Антон Кемпинский - Психология шизофрении Страница 39

Напротив, при негативной установке к окружению каждый жест и движение представляются искусственными; человек чувствует себя не в своей тарелке, сам испытывает ощущение, что ломает комедию.

Люди, сливающиеся со своим окружением или находящиеся на малой от него дистанции, — экстраверты, синтимики либо циклотимики — срастаются также и со своей ролью; она становится их интегральной частью. Напротив, те, кто конституционально более дистанцированы от окружения, более «абстрактные», - интроверты, шизотимики — никогда не чувствуют себя вполне хорошо в своей маске; всегда она им хоть немного да мешает, все время они чувствуют, что «внутренне» они иные. Они часто готовятся к своей роли, но в контакте с действительностью она оказывается отличной от того, что планировалось.

Больной шизофренией как будто бы не может принять момент игры, существующий в отношениях между людьми и основывающийся на постоянной смене масок в зависимости от ситуации. Эта игра мучает его, вызывает ощущение искусственности самого себя и окружающего мира. Отсюда возникает вопрос: как дело обстоит в действительности, что же кроется под маской, что представляет вещь сама по себе?

Вопрос о том, как дело обстоит в действительности, знаком каждому человеку, а не только будущему шизофренику. Но все это, однако, беспокоит человека лишь в исключительных ситуациях, когда он к своей роли еще не привык, чувствует себя в ней неуверенно. Больной шизофренией, особенно в преморбидном периоде, все время чувствует себя плохо в «собственной шкуре», т. е. в актуально играемой роли.

Закон автоматизации

Поведение в социальных контактах, или исполнение определенной роли, которая более или менее соответствует тому, что ожидается от нее в актуальном окружении, является по сути одной из организованных форм двигательных реакций. Как и на каждое движение, на него распространяется, закон автоматизации. Пока движение новое, оно находится в центре сознания, и существует большая несоразмерность между его планом и реализацией; план воспринимается как «свой», а его выполнение — как что-то «чужое», «не мое» по принципу: «что хорошее — то мое, что плохое — то не мое».

Когда кто-то учится танцевать, ходить на лыжах, ездить на велосипеде и т. п., у него возникает впечатление, что части тела, задействованные в данной двигательной активности, не слушаются его, он хотел бы что-то одно, а они что-то другое; он не властен над ними, они как бы не принадлежат ему. Собственные движения кажутся ему неловкими, искусственными, чужими. Существует выраженное расщепление между планом действия и его выполнением, между будущим и настоящим, между фантазией и действительностью. По мере овладения этими двигательными навыками они все менее занимают его мысли, чувства, мечты, действия начинают выполняться бессознательно, автоматически; расщепление уже не ощущается, и они становятся интегральной собственностью индивида. Не говорят, что «моя рука пишет» или «мои ноги ходят», но — «я пишу», «я хожу». В период обучения этим навыкам требовалось прилагать большие усилия, чтобы руки или ноги были послушными, так как их движения были хаотическими, и они не слушались своего хозяина. В это время определение: «ноги ходят», «рука пишет» лучше отражало подлинное положение вещей.

Подобным образом дело представляется в случае более сложных и разнородных форм двигательных реакций в социальных контактах. Достаточно вспомнить трудности, с которыми сталкиваешься, прежде чем войдешь в свою роль — ученика, товарища по играм, сексуального партнера и т. п. Роль находится в центре сознания, подвергаясь детальному анализу. Существует выраженное рассогласование между будущим и настоящим, между воображаемым действием и его реализацией. Когда доминирует установка «к» окружению, интеракция бывает более живой, роль быстрее подвергается автоматизации; исчезает сознание того, что «следует» вести себя тем или иным образом; человек становится самим собой. При доминировании установки «от» дистанция больше, интеракция слабее, происходит постоянное рассогласование между ролью и «я»; человек «внутри» остается иным, нежели вовне.

