Б. Горобец - Медики шутят, пока молчит сирена Страница 37

Другие участники террористической группы (Виноградов В. Н., Коган М. Б., Егоров П. И.) оказались давнишними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время.

Текст сообщения ТАСС опубликован во множестве источников,

зд. он приведен по кн:

[Академик Андрей Воробьев… 2010. С. 897]

Заметим, что в этом сообщении не сказано о том, что аресты начались еще в середине 1951 г. И названы далеко не все арестованные врачи. Ими были, кроме того, профессора И. А. Шерешевский, М. Я. Серейский Я. С. Темкин, Э. М. Гельштейн, Б. И. Збарский, М. И. Певзнер, Я. Л. Рапопорт, а также врачи славянского этноса: В. X. Василенко, В. Ф. Зеленин, Б. С. Преображенский, М. Н. Егоров. Аресты последних должны были прикрыть национальную направленность всего «дела». Приведем ряд деталей о начале «дела врачей», которые все еще неизвестны широкому кругу наших граждан.

Исходной точкой, положенной впоследствии в «дело врачей» явилось медицинское событие, происшедшее задолго до этого, летом 1948 г., когда у Жданова произошел инфаркт и он умер. Ситуацию профессионально комментирует академик А. И. Воробьев и объясняет, почему Л. Ф. Тимашук нельзя считать доносчицей.

А. И.: Я читал исторический документ, вслед за которым развернулось дело врачей-отравителей. Это история болезни Андрея Александровича Жданова. Она написана от руки. Там зачеркнутые фразы, там идет жуткий спор. Там Виноградов, академик, личный врач Сталина; Василенко — главный терапевт Кремлевки; Этингер — крупнейший кардиолог, замученный потом, уничтоженный, он умер от инфаркта в Лефортово. И там — начальник Управления Петр Иванович Егоров. <Судя по этим записям> Тимашук Лидия, кардиолог, электрокардиографист, сильнее всех, кроме Этингера. Баба-то понимала в электрокардиографии, а академики-то — ни хрена. Тимашук заявляет, что у больного инфаркт. Но доказательность была неполная, вы не забывайте — это 1948 год.

Я-то это знаю, потому что я за электрокардиографию взялся уже через лет 10 после этого. А тогда 10 лет играли колоссальную роль.

И я вижу <по протоколам>, что Виноградов не сечет, ЭКГ не знает, Василенко ЭКГ не знает, ну, Петр Иванович Егоров — тоже не шибко. И я вижу, что Лидия Федосеевна, по-моему, им наподдает. Но это инфаркт Т, а не QS-инфаркт, а всего 4 отведения, 3 стандартных и одно V4. Ну нету там инфаркта полного на ЭКГ! А есть инфаркт частичный, мелкоочаговый, который и сейчас-то не умеют ставить, а тогда тем более. И вот эти точки зрения сталкиваются. Это ужасный консилиум, где люди топают ногами, наверное. Но все записывают, все документировано. И я сегодня, анализируя эту историю, говорю, что это была диагностика за пределами тех возможностей, которыми располагали эти врачи. Но записано все честно. И весь спор тоже.

Я считаю, что впоследствии это полоскание в грязи Тимашук было несправедливо, потому что она ничего плохого не сделала. Она отстаивала свою позицию. Ну, она говорила глупости, с нашей сегодняшней точки зрения, что товарищ Жданов не мог ночью встать и открыть форточку, ему было душно, а сестрички не было. Но она говорит, что это врачи плохо смотрят. Ну и что? Елки-палки, мало ли кто, что скажет! Но все записано. Правильно сказал Этингер: «Вы зря тут сражаетесь, у больного артериосклероз. Не атероматоз просто, а артериосклероз, тяжелая гипертония, у него сужены все сосуды, и вы на вскрытии — не постеснялся так сказать — найдете мелкоочаговый кардиосклероз, некротический». Это здорово, это лихо поставленный диагноз! Этингер давал безупречный анализ. Ну, правда, его очень скоро посадили и забили насмерть там, в тюрьме. Умным плохо быть.

А если не было бы это заключение задокументировано?!.. Ну, так и будем продолжать трясти: Тимашук — КГБэшница, Виноградов — старый дурак, Василенко — ни хрена не понимающий. Раздал всем сестрам по серьгам и пошел спать. Но там все отражено, причем зачеркнутые слова означают, что шел протокол честный, не приглаженный, не примазанный.

