Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma" Страница 27

    - Нет, а что?

    - А то, что мы не зря обходимся с пациентами крайне осторожно, так как дети, младше пяти лет и без того активны... периодически и если Вы заденете катетер, начнется обильное кровотечение.

   - Но я...

    - Учитывая, что средний объем крови в таком возрасте, которое вмещается в сердце ребенка составляет двадцать два кубических сантиметра, а пульс от испуга может подскочить до ста тридцати ударов в минуту, то с погрешностью на низкое давление потеря крови может составить восемьдесят миллилитров. За одну минуту... А за пять минут посчитайте сами.

И если персонал, который сопровождал доктора Ванмеер, прекрасно осознавали, что она описывает случай в крайнем регистре опасности, сгущая краски, то Бенедикт мертвенно побледнел, покосился на молчаливую и улыбчивую девочку, которая благо, что не понимала о чем говорит, эта маньячка и машинально приобнял Лулу, словно защищая от произнесенных нерадостных слов.

В голове крутилось несколько вариантов, которые бы стоило озвучить в ответ, этой воображале, а на заднем плане, с плакатом-напоминанием скакала мысль, что перед Хоуп еще надо не забыть извиниться. Революция противоречий, мгновенно вспыхнувшая в голове Бенедикта, разрывая его на части, но он понял, что ему в спор лучше не вступать. Гремелка была права в той части, что он совсем лихо подхватил девочку на руки и отнесся не столь ответственно, как того требовали инструкции. В этих трубках и черт не разберется!

    - Я понял. Этого больше не повториться. Прошу прощения, - ответил он совершенно серьезно.

Хоуп осеклась и смутилась, она ждала очередной колкости, и растерянно пошарив глазами по полу, кивнула и поднялась со стула, чтобы взяв за локоть Роуз, отвести ее к окну и перекинуться парой слов на счет грядущей операции.

     - Миссис Финдлоу, о следующей недели мы начинаем ставить капельницы с Аденомектозоном. Доктор Хантер разработала график, наблюдение за состоянием Луизы будет круглосуточным, а результаты будут фиксировать не меньше семи-восьми раз. Препарат показал неплохой результат, при лечении эпендимомы, наша задача сейчас подавить рост метастаз в каудальных отделах мозга.

    - Она все меньше двигает головой, - Роуз прижала руку ко рту не в силах произнести в слух слово «паралич».

    - Роуз, я предупреждала Вас, что неврологический дефицит, неизбежно приведет к тетрапарезу, не хочу пугать, но руки скоро перестанут слушаться. Поэтому мы с ставим операцию Луизы в первую очередь, но для этого нужно пройти курс аденомектозона, чтобы не дать клеткам прорасти в спинномозговое вещество. Шансы на удаление без последствий в виде полного паралича достаточно велики, осталось совсем ничего, поэтому волю в кулак и не расстраивайте мою пациентку слезами. Как только будет невмоготу, зовете мистера Купера, оставляете ему Луизу на четверть часа и милости прошу от души порыдать у меня в кабинете. Весьма рекомендую — эффект потрясающий, поверьте, сама не раз прибегала к этому способу!

Подбадривающая улыбка Хоуп совершенно не вязалась с ее словами и Роуз на мгновение подумала, что им достался совершенно ненормальный хирург. Хотя операцию и будет проводить доктор Хантер, но Хоуп будет ей ассистировать, кроме того заведующая никогда не проявляла подобного личного участия и редко опускалась до столь личных советов.

От внимания Бенедикта не укрылось, что все это время, мальчик, спокойно сидел в кресле. Его мамы не было в палате и обычная паника детей, когда участие родителей в той или иной ситуации требовало незамедлительного вмешательства, даже не собиралась накатывать. Ребенок не сводил взгляда полного обожания с Хоуп и выглядел прожженным завсегдатаем этого заведения, не смотря на относительно бодрый вид.

С большой неохотой Лулу отправилась на руки к Люси — девочка очень плохо стояла на ногах. Бенедикта подмывало поинтересоваться диагнозом, но он быстро отбросил эту идею, решив, что ему на сегодня впечатлений достаточно. В конце концов, это не его проблемы.

Внимание мальчика переключилось с доктора Ванмеер, на «новенького» и не теряя времени, Бенедикт решил познакомиться немного опережая события.

