Светлана Троицкая - Коррекция зрения у детей: практический курс Страница 5

По мнению академика Э. С. Аветисова, зрение дошкольника настолько неустойчиво, что колебания от плюса к минусу составляют несколько диоптрий. Выписывать в такой ситуации очки и практиковать закапывание атропина для парализации цилиарной мышцы по меньшей мере невежественно. Еще в первой четверти ХХ века У. Г. Бейтс доказал, что процесс аккомодации происходит и после длительного закапывания атропина.

Один из наиболее ярких последователей доктора Бейтса Гарри Бенджамин (ему удалось благодаря методу Бейтса избавиться от очков с линзами -20 диоптрий!) пишет в своей книге, что главная ошибка офтальмологов – неправильный взгляд на строение глаз и их функционирование.

«Во всех медицинских учебниках объяснялось, что процесс аккомодации (способность видеть предметы на разных расстояниях) происходит за счет растяжения и сжатия хрусталика с помощью ресничной мышцы. Однако эксперименты доказали, что форма глаза тоже меняется в течение аккомодации за счет внешних мышц глазного яблока. Они и управляют движениями глаз в разных направлениях. Было обнаружено, что когда человек смотрит на отдаленный предмет, форма глаза изменяется, продольная его ось становится короче. И она же удлиняется, когда рассматривается близкий предмет.

Если понять, что при миопии (близорукости) глазное яблоко удлинено, растянуто, а при гиперметропии (дальнозоркости) и пресбиопии (старческой дальнозоркости) глазное яблоко сокращено, сжато вдоль своей продольной оси, станет ясно, что такие состояния являются целиком результатом неправильной аккомодации. Проще говоря, следствием неправильной работы внешних мышц глаза».

Вывод Г. Бенджамина дает повод для оптимизма всем плохо видящим людям, поскольку внешние глазные мышцы так же легко поддаются тренировке, как другие мышцы нашего тела, состоящие из той же самой мягкой мышечной ткани. Управлять же цилиарной мышцей, которая находится внутри глаза, затруднительно, поэтому многие врачи не верят в эффективность тренировки. Их ошибка объясняется ограниченным представлением о возможностях аккомодирующей силы глаз.

Многолетняя офтальмологическая практика привела У. Г. Бейтса к мысли, что часто нарушения зрения вызваны прежде всего напряжением внешних мышц глаз. Это фундаментальный принцип, на котором и основана методика доктора Бейтса, способная дать надежду тысячам людям с самыми разными заболеваниями глаз за счет использования одного способа лечения – снятия напряжения глазных мышц.

В своей книге «Улучшение зрения без очков по методу Бейтса» американский офтальмолог утверждает (в главе «Непостоянство рефракции»), что за всю свою богатую клиническую практику не нашел ни одной пары глаз с постоянным значением аномалии рефракции. Нет ни одного человека с идеальным зрением, глаза которого сохраняли бы нормальное состояние более нескольких минут, даже в самых благоприятных условиях! Вот что пишет У. Г. Бейтс:

«Мои собственные исследования показывают, что рефракция глаз детей постоянно меняется. Так, одного ребенка мы проверяли под атропином в течение 4 дней подряд начиная с 2 часов после рождения.

Первое обследование показало состояние смешанного астигматизма. На второй день обнаружили сложный гиперметропический астигматизм, а на третий – сложный миопический астигматизм. Четвертый день обследования показал нормальное зрение, а следующий – миопию. Подобные изменения наблюдались и во многих других случаях.

То, что верно для детей и младенцев, в равной мере характерно и для взрослых людей всех возрастов. Люди старше 70 лет страдают потерей зрения различной степени, и в таком случае ретиноскоп всегда показывает какую-нибудь аномалию рефракции.

У одного мужчины 80 лет с нормальными глазами и обычно хорошим зрением наблюдались периоды ухудшения, которые длились от нескольких минут до получаса и больше. Ретиноскопия в такие моменты всегда показывала миопию в 4 диоптрии и выше».

Мы видим лучше или хуже в зависимости от множества причин: освещения, настроения, самочувствия, погоды, внешнего шумового и визуального фона, питания, сна и т. д. Наше зрение зависит также от того, на что мы смотрим. Доказано, что когда глаз рассматривает незнакомый объект, всегда появляется аномалия рефракции. А что такое обучение в школе, как не постоянное знакомство с неизвестными объектами?

