Советник царя (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич Страница 3

-Ефим, ты же тиун, что же ты сразу за водку?

-Дык, Сергий Аникитович, мы тута с Федькой, как цены то московские на бумагу узнали, то никак не могли без энтого дела обойтись. Да вот еще что интересно, раньше мы пока все караулы проедем так только с нас мыто и стребовали. А сейчас, как кто услышит, что людишки боярина Щепотнева товар везут, так сразу нам все пути дороги открыты. Ну, от такого дела вон наши мужики чуть от страху не сомлели. Мы говорят и не думали, что наш боярин важный такой есть.

Я повернулся к, по-прежнему стоявшим на коленях, мужикам:

-Эй, вас что, силой что ли поднимать, давайте идите в людскую поешьте хоть с дороги.

Потом, уже повернувшись к тиуну, сказал:

-Ты Ефимка, как тиуном стал, заважничал, чего мужиков не накормил?

Тот заюлил глазами:

-Виноват Сергий Аникитович, так вот получилось, заговорились мы тут с ключником.

-Точно так,- подтвердил, покачиваясь, Федька.

-Ох, пораспустил я вас,- угрожающе сообщил я им,- в будний день водку трескаете. Ладно, на этот раз прощаю, но еще такое дело и на конюшню, а то у меня конюх засиделся, заскучал, вчера еще жаловался, что давно розги в руках не держал.

Пока я разговаривал с людьми, на крыльцо вышла моя жена и с улыбкой смотрела, как я распекаю подчиненных.

-Сергий Аникитович, - крикнула она,- хватит уж отчитывать, иди скорее, ужин ждет.

Еще зимой перед свадьбой это была девчонка с блестящими любопытными глазами, но беременность изменила ее совершенно. Даже походка стала другой. И она уже была не девочка, а женщина, осознающая свою красоту и новую жизнь, которую она носит в себе.

И снова, как почти каждый вечер я подумал:

_Как же мне повезло, ведь на ее месте могла оказаться любая другая женщина.

Но сейчас мне казалось, что мне всегда нужна была только она одна.

Нет, наверно, все-таки есть бог на белом свете, что подарил мне такое счастье, которого никогда у меня не было в прошлой жизни.

Я закончил разговор и быстрым шагом зашел на крыльцо и, поцеловав Иру, прошел вместе с ней в дом, под многозначительное переглядывание дворни.

После ужина я вызвал к себе Ефимку, который уже достаточно протрезвел и был в состоянии обстоятельно рассказать о делах в моих владениях. Кроме того, с собой он принес две корзины, из первой, пахнущей керосином он начал извлекать жестом фокусника небольшие бутылки, заполненные фракциями нефти, полученными, уже в Заречье.

-Лужин, мать твою! Ты что совсем ума лишился, зачем ты эту вонь сюда приволок. Давай пойдем во двор, там покажешь, что там есть,- закричал я на него. Тот вновь аккуратно сложил все бутылки обратно в корзину, и мы пошли во двор, а по дороге Ефимка обиженно бормотал, что он специально принес в кабинет и никому не показывал, думал, что это тайна великая.

Я, прямым ходом направился в мастерские к Кузьме, где Лужин поставил корзинки на пол, и стал по новой, вынимать бутылки, воняющие керосином. Во второй корзине, переложенные стружкой, лежали несколько стеклянных плафонов для керосиновых ламп.

Ефимка, с интересом глядя на них, сказал:

-Слава тебе Господи, наконец, хоть узнаю, что это за штуки. У нас там все от любопытства помирают, что это такое будет, а больше всех Дельторов, он даже сам хотел ехать смотреть. Хорошо, хоть стрельцы его не пустили.

-Кузьма,- спросил я,- где там твои светильники, которые ты мне делал?

Кузьма, который не с меньшим любопытством смотрел за извлекаемыми из корзин вещами, полез наверх и снял две керосиновые лампы, пока еще без стекол.

Под внимательным взглядом обоих мужиков, я обнюхивал каждую бутылку и, наконец, найдя жидкость по цвету более всего, напоминающую керосин капнул ее на плошку и поджег, да, пожалуй, это было похоже больше на керосин, чем на соляру. Снял с обеих ламп крышки с протяжным устройством для фитиля и креплением плафона и налил в них немного керосина. Затем продел уже давно приготовленные фитили в протяжное устройство и надел крышки назад. Когда я поджег фитили, и они загорелись тусклым коптящим пламенем, в глазах Кузьмы мелькнуло разочарование и, похоже, он еле удержался, чтобы что-то мне не сказать.

