Виктор Кандыба - Магия – энциклопедия магии и колдовства Страница 32

После явился священник и, исповедовав Матковского, объявил: "Мое дело заботиться о душе, а о теле ваше. Жгите скорее".

Из толпы раздались крики: "Нужно жечь!" Матковского передали в руки экспертов. Один из них, дворянин Лобуцкий, вырезал пояс из сыромятной кожи, окружил им голову жертвы, заложив ему в уши под повязку камушки и затем, сложив в узел пояса палку, стал его сильно стягивать.

Другой, Войтех Дикий, замазывал свежим навозом рот Матковского, а дьяк Андрей Софончук, смочив большую тряпку в дегте, обвязал глаза Матковского.

После этого сложили костер из сорока возов дров и двадцати возов соломы, втащили на него Матковского и поспешно сожгли. После этого послали в дом Матковского за его одеждой и ее также бросили в огонь.

В XVII-XVIII веках было весьма распространено кликушество, напоминающее во многом одержимость бесом на Западе.

Кликуша (от слова кликать) или, как в старину также называлась, икотница это испорченная женщина, в которую вселился бес.

Обычно с кликушами случаются припадки в многолюдных местах, особенно в церквах. Кликуша не может переносить запаха ладана, слышать молитвы и проповеди. Во время припадка она говорит от имени дьявола и его языком.

Приписывая свою болезнь "порче", кликуша обычно выкликает имя того, кто чародейством напустил на нее болезнь. В XVII веке такие лица, чьи имена когда-либо выкликивали кликуши, привлекались к суду по обвинению в чародействе и предавались пыткам.

Самих же кликуш отсылали для изгнания поселившихся в них бесов. В допетровский период под пытками погибло немало людей благо даря таким выкликиваниям кликуш.

Петр I видел в кликушестве притворное беснование, которое пре следовало определенную цель; возведение поклепа на невинных людей в 1739 году в одной области в икотном деле были обвинены 232 человека, из них 116 замужних женщин, 5 вдов, 26 малолетних и девушек, 84 мальчика и женатых мужчины.

В литературных памятниках того времени имеются указания отно сительно заклинания и изгнания бесов.

Буслаев приводит повесть, составленную в начале XVIII века и во шедшую D сказание об Илларионе Суздальском из книги иеромонаха Мефодия и из устных рассказов схимонаха Марка.

"При державе благочестивейшего царя Алексея Михайловича, самодержца всей России, случилось в царствующем граде Москве вот ка кое дело в нищепитательнице патриаршей, на Куличках, что за Варварскими воротами, близ Ивановского монастыря.

По действу некоторого чародея вселился там демон и живущим разные пакости творил, как поведал о том отец Марко, который в то время сам был вместе с Илларионом в тех богадельнях и все то видел своими глазами.

Ни днем, ни ночью тот демон никому не давал уснуть, таская людей с постель и с лавок, и всем вслух нелепости вопил… Благочестивейший же царь Алексей Михайлович повелел чина духовного людям на ото гнание того демона молитвы творить; но успеха не было… Много раз принимались изгнать того беса, но не могли с ним сладить.

Тогда кто-то из приближенных возвестил царю о преподобном Ил ларионе, что он сподобился от Бога принять власть на изгнание нечистых духов. Благочестивый царь повелел преподобного перед собой при звать, потому что он был тогда в Москве.

Посланные нашли Иллариона где-то на пути и позвали к царю к великому испугу Иллариона, потому что он подумал, не оклеветал ли его кто перед царем.

Представ перед царем, он сначала отказался от трудного подвига изгнать бесов из женских богаделен, но потом, в виде монашеского по слушания, согласился и в тот же день к вечеру отправился в богадельню с Марком и Иосифом.

Пришедши в богадельню, монахи по своему пустынножительскому обычаю стали петь вечернее пение и читать молитвы. Дьявол же, не терпя их пения, начал на полатях крепко стучать и нелепыми голосами кри чать, укоряя Иллариона бесстыдными речами: "Уж не ты ли пришел сюда выгонять меня? Идика ко мне, переведайся со мною!"

Когда же преподобный стал читать акафист Богородице, в умиле нии вознося свои руки к небу, ударяя ими себя в грудь, испуская потоки слез и припадая к земле, тогда дьявол молитвами преподобного, как огнем, опаляемый, отскочил оттуда, как быстрая стрела, и умолк до тех пор, пока не кончилось чтение акафиста.

По совершении пения и правила уже ночью, когда погасили огни, преподобный стал читать молитвы на изгнание беса, неутешно проливая слезы, а дьявол продолжал кричать громким голосом: "Ээх, ты еще и в потемках расплакался!" И застучал на полатях крепко и, промолвив: "Я к тебе иду, к тебе иду!" замолчал.

