об этом же пишет в своем блоге Сири Хустведт:

«Я лежала в кровати и читала книгу Итало Свево. По какой-то причине я отвлеклась и скосила глаза вниз и тут же увидела их: маленького розового человечка и розового быка. Высота фигурок была не больше шести-семи дюймов. Это были настоящий человек и настоящий бык, и если не считать цвета, то выглядели они вполне реально. Человек со мной не разговаривал, они с быком просто ходили вокруг меня, а я наблюдала за ними как зачарованная, испытывая к ним нежные, почти материнские чувства. Это видение продолжалось несколько минут, а потом исчезло. Мне очень хотелось, чтобы они вернулись, но с тех пор я их больше ни разу не видела».

Все эти эффекты по умолчанию демонстрируют нам, каким колоссальным и невероятно сложным феноменом является наше зрение, для осуществления которого мозг строит визуальный мир, в котором цвет, движение, размер и форма соединяются в нерасторжимое целое. Свои мигренозные видения я рассматриваю как своего рода спонтанный (и, по счастью, обратимый) эксперимент матери-природы, как окно, позволяющее заглянуть в мастерскую нашей центральной нервной системы. Думаю, что мои галлюцинации – это главная причина того, что я решил стать неврологом.