Минас Багдыков - Лики прошлого Страница 5

Земляки разных родин

В городе, где мы живем, много людей армянской национальности и поныне, в давние века волею судьбы переселившихся на Донскую необжитую землю. Многовековые скитания по чужим странам, постоянная борьба за выживание в новых условиях культуры, обычаев и нравов создали и генетически закрепили особую ветвь армянского народа, способного с уважением относиться к чужой культуре, языку, обычаям и, изучая все эти ценности, отбирать лучшее, как бы прививая к своей культуре, но свято сохраняя армянский язык, христианскую добродетель, высокие человеческие идеалы и милосердие.

Армяне — одна из немногих наций, уходящая своими корнями в седую древность культурой, искусством, интеллектуальными возможностями. Да, это старая нация, и, возможно, потому ей не свойственны жестокость, насилие, а больше порядочность, философские раздумья, истинно христианская религиозность.

Это особенно выражено в ветвях анийских армян, где бы они ни были, куда бы ни забрасывала их судьба после крушения царства Багратидов — падения Ани.

В генах каждого армянина-анийца течет кровь строителя, торговца, семьянина, философа, труженика. Они всегда честно, с достоинством относились к своему делу и вечно любили землю, кормившую их, ей они отдавали всего себя полностью, свято и бережно кохая кормилицу, и за эти качества их, где бы они ни были, ценили и почитали.

Генетически они были преданы тому слову, которое не только определяет человека, но и объединяет, наконец, определяет нравственный стержень человека, народа в целом.

Академик Николай Марр в 1925 году, выступая в Париже перед студентами с лекцией «Армянская культура», говорил о языке так: «Это раскрытие и правда внутренней жизни человека, не просто речь устная или письменная, но и величественный памятник как литературной, так и общественно-духовной жизни человечества».

Язык — это сумма не только слов, но и дел. Армянское культурное строительство, армянская культура одновременно есть и строительство армянского языка, но и всех тех, что имеют с ним тесные творческие контакты.

Ни одна культура не может быть понятна без воздействий нации на нацию и обратных взаимных влияний.

Анийские армяне сохранили эту особенность, уважая чужой язык, культуру, свято относясь к своему языку, любуясь им, живя с ним, развивая его, создавая понятие его наречия, родившееся в недрах семьи, улицы, деревни.

Как жаль, что люди, которым выпала честь иметь высшее образование в конце XX века, проходят мимо этой народной мудрости, не изучают ее, не гордятся этим явлением, не дарят этих удивительных красот миру.

Изумляет и то, что жители одной деревни пренебрежительно относятся к разговорным наречиям, шуткам, прибауткам другой, не сознавая то, что все это прекрасно, так как является переливами палитры одного и того же старинного, мелодичного, веками устоявшегося армянского языка. Вся народная мудрость, как притоки полноводной реки, только ее обогащают, очищают и создают неповторимый колорит прозрачности и красоты ее.

Вслушайтесь внимательно в мелодию армянской речи. Как бы она ни переливалась, с какими бы включениями ни была, всегда прекрасна и точна в своих характеристиках, емкая и добрая даже в том случае, ежели она вобрала в себя красоты речи и мышления мудрости другого народа, и этим следует гордиться, в этом ее сила.

Пестрота своеобразия этого в армянской речи особенно выразительна у нас на Дону, и это достояние человечества следует изучать.

Сюда на Дон от преследований и резни устремились не только казаки, но и потоки христиан армян, которые здесь находили приют, покой, свою вторую родину. Они рука об руку трудились с русскими, украинцами, татарами, евреями, греками, здесь родились армянские наречия — столь красивые, порой наивные, но всегда точные.

Сила генетики всемогуща, ее трудно уничтожить даже политическими катаклизмами и крайне неразумным поведением человека.

Глядишь и все же вылезает доброе, заложенное нашими пращурами — высокая мораль, человеколюбие, трудолюбие, постоянно подтверждая, что дети лучше родителей, в них, неиспорченных, ярко живет генетическое наследие.

Кто же они, эти пращуры, доступные нашему взору, о которых мы могли бы вспомнить, поблагодарить их за то, что подумали о нас, оставив глубокий, добрый след в истории нашего народа?