    - Привет, я Нэд, - протянув руку, Бенедикт видел, как серьезность прошмыгнула по лицу ребенка и мальчишка уверенно ответил на рукопожатие.

    -  Я Сэм.

    - Твой ноут? - Купер знал, что дети обожают рассказывать про свои высокотехнологичные игрушки и зашел с козырей.

    - Да, папа подарил.

    - Классный, у моих племянников похожий.

    - А они тоже болеют?

    - Нет, с чего ты решил?

     - Если бы я не болел, мне навряд ли, папа такой дорогой купил.

     - Ты так уверенно об этом говоришь, будто знаешь наверняка, - Бенедикт старался разговаривать столь же непринужденно, но умозаключение Сэма звучали так прозаично, хотя смысл в них крылся глубокий — ребенок явно давно смирился со своим положением и не пытался привлечь к себе внимание «подслушанными» фразами у взрослых — он сам рассуждал рационально не по годам.

    -  А где твоя мама, она не опоздает на обход? - решил сменить тему Нэд, всматриваясь в лицо мальчика, которое было лишено малейших признаков страха.

     - Мамы нет. У меня только папа и он приедет вечером. Работает.

И снова спокойная, размеренная интонация и как контрольный выстрел в голову, легкое пожатие плечами — в семь лет, страшная болезнь, из близких, которые могут поддержать, только отец и тот на работе. В пору было бы извиниться, но Бенедикт оцепенел и застыл, как истукан, не в силах вымолвить ни слова.

Метнув взгляд на Хоуп, которая слышала этот не хитрый диалог, Бенедикт не увидел осуждения тому, что так неловко напомнил Сэму о его личной трагедии, по ее лицу прокатилась волна грусти и впервые за время обхода улыбка сползла с лица. Как бы сейчас пригодились ее замаскированные злость и раздражение, но нет же Гремелка опять игнорировала поведенческие каноны

И почему то Бенедикт был почти уверен, что от нее исходило сочувствие, но далеко не к мальчику, к нему самому...

Больше он не обращал внимания ни на наставления Саттеша, ни на действия Хоуп, которая явно была близко знакома со своими пациентами, ни на лица взрослых, которые давно пережили клокочущую, безжалостную боль, которая не просто распирала грудь и горло — она превратилась в живое существо и вполне ощутимо ползало внутри, вгрызаясь во внутренности.

Не обращая внимания на бормотания совести, Бенедикт только и думал о том, чтобы отбыть положенное на сегодня время, но когда шесть часов истекли, одна из мам робко заглянула в ординаторскую и попросила его помочь пересадить свою дочь в кресло, чтобы довезти до ванной комнаты.

Ловкие и осторожные движения вызвали невероятный восторг у женщины и она сама не заметила, как начала рассказывать, как сюда попала. Ее слова, казалось, невозможно было остановить и история прервалась на первой пункции костного мозга, когда собственно, мать отправилась купать своего ребенка, а Нэд подумывал броситься отсюда бежать — так и сделал, но на пол пути к ординаторской понял, что женщине придется перекладывать ребенка обратно на кресло своими силами, а это было для нее работой не из легких. Он вернулся в палату и присел на свободный стул, обхватил голову руками. Оказалось, в аду не очень жарко, здесь комфортная температура и идеальная влажность, белые стены, отсутствие решеток и замков, а вместо истошных криков и стонов, молчаливые и смирившиеся дети со своими матерями.

Рассказ Бенедикт дослушал до конца, с тяжелым сердцем принял скомканные, но искренние слова благодарности, он с удивлением всматривался в лицо женщины, которая от столь ничтожной помощи буквально расцвела. Немалую роль в этом сыграло и то, что она разделила свое горе с совершенно посторонним человеком, нарочно или нет, не замечая, что это ему в тягость.

Ни разу в жизни Бенедикт не испытывал такого облегчения, когда с огромной «переработкой», он вышел из здания центра на улицу и жадно вдохнул пыльный, раскаленный воздух, который уже заполнялся запахом влаги от разбрызгивателей. В сопровождении Люси, которая решительно настаивала на том, что «с нее пиво», он прошел сотню метров, как чуть ли не нос к носу столкнулся со своей матерью, Шерил и Тимом.