Я тщательно протер два плафона и вставил их в держатели на лампах. Подождав пару минут, чтобы они прогрелись я немного прибавил длину фитиля и яркий свет цивилизации осветил, темное до этого, помещение мастерской.

Потрясенные наблюдатели, открыв рот, смотрели на невиданное чудо. Затем они оба посмотрели на меня. И если в глазах Кузьмы было преклонение перед умом придумавшего такой светильник, то в глазах моего тиуна, похоже, мелькали одна, за одной серебряные монеты, которые будет зарабатывать мануфактура.

-Вы еще не все поняли,- сказал я,- эти стекла, если сразу огня прибавить, будут трескаться и вообще их уронить можно, разбить, так, что если, кто такую лампу купит, за стеклами к нам все время приходить будет.

Но деятельный ум Кузьмы уже решал следующую задачу:

-Сергий Аникитович, а почему, под колпаком получается огонь ярче?

-Так ты Кузьма легко сам на этот вопрос ответишь, тяга то под колпаком воздушная сильнее и огонь жарче и ярче, а изменения нагрева по научному называется температура, если она ниже то холод если выше, то тепло.

-Погодите, Сергий Аникитович, я сейчас слово это запишу,- и мой ювелир, на стене, где у него уже было записан не один десяток слов, аккуратно под мою диктовку, периодически глядя на алфавит, написанный там же, записал современными русскими буквами - температура.

Я уже с весны активно внедрял среди своих учеников новые слова. А лекаря те вообще писали только на современном русским языке. Решение было простым если я, хочу, чтобы моя школа была центром медицины современного мира, то про латынь надо забыть, да и с церковью проблем будет меньше, хотя она все равно будет сопротивляться любому нововведению. Но я в беседах с митрополитом налегал на то, что лекарям нужен свой язык, на котором они все будут учиться, а ежели, кто из иностранцев когда-то будет учиться у нас пусть, также учит этот язык, чтобы понять, о чем ведет речь преподаватель.

Конечно, это значительно прибавило мне работы. Все-таки до переноса я много лет работал в узкой специальности и забыл массу терминов. И сейчас по вечерам, нарисовав очередную кость, начинал сочинять названия для очередных бороздок, щелей и отверстий.

Если бы не молчаливая поддержка царя, глыбой возвышающаяся за моей спиной, гореть мне уже наверно на костре. И хотя я всеми силами старался не раздражать церковь, но она настолько своими нитями пронизывала всю жизнь общества, что все время возникали какие-нибудь коллизии.

Затушив обе лампы, продолжил осмотр бутылок и нашел, что-то напоминающее бензин. Я капнул насколько капель на глиняную плошку и сверху положил немного ветоши. Затем чиркнул кресалом по кремню и на плошке от попавших искр, вспыхнул синий почти бесцветный огонек.

Кузьма восторженно завопил:

-Сергий Аникитович, так вот это штука то получше вашего керисина.

-Кузьма, горит то она красивее, только очень быстро и взорваться может. А вот, что нужно для нее сделать я сейчас тебе нарисую.

И вскоре перед Кузьмой в нескольких ракурсах была нарисована зажигалка, смысл ее мастеру был абсолютно понятен, непонятно было из чего делать кремень и пружину для его подачи. На это я только мог сказать:

-Кузьма у тебя почти двадцать человек в подмастерьях. Посади одного посмышленней, пусть берет все подряд, и ищет, какой материал такую искру может дать. А пружинку, что же вытяни проволоку потоньше, скрути и закаливай, на первый раз не получится, на сто первый получится. Сам знаешь терпение, и труд все перетрут. А сам этим делом не занимайся, твое дело сейчас трубы подзорные, и мой микроскоп давай заканчивай.

-Так Сергий Аникитович, уже почти все сделано. Вот еще дня три и труба подзорная для Иоанна Васильевича будет готова.

-Ну, тогда все, давай закрывай тут все, а мы с Ефимкой еще пойдем, поговорим.