Михаил Кутушов - Зеркальные болезни. Рак, диабет, шизофрения, аллергия Страница 47

Точность знания численного значения этой константы (и других) в значительной мере определяет степень адекватности наших представлений о явлениях в микромире. Численное значение постоянной Планка определяется косвенно из соотношений, связывающих ее с другими константами (е, m, а,.), большинство из которых также не поддается прямому измерению. Таким образом, точность значения постоянной Планка зависит как от точности измерений, так и от корректности методов согласования значений, связанных с ней констант. Постоянная то и дело пересматривалась, и «скачки» в значениях постоянной Планка всякий раз оказывались выше, чем пределы «интервалов погрешностей» в одно стандартное отклонение. Видимо, современные методы анализа и согласования разнородных данных требуют усовершенствования, а возможно и поиска альтернативных методов. Последнее замечание представляется важным предостережением исследователям, работающим вблизи границ применимости современного знания и в условиях, когда прямые экспериментальные наблюдения новых эффектов и явлений невозможны. Принцип подобия и хиральность мира позволяют сделать предположение. Если 230 и 65 разделить на постоянную Планка, и поделить «укладки», как в первом случае, мы получим тот же коэффициент, равный 3,54. Это число отображает отношение золотого сечения к постоянной нашей Вселенной. Зеркальность взывает умножить этот коэффициент на два. В результате получаем 7,08. Это коэффициент гармонии, с небольшим «довеском» на расстояние между макро- и микромиром. Можно предположить, что это постоянная макромира. Или энергия нашего Кристалла. H=7,08*10-34 Дж*с. Возможно, эта «мировая константа» найдет свое место в квантовой теории фотоэффекта, квантовой теории атома и квантовой механике и астрономии. Прогрессию или парад констант вместе с постоянной Фейгенбаума, которая определяет место бифуркации (раздвоения) и представлена иррациональным числом 4,6692016., можно представить в таком виде: 1,62; 3,54; 4,66; 6,62. Соотношение этих констант в простых числах соответственно будет выглядеть как простая прогрессия. Эта прогрессия обратно пропорциональна масштабам констант. Нестрогая математика указывает на «проскоки» точно такие же, как в кристаллографии и таблице Бора. Между 1,62 (золотым сечением) и 3,58 (кристаллической константой) должен находиться коэффициент 2,6, а между постоянной Планка и постоянной Фейгенбаума — 5,6. Это «теневые», пока неизвестные константы. «Выпавшие» константы ждут своего часа и должны относиться к Живому веществу и Вселенной. Эта уверенность обоснована тем, что наша Вселенная «снаружи» — это икосаэдр-додекаэдр, а «внутри» — простые геометрические фигуры. Внутренность же разделена на диссимметричные части и разбита на кристаллические классы. Найденные соответствия отражают генетическую связь физических и геометрических констант. Простой опыт с мембраной толщиной в один атом позволил профессору Андре Гейму измерить одну из фундаментальных мировых констант. Исследователи подготовили образцы графена, чтобы точно измерить количество света, проходящего сквозь него. Выяснилось, что углеродная плёнка толщиной в один атом задерживает 2,3 % проходящего света (неожиданно много). Исследователи показали, что данная величина напрямую зависит от постоянной тонкой структуры константы, определяющей взаимодействие электрических зарядов и фотонов. Теперь, если точное значение степени поглощения света графеном разделить на Пи, получится это число. Экспериментаторы объясняют, что электроны в графене ведут себя так, как если бы у них не было массы. И потому видимость графена «невооружённым глазом» напрямую определяется постоянной тонкой структуры. Они благодаря простому просвечиванию графена смогли «увидеть» одно из чисел, определяющих основы мироздания. Надо думать, что это число равно одной из обнаруженных мной мировой констант. Все без исключения правильно и строго выстроено, на этом основаны законы сохранения, но без определения хаоса порядка не установить. Из чего и как собираются упорядоченные структуры? Каким образом монады выстраиваются в решетки, геликоны, кольца и другие упорядоченные структуры? Руководят ли этим порядком пространственные законы, или это происходило и происходит спонтанно по законам физики? Там ли и так мы ищем силы, упорядочивающие хаотические системы? На эти вопросы физика ответа не дает и никогда, видимо, не даст. Математика и геометрия вполне. С Декарта начинается проникновение в науку аналитических методов исследования. Введя в механикоматематический обиход свою систему координат, он стер границу между геометрией, арифметикой и алгеброй. Это и было началом конца геометризма в естествознании. Исаак Ньютон, уводя естествознание в сторону от истины, писал: «Геометрия за то и прославляется, что, заимствовав извне столь мало основных положений, она столь многого достигает». Вот этого и надо было придерживаться, тогда и достижений было бы на много больше, чем сейчас! «Геометрия основывается на механической практике и есть не что иное, как часть общей механики, в которой излагается и доказывается искусство точного измерения». Это высказывание и является самой большой ошибкой Ньютона. Надо бы сказать, что наоборот механика является частью геометрии. Далее, продолжая развал геометризма, в своих поучениях, он пишет: «Время, пространство, место и движение составляют понятия общеизвестные. Однако необходимо заметить, что эти понятия обыкновенно относятся к тому, что постигается нашими чувствами. Отсюда происходят некоторые неправильные суждения, для устранения которых необходимо вышеприведенные понятия разделить на абсолютные и относительные, истинные и кажущиеся, математические и обыденные».