Довольно часто во время занятий мои ученики обнаруживают способность видеть без очков даже при очень слабом зрении. Например, очень показательную историю рассказала учительница младших классов Наташа.

Гляжу я как-то телевизор и радуюсь: как все четко вижу. Потом по привычке хочу поправить дужку очков на переносице – и с удивлением обнаруживаю их отсутствие! Это при моих-то восьми минусах! Характерно, что изображение на экране тут же померкло…

Я неоднократно слышала подобные истории как от близоруких, так и от дальнозорких людей.

Давайте же использовать очки только в случае крайней необходимости! (Конечно, в первую очередь это касается ситуаций, угрожающих вашей безопасности.)

Дети чаще всего не хотят носить очки и надевают их лишь под давлением авторитетных взрослых – родителей или врачей. Хотя я знаю случаи, когда девочки жаждали носить очки под влиянием детского восторга от лицезрения какого-либо своего кумира в очках или из желания подражать какому-то значимому для них человеку.

Минус 20 – не приговор

Гарри Бенджамин, которому удалось решить серьезнейшие проблемы с глазами, – один из самых известных последователей доктора Бейтса. Вот его история.

«Ничто так не убеждает, как личный опыт, и я думаю, что читателям будет интересен краткий очерк моей жизни. В нем, без попытки как-либо приукрасить события, изложено, как я почти попал в долину теней слепоты и был спасен с помощью революционных методов, о которых рассказано в книге.

Мой собственный успех в преодолении ужасного бессилия, с которым я столкнулся, должен вселить во всех страдающих от дефектов зрения надежду на получение реальной пользы от этих методов тренировки.

Я не могу сказать, действительно я родился близоруким или нет, но в самый первый день, когда я пошел в школу в возрасте 4 лет, обнаружилось, что у меня плохое зрение, и моей матери посоветовали показать меня врачу.

Меня повели в больницу, и после обследования оказалось, что у меня сильная близорукость. Мне выписали очки (10 диоптрий). Таким образом, в возрасте 5 лет я начал носить очки.

Я периодически посещал врача, чтобы проверить, как «прогрессируют» мои глаза, и каждые 2 или 3 года был вынужден менять очки на более сильные. В 14 лет я уже носил очки силой 14 диоптрий.

Когда мне было 17 лет, наступил кризис. Я привык много учиться (у меня были честолюбивые замыслы), но внезапно произошло кровоизлияние в левом глазу. В то же самое время здоровье ухудшилось, у меня увеличились гланды, были удалены миндалины.

В больнице обнаружили, что мое зрение сильно ослабело, и я был на полгода освобожден от работы, чтобы дать глазам отдых. Теперь мне прописали очки с линзами 18 диоптрий – на 4 диоптрии сильнее, чем раньше.

В этих очках я прошел всю войну, а затем работал в различных правительственных учреждениях, пока мне не посоветовали оставить канцелярскую работу, так как существовала реальная опасность совсем потерять зрение.

Тогда я стал коммивояжером. Сделав одну или две неудачные попытки, я, к счастью, вскоре нашел предпринимателя, который симпатизировал мне. Он позволил, до некоторой степени в ущерб основной деятельности, продолжать учебу (я изучал философию, психологию и политические науки).

Ежегодно я посещал врача, и он каждый раз давал мне понять, что мое зрение становится все хуже, пока в возрасте 26 лет я не получил самые сильные очки, какие мне можно было носить (20 диоптрий). Тогда же врач откровенно сказал, что больше ничего не сможет сделать для меня, что мне нужно полностью отказаться от чтения – моей самой большой радости – и что я должен быть очень осторожным, чтобы сетчатка глаза не отслоилась вследствие внезапного напряжения.

Утешительный приговор, не правда ли? Однако я продолжал делать то, что делал. Я колесил по всей стране, останавливался в лучших отелях и добился определенных успехов в своей деятельности, но мысль о том, что остаток жизни придется провести без книг и под угрозой полной слепоты, повергала меня в уныние.

Я продолжал ежегодно посещать врача и «утешаться» его заключениями о своем состоянии, пока в возрасте 28 лет не почувствовал, что мои глаза больше не выдерживают. Зрение стремительно ухудшилось: было трудно что-либо читать или писать, несмотря на то, что я носил сильнейшие очки. У меня начинала болеть голова при малейшей попытке взглянуть на что-либо вблизи, и я понял: нужно что-то делать. Но что? Врач не был способен мне помочь.