Ревматология по косточкам. Симптомы, диагнозы, лечение - Елена Выставкина Страница 48

Болит пяточно-плантарный фасциит по всей длине связки, чаще – как раз у пяточного бугра. Пациенты часто дают имя этой жалобе – «шпора»;

■ и как вишенка на торте – кожные высыпания.

А если их нет? И это не снимает подозрений на псориатический артрит. Иногда суставы опережают кожные высыпания на несколько лет.

Кто лечит псориатический артрит?

Ревматолог. Вместе с дерматологом.

Чем лечат?

Противовоспалительной терапией.

Базисная терапия – та, которая гасит иммунную систему. Псориатический артрит – это тоже аутоиммунное заболевание.

Если не справляются базисные препараты, добавляется генная инженерия.

Псориатический артрит обладает дурным нравом и агрессивностью. Очень советую находить с ним общий язык. Ревматолог поможет вам в этом.

История 21

Бабушка Надя, Катюша и Алешенька

«Псориаз. Псориатический артрит» – так значится на истории. Пациентка Д., шестьдесят три года.

В ординаторскую заходит женщина маленького росточка. Про таких говорят «метр с кепкой». Седые волосы собраны в пучок на затылке. Длинная юбка. Видно, что парадная – блузка.

Рост мы потом померили – сто пятьдесят два сантиметра.

– Давайте знакомиться. И… жалуйтесь.

Женщина присела на краешек стула. Сложила руки на коленях.

– Доктор, меня руки не слушаются. Совсем. И болят. Я работать не могу… – И женщина начинает плакать.

Слезы катятся по ее щекам, падают на парадную блузку. Она их даже не вытирает.

– У меня детишек заберут. Опека приходила. Мне без работы нельзя.

Скажу честно, я не первый раз вижу, как пациенты плачут.

От боли.

От страха.

От усталости.

От того, что пришло осознание, какой диагноз у тебя.

Что лечиться надо всю жизнь. Чтобы жить. Чтобы – выжить.

Эта женщина, моя новая пациентка, плакала от безысходности. Так горько, что впору было и мне заплакать.

– Покажите мне ваши ручки.

– Ой, да страшные они, доктор. Все в псориазе. Не гнутся, чашку уже с трудом держу двумя руками.

Руки действительно были «красивые». Кожу практически всплошную покрывали шелушащиеся розовые псориатические бляшки. Суставы кистей – а их на обеих кистях не менее трех десятков – припухшие, отечные.

Боль и отек украли объем движений в руках. О том, чтобы согнуть руку в кулак, не могло быть и речи.

– А где еще болит?

– Да все болит, доктор. Спина, ноги… Но вот руки! Если б не руки, я бы работала! – Слезы опять потекли по щекам.

– А кем вы работаете? – спрашиваю.

– Да штукатур я…

Отрываю голову от монитора, куда записываю жалобы.

– Штукатур?

– Да вы не смотрите так. Я сильная. Всю жизнь проработала. Руками, ногами. Ведра таскаю. Да вот… износилась, видать.

А мне нельзя, у меня дети.

Опять плачет. Мне хочется ее утешить, ободрить. И я понимаю, что лучшей помощью будут не слова, а отсутствие боли в суставах.

– Так, давайте разбираться. Шаг за шагом. Сначала я – с вашими руками. Потом вы – с работой и детьми. Хорошо? – смотрю в глаза маленькой заплаканной штукатурщице.

Утирает слезы.

– Давайте разбираться, я согласна на все, – выдыхает она. И даже плечи чуть опускаются – до этого голова была втянута в плечи.

Свой псориатический артрит она не лечила. Да и не знала о нем. Считала, что старость пришла. Что надорвалась на работе тяжелой.

Боялась пить таблетки. Если и пила, то изредка. Когда совсем встать не могла. Вредно же. Говорят.

К докторам не шла. Дети. Работа. Некогда. И страшно. А вдруг скажут, что это рак?

И это житель миллионного города…

До терапевта в поликлинику дошла, доковыляла, когда совсем стало плохо. Мастерок удержать не смогла.

Терапевт диагноз поставил сразу, спасибо ему.

И уломал строптивицу на стационар. Спасибо ему еще раз.

Да у нее и сил уже не было сопротивляться. Как помочь другим, когда сам разваливаешься на части? Как детей поднимать?

Меня не оставлял вопрос: ну какие дети в шестьдесят два года? У ее детей у самих уже дети должны быть.

«Тянет великовозрастных лентяев? Взрослый ребенок-инвалид? – думала я. – Сразу два?»

Все оказалось прозаичнее. Пять лет назад в аварии погиб единственный сын нашей героини. Вместе с женой. Их трое детей – дочки одиннадцати и девяти лет и трехлетний сыночек – стали сиротами в один миг.

Бабушка билась за опеку. Троих ей не дали. Одна, доход маленький, да и возраст.

Подключилась сваха. Старшую девочку взяла себе. А младших – наша героиня. Уже пять лет у нее на попечении двое внуков.

Она рассказывала об этом так… просто. Без пафоса и героического надрыва. Теперь уже у меня слезы стояли в глазах.

За здоровьем, да и за жизнью внуков следила она трепетно. У Катюши сколиоз, лопатка торчит. Она вошла в подростковый возраст и перестала делать упражнения. Корсет тайком снимает. А теперь вот – влюбилась.

– Ой, я так переживаю за нее… Алешенька, он такой смышленый, ласковый, но балованный. В школе подрался. Его дразнили, а он – сразу в бой. Это хорошо, заявление никто не написал. На учет поставят – опять опека вызовет. Завтра к директору идти, извиняться. Отпустите?

– Отпущу. Только туда и назад. А пока идем на капельницу и начинаем пить таблетки. Медсестра на посту выдаст и напишет, как принимать.

Пациентка послушно закивала – мол, на все согласна. Я продолжила:

– Завтра сдаем анализы. Завтракаем. Потом на капельницу. Когда все сделаете, зайдете ко мне, осмотрю и отпущу.

Мы встретились в десять утра следующего дня. И у пациентки для меня были новости.

– Они гнутся! Елена Александровна, мои руки снова гнутся!

Сияющая, она стоит передо мной. Сжимает и разжимает кулаки. С удивлением и недоверием смотрит на свои пальцы.

– Анализы я сдала. Кардиограмму сбегала (!) сделала. Отзавтракала – вкусно кормят у вас! Сытно. Может, мне домой уже пора? Болезнь отступила, с Божьей помощью. И вашей, доктор, и вашей.

Я ожидала, что супербабушка попросится домой пораньше. Но не так же быстро.

Делаю максимально суровый вид. И начинаю отрепетированный до мозолей на языке монолог.

Важная информация для любого, кому впервые поставлен ревматологический диагноз.

– Насколько я помню, вам пора к директору. А домой, как и договаривались, дней через десять. Дождемся анализов. Посмотрим, как переносится терапия.

Маленький штукатур смотрит на меня недоверчиво, но я продолжаю:

– Болезнь вернется, если бросить лечение. Это только первый шаг. Мы сняли часть воспаления, которое ест ваши суставы. Ваше заболевание все еще с вами. И будет с вами всю жизнь.

В ответ слышу вполне ожидаемую фразу: «Но у меня же не болит! Почти… не болит».