Постепенно внедряется сначала понятие об абсолютном времени, а затем и об абсолютном пространстве: «Абсолютное пространство по самой своей сущности, безотносительно к чему бы то ни было внешнему, остается всегда одинаковым и неподвижным.»

Таким образом, Ньютон первым геометризировал естествознание в точном математическом смысле этого утверждения. Однако дальше этого высказывания дело не пошло, а двинулось в сторону механического понимания материального мира, т. е. физики, как основы естествознания. В рамках геометрии в принципе не ставится вопрос о соотношении геометрических конструкций с физической реальностью. Этот вопрос вообще лежит вне пределов математики. Решение подобных проблем — прерогатива физики и физиков.

Однако именно выдающиеся математики — Риман и Лобачевский — первыми поставили вопрос: «Какова истинная геометрия физического пространства?». Они же пришли к выводу о том, что решить этот вопрос можно только опытным путем. Именно они поставили вопрос об экспериментальном изучении геометрии физического пространства. Программу геометризации физики наметил Анри Пуанкаре, первым сформулировавший в явном виде задачу построения физики на основе неевклидовой геометрии. Впрочем, сам Пуанкаре относился к этой возможности достаточно пессимистически, полагая, что физики скорее пойдут на использование более сложных законов взаимодействия, чем откажутся от плоского пространства (т. е. от евклидовой геометрии).

Природа оказалась устроена несколько хитрее, чем это виделось Евклиду и Ньютону. Благодаря работам Эйнштейна на смену преобразованиям Галилея в физику пришли преобразования Лоренца, соединившие пространство и время. При преобразованиях Лоренца к трем декартовым координатам, задающим положение точки в евклидовом пространстве, добавляется время. На мой взгляд, вместо термина время надо поставить одно из пространств Инь или Ян. Тогда и выдумывать ничего не надо. Дело в том, что «время» — это «зазор», протекающий между пространством Ян относительно Инь-пространства с определенной скоростью. В таком случае необходимо принять за аксиому следующее положение. Учитывая то, что Инь- и Ян-пространства плоские в наших масштабах, то трехмерные проявления времени бытия — это иллюзия. «Время» в такой системе повернуть можно в том случае, если мы сопоставим события и пространства в данной точке на нужное время. Согласно Эйнштейну пространство и время становятся неразрывно связанными в единое четырехмерное пространство-время. Геометрия четырехмерного пространства-времени, задаваемая метрикой, является псевдоевклидовой. Что и требовалось доказать. Последовательное изложение псевдоевклидовой геометрии, основанной на использовании метрики, было осуществлено учителем Альберта Эйнштейна Германом Минковским. Геометрия физического мира неевклидова — таково заключение Эйнштейна. Вероятно, что это и есть ошибка великого физика. Если мы вместо трехмерного пространства-времени поставим трехмерное пространство-пространство, то мир становится чисто геометрическим, следовательно другим и легко изучаемым.