Это ужасно. Там дальше-то события развернулись так. Там Жданов сказал, что, мол, идите все к матери! — И поехал в Долгие Горы, это на Валдае, в санаторий правительственный. А в это время товарищ наверху, в Москве, переключал рубильник со Жданова на Маленкова, а ведь Жданов — он фактически был 2-й секретарь ЦК, почти 2-й. Дядя Джо <Сталин> умел играть на нервах <своих соратников>. А Жданов сидит в Долгих Горах и видит, как из-под него вынимают стул. Ему звонит по телефону его ближайшее окружение и начинает долдонить <что Сталин занял позицию> в пользу Маленкова. Жданов закричал и упал, и помер. Но перед этим Тимашук сняла электрокардиограмму, на ней была отрицательная динамика. А к этому времени приказано было убрать Тимашук из электрокардиографического кабинета, потому что она с академиками не могла договориться. И она пишет письмо Абакумову <министру МГБ>, что, мол, я считаю, что там инфаркт, а они опять меня не слушают.

Мне говорят — это донос. Если это донос, то, что такое выполнение служебного долга? Если я вижу, что у больного опухоль, а они говорят, не опухоль, что делать?

В. М. Городецкий: Как, что делать? Ну, не в Госбезопасность писать? Пишите министру здравоохранения.

A. И.: Министру здравоохранения 4-й Главк <тогда это был Лечсанупр Кремля> не подчинен! Ничего не знает!

B. М.: Значит, начальнику 4-го Главка.

А. И.: В 4-е Главное Управление при Минздраве министр абсолютно не допущен. Я был руководителем службы 3-го Главка при Минздраве. Если я обращусь к министру Петровскому, меня не посадят, но поднимут на смех. Я имел право обратиться прямо к Бурназяну <начальнику 3-го Главка>, а если он не принимает решения, — но таких случаев не было, — то я обязан был обращаться прямо к Генсеку, потому что больше никого нету в промежутке. И над Тимашук — никого после Егорова <начальника Лечсанупра Кремля>. Там МГБ над башкой: если ты, сволочь, прозеваешь 2-го секретаря ЦК, тебе отвинтят башку, тем более, что твой начальник Управления — Егоров — против тебя. Куда ей деваться? Она отвечает. Сейчас у нас все кажется понятным, а вы сядьте туда, сядьте и посмотрите, как быть.

Абакумов написал на ее письме: «Доложить т. Сталину». Сталин получает письмо, а в это время телефонный звонок из Долгих Гор: Жданов помер. Резолюция Сталина: «В архив». Бросили в архив, а дело врачей началось почти через 4 года. Это все лежало, потом вынули, потом сделали. Это, ребятки, все надо очень хладнокровно, спокойно разобрать. Вот <в 1951 г.> сидит Этингер в Лефортовской тюрьме, в одной камере, а в соседней сидит Абакумов, его потом расстреляют. Вот какая была жизнь. Он, Абакумов, дурак, он там не написал донос. А я вот вам рассказываю, как оно было.

С. 899

Со Ждановым, голову на отсечение даю, что было все очень просто. Жданов занимался диссимуляцией <скрывал болезнь>. Почему? Они все ей занимались. Если вы вылетаете с должности, завтра вас не замечают, и, скорее всего, пришибут где-нибудь тихонечко. У Жданова не было выбора: или он — вторая фигура, или… Слишком много у него крови на руках. Что он, не понимал этого, что ли?

Голос: Ну, Жданов-то боролся с Маленковым.

А. И.: По палачеству Маленков, конечно, много делал, но вторым был Жданов. Жданов начинал уже уходить. И этот полураздавленный червяк сопротивлялся, как мог. Конечно, он врал насчет болей в сердце <что их нет>, я так думаю. Не могли Виноградов, Егоров, Василенко участвовать в какой-то игре. Это немыслимо. А, главное, во имя чего? Эту бумажку Тимашук о том, что она ставит инфаркт, а они нет, открыли в 1952 году, задним числом, она раньше никому не была нужна. Они промазали, они ориентировались на клинику, а клинические симптомы Жданов им врал. А дальше ЭКГ. <…>

Я голову на отсечение даю, что они ничего не понимали.

Голос: Кстати, Федорова вы знали, который делал вскрытие Жданова?

А. И.: Доцента Федорова, забыл, как звали, он у меня принимал экзамен, собака, поставил мне «4», за что я на него дико обиделся. Фамилии экспертов не приведены в тех бумагах, которые я читал. Знаю только, в книжке Костырченко <историк сталинизма>, приведен Лукомский, который якобы анатомировал сердце Жданова. Лукомский — вот кого я терпеть не могу. Он — дрянь, абсолютный антисемит. Как звали Лукомского? Он мог… Довольно паскудно вел себя Тареев, я это знаю из устных преданий, я нигде об этом не писал. Он пришел на кафедру Виноградова, выгнал Попова, а для нас всех Попов — эталон. <…> Жданов упал с трубкой в руках. Он разговаривал по телефону и упал во время разговора с Шепиловым <главный редактор «Правды»>.