У генетических истоков армян-анийцев стоят высокоморальные, человеколюбивые и трудолюбивые личности. Вспомним хотя бы некоторых из них: графа Лазарева Ивана Лазаревича, действительного статского советника и носителя державного ордена Святого Иоанна Иерусалимского, командора, основателя Лазаревского института восточных языков в Москве; Мартироса Амаданци Масеха — купца, проживавшего в Индии; Георгия Ивановича Чубарова — председателя «Общества любителей театрального искусства» в г. Нахичевани н/Дону; врача Капрелла Дерижанова.

Столь разных по времени и занимаемому положению в обществе объединяло то, что они были армянами, христианами, а главное — анийцами, любившими свой народ и понимавшими не только его повседневные трудности, но и заглянувшими в будущее — в наше теперешнее время.

Так два поколения Лазаревых были тесно связаны с освободительным движением армян, а Иван Лазаревич Лазарев (1735–1801) был одним из его признанных руководителей.

Лазаряне (Лазаревы) после падения Ани переехали в Нор-Джугу, основанную в XVII веке армянами-переселенцами из старой Джульфы.

В Россию семья Лазаревых переехала из Индии в середине XVII века и обосновалась в Астрахани, а затем переехала в Москву и Петербург.

Обладая огромным богатством, начав свою предпринимательскую деятельность в России с шелковых мануфактур в 70-х годах, Лазаревы направили свои интересы в сферу горного дела, превратившись скоро в горнозаводских предпринимателей.

Тесная связь армянских прогрессивных деятелей с представителями русских передовых слоев и знакомство с их просветительскими идеями привели к культурному сближению русских и армянских народов.

Старший сын Лазаря Назаровича — Ованес (Иван) переехал в середине 1760 года в Петербург и обратился к правительству за разрешением на строительство армянской церкви. В 1770 году был издан Указ об отведении места для строительства церкви, сооружение которой И. Л. Лазарев поручил известному архитектору Ю. М. Фельтену (1730–1802) — профессору, придворному архитектору, директору академии художеств.

Проходят века и реконструкцией этой церкви занимался переселенец из Крыма, архитектор Александр Иванович Таманян. Он много работал с Фельтеновскими чертежами, бережно воссоздавал утраченное. На эту работу его пригласил Абамелик Лазарев, который был попечителем церкви. Юрисконсультом ее был адвокат Саркис Лукашин (Срапионян) — нахичеванец по происхождению, впоследствии революционер, крупный государственный деятель Советской Армении.

Имя Ивана Лазаревича Лазарева связано с легендами об одном из самых крупных в мире бриллиантов, известном под названием «Орлов». Он был не только состоятельным человеком, но и крупным финансистам, владельцем заводов, основателем чрезвычайно выгодных для русской казны мануфактур. Являлся одним из семи миллионеров в России XVII века.

В 1774 году Екатерина II пожаловала Ивану Лазаревичу Лазареву, его детям и их потомству российское дворянское звание. Именно в память о «милостях» императрицы им была поставлена на свои средства армянская церковь на Невском проспекте, названная «Св. Екатерины».

Его брат Христофор Лазаревич Лазарев в 1779 году в Москве построил церковь по проекту того же Фельтена на Ваганьковском кладбище.

9 мая 1780 года предводители армян-переселенцев с Ованесом Лазаревым посетили императрицу и наследника на даче «Царское село», благодарили за пожелание провести переселение армян в «Ростовский форштат», куда и прибыло 9050 человек 9 декабря 1779 года, чтобы приняться за основание города Нахичевани н/Д и его пяти сел.

Будучи влиятельным человеком в России, Иван Лазаревич Лазарев лично наблюдал за переселением армян из Крыма, а в дальнейшем участвовал в решении вопросов устройства на Донской земле, рождении Указа императрицы и его реализации.

Большим событием для армян России, и нахичеванских в частности, было открытие в ряде городов, где они жили, а также в Москве армянских учебных заведений. В этих начинаниях одна из главных ролей принадлежала Лазаревым, создавшим на свои средства учебные заведения в Москве, в 1815 году называвшиеся Лазаревским институтом восточных языков.

С момента своего возникновения Лазаревское учебное заведение отличалось от других тем, что оно было смешанным — армяно-русским по контингенту учащихся.

Дворянский пансион в Армянском переулке был одним из лучших в то время, и многие дворяне стремились определить своих детей на обучение именно туда.