Расщепление между «Я» и маской

Постоянное осознавание рассогласованности между собственной концепцией «Я» и своей роли с окружением и фактическим положением вещей, т. е. реально исполняемой ролью, является одним из проявлений расщепления. Разумеется, такое расщепление еще не является симптомом шизофрении; оно случается у многих людей в зависимости от их конституции, а также от актуальной ситуации, в которой они находятся. Самый яркий синтоник может чувствовать себя не в своей тарелке, оказавшись в неподходящей для него компании. Трудно определить тот момент, когда расщепление становится патологическим. В поисках дружбы, эротического сближения, духовных контактов, в снижении самоконтроля посредством наркотиков или алкоголя проявляется выраженная тенденция к уменьшению дистанции, отделяющей человека от действительного или фиктивного социального окружения, к сбрасыванию маски, с тем чтобы, хотя бы на момент, оставаться таким, каков он есть на самом деле перед миром, который хотелось бы к себе приблизить. Быть может, в этом проявляется, как утверждают психоаналитики, стремление вернуться в самый ранний период жизни, когда целым миром была мать и непосредственное с ней соединение не было столь трудным.

У каждого человека наблюдается постоянное расхождение между тем, каким он чувствует себя на самом деле и каким оказывается в своей актуальной роли. Временами никакой разницы не ощущается, и человек чувствует себя самим собой; в другое время расхождение между внешним поведением и внутренним переживанием становится настолько большим, что ситуация, требующая определенного поведения, воспринимается с большим трудом. Такая маскировка, хотя и неприятна, требует подчас большого усилия воли, дает, однако, удовлетворение от чувства владения собой и внешней ситуацией.

Патология начинается тогда, когда происходит расщепление между внутренним и внешним мирами. Пропасть между ними становится настолько большой, что через нее невозможно перебросить мост. «Маска», в которой в нормальных условиях соединяются оба этих мира, и вследствие этого происходит интернализация части внешнего мира, отделяется от «Я», и человек замыкается во внутренних переживаниях.

Театр жизни

Среди людей сведение жизни к театру является большим упрощением, однако нельзя отрицать, что в каждом человеческом действии, особенно сложном и не рутинном, присутствует театральный элемент. Не зря слово «актер» происходит от латинского «agere» — действовать.

При необходимости действовать человек стоит перед выбором из многих форм активности; одну из них он выбирает и старается выбранную роль исполнять по возможности наилучшим образом. Но помимо выбранной роли существуют также и другие, отвергнутые. То, что было «отыграно» через проецирование вовне, становится частью окружающего мира, и, следовательно, подлежит не только самонаблюдению, но также и наблюдению со стороны окружения. Вследствие этого собственная активность оценивается с двух сторон, изнутри и снаружи. При самонаблюдении принимаются как точка зрения окружения, так и собственная. Субъект является актером, на которого смотрят чужие люди из зрительного зала и коллеги из-за кулис. Неудовлетворенность собственной активностью возрастает пропорционально степени рассогласования между выбранной ролью и отвергнутыми ролями, между планом и исполнением и между ожидаемой и действительной реакцией окружения. Такое рассогласование наблюдается у некоторых людей еще до начала заболевания. Их мучает неудовлетворенность самими собой, они хотели бы быть кем-то другими. А в роли, которую они вынуждены играть вопреки своей воле, все у них получается иначе, чем они планировали. У них возникает впечатление, что «маска» все время их сковывает.

В отношении к окружению у них имеется выбор одного из двух путей: подчинения или бунта. В первом случае они покорно принимают навязанную им роль и, хотя чувствуют в ней себя плохо, стараются быть такими, какими хочет видеть их окружение. Они покорные, тихие, скромные, обязательные, словом, идеальные дома и вне его. Они боятся выйти за этот круг, так как в нем нормы поведения им знакомы, в то время как за его пределами неизвестно, какую маску «надеть», каких правил придерживаться. Во втором случае, впрочем более редком, они чувствуют навязанную им роль, бунтуют, делают все наоборот, не подчиняются, нарушают нормы и правила поведения, они также не чувствуют себя хорошо, не являются самими собой. Чтобы чувствовать себя самим собой, необходимо настолько овладеть собственной экспрессией, чтобы о ней не думать, подобно тому, как не думают о том, как ходить, говорить, писать.