При этом монах Марко свидетельствует следующее: "От страха хотел было я вон из кельи бежать, но преподобный ободрил меня на мо литве крепко стоять и ничего не бояться, присовокупив: "Даже и над свиньями дьявол без повеления Божия власти не имеет"".

Дьявол же обернулся тогда черным котом и начал преподобному под колени подскакивать всякий раз, когда он поклонится в землю. Мешая так преподобному молиться, дьявол хотел навести его на гнев отклонить от молитвы. Но Илларион был незлобив. Подскочит к нему бес под колени, а он рукою его отбросит в сторону и сотворит поклон.

Отправив свое келейное правило, повелел он всем, перекрестя лицо свое крестным знамением, лечь спать. Отец Марко под шубу глубоко от боязни спрятался.

На следующий день преподобный, совершив утреннее пение, вы шел из богадельни по своим делам. Тогда дьявол сказывал богаделен дам бабам о преподобном, как он хорошо перед Богом живет. И все говорил окаянный бабам, а сам был невидим.

В то время одна баба положила ребенка в люльку и стала качать его. Дьявол же выхватил ребенка, взял невидимою силою саму бабу, положил в люльку и начал ее трясти, приговаривая: "Люди баба! Люди дурная!"

Вдруг идет в богадельню сам преподобный, дьявол бросился от него в великом страхе, оставив ту бабу в люльке. Когда Илларион стал святить воду, бес начал страшно кричать и бросать белыми каменьями, так что вся богадельня потряслась… Преподобный совершал свое служение, никуда не оглядываясь, между тем как дьявол все вызывал его с ним переведаться.

Наконец, окропляя иконы и стены святою водою, Илларион всту пил с дьяволом в решительную борьбу, и, обратившись в ту сторону, где он кричал нелепыми голосами, преподобный воскликнул: "Я раб Господа моего Иисуса Христа, от его имени желаю бороться с тобой; выходи же, окаянный!" И начал повсюду кропить водою: и на печи, и на полатях, и на лавках, и под лавками, и потолок, и стены.

Дьявол же умолк и скрылся и не являлся целых три дня. Но потом опять очутился в богадельнях и опять стал кричать богаделенным ба бам: "Хорошо этот монах под Господом Богом живет, нельзя мне при близиться к нему!" Но когда воротился Илларион, дьявол уже стал не так дерзновенно подавать голос, видимо, ослабевал, и говорил как-то немо.

Преподобный говорил воду: "Все ли ты бесстыдствуешь, окаянный? Заклинаю тебя именем Божиим, поведай мне, где ты был в эти три дня, и где скрывался, когда я кропил святою водою?"

"Когда ты кропил, – отвечал дьявол, – в то время я под платьем на шесте сидел, а как там усидеть не мог, перескочил я на шесток, потому что там ты забыл окропить: там и сидел я до сих пор и отдыхал".

"А каменье белое где берешь?", – опять спросил Илларион.

"С белого города", – отвечал дьявол.

"Как твое имя?", – спрашивал Илларион.

"Имя мне Игнатий, княжеского рода; я телесен, живу во плоти. Мамка меня послала к демону, и тотчас же взяли меня демоны".

Потом Илларион стал его изгонять из богаделен, но он не шел, го воря, что не сам он здесь вселился, но был послан, и потому не может уйти. Однако, малопомалу стал говорить немо и, ослабевая, исчезал.

Однажды, в отсутствие Иллариона, мимо той богадельни шли попы, и, став под окнами, стали заклинательную молитву читать. Дьявол же стал нелепыми голосами кощунствовать. Другой раз стали богаделен ные бабы между собою браниться из-за того, что многие пропажи меж ду ними бывают. Демон же перекликался их устами. Одна скажет: "От" Дай мыльце!" А другая ей ответит: "Свиное рыльце!"

И боролся Илларион с тем дьяволом пять недель, и наконец совсем изгнал его от богаделенных баб. Пожив в богадельнях десять недель возвратился в свой монастырь".

О том, сколь важное место в повседневной жизни занимала порча и особенно ее вид "кликушество", можно заключить из следующего эпизода.

Во время противоборства царевны Софьи и Петра за престол, Софья сделала важный политический ход: попыталась убедить народ в своей способности творить чудеса. Для этого уговорили одну "знатного отца дочь вклепать в себя беснование". Когда же она "закликала" во время службы в Успенском соборе Кремля, Софья стала усердно молиться перед Владимирской Божьей Матерью и тем так исцелила ее. На другой день весь город только об этом и говорил.

С той же целью сторонники Софьи содержали на жалованьи женщин, тоже имитировавших кликушество. Когда царевна проезжала в Новодевичий монастырь, она останавливалась на пути и на глазах у всех исцеляла их.