Некрофилия: психолого-криминологические и танатологические проблемы - Юрий Миранович Антонян Страница 5

Ритуальные обряды, как отмечает С. Рязанцев, имели предохранительную цель, должны были способствовать тому, чтобы оградить живых от злого, а подчас и губительного влияния мертвых. Даже до сегодняшнего дня в погребальной традиции сохранились отголоски древних ритуалов и верований.

Так, считается обязательным выносить покойников из дверей вперед ногами, чтобы он не вернулся. Еще в прошлом веке в этих же целях разбирали для выноса покойника потолок или стены избы — мертвый не должен был знать, где находится дверь, иначе он может возвратиться. Древние люди в этих целях даже связывали покойников. Особую опасность представляли, согласно фольклорным представлениям, «злые мертвецы» — вампиры, упыри, вурдалаки, которые нападали на людей, поедали или пили их кровь, могли насылать болезни и смерть.

С. Рязанцев обращает внимание на особое отношение к тем покойникам, которые умерли неестественной смертью: были убиты, заблудились и поэтому погибли и т. д. Исследователь не винит в этом церковь, так как она отказывала в погребении лишь самоубийцам, однако не пытается объяснить причину подобного отношения к ним. Между тем если такой покойник оказывался похороненным на общем кладбище, то он мог, по народным представлениям, стать причиной больших общих несчастий. Думается, что здесь можно предположить наличие следующей причины.

Погибший неестественной смертью оказывался особенно опасным потому, что не сам приходил к естественной своей кончине, а, наоборот, смерть сама находила его. Значит, он обладал какими-то качествами, которые притягивали к себе смерть, а поэтому был страшен для всех других людей. Его следовало отделить от них даже в ином мире, показать смерти, что «мы» не имеем с ним ничего общего, и таким путем отвратить ее от «нас». Что касается церковного запрета хоронить на общем кладбище самоубийц, то считается, что запрет этот вызван тем, что только бог и никто другой может дать и взять жизнь. Однако наряду с названной причиной указанного запрета можно предположить наличие и другой: самоубийца вызывает страх у всех, в том числе у церковнослужителей, тем, что сам вызывает смерть, то есть имеет к ней особое отношение. В то время как подавляющее большинство людей всеми силами пытаются избежать смерти, самоубийца сам и обычно весьма активно ищет ее. Значит, он не боится ее, имеет с ней много общего и уже по этой причине весьма опасен.

Таким образом, церковный запрет хоронить на общем кладбище самоубийц порожден обычным страхом смерти.

Страх смерти в той или иной форме сопровождает человека с древнейших времен, с его первых дней жизни. Первобытный индивид испытывал глобальный страх перед всем, и, несмотря на множество опосредующих его звеньев, большинство витально важных переживаний сводилось в конечном итоге к одному — всепоглощающей боязни быть уничтоженным. У современного человека не меньше причин, объективных и субъективных, для возникновения страха смерти. Некоторые из них связаны с драматическими, даже катастрофическими событиями в индивидуальной жизни, когда появлялась угроза гибели. Как отмечают С. и К. Грофы, переживания, относящиеся к смерти, могут быть связаны с обстоятельствами рождения. Человек всегда переживает некоторые формы сущностного контакта со смертью, когда в нем оживают воспоминания, относящиеся к его рождению, с сопутствующими им ощущениями удушья и угрозы для жизни.

Представляется, что авторы имели в виду какие-то особые состояния психики, при которых была получена информация о названных воспоминаниях. Слово «воспоминание» здесь не подходит, поскольку оно предполагает наличие рационального и сознательного компонента, что, возможно, не связано с собственным рождением.

Можно полагать, что исследователи имели в виду трансперсональные переживания либо переживания, застрявшие на организмическом уровне или в дополнении к инстинктам. Во всяком случае, это малоубедительно, тем более что авторы не приводят никаких эмпирических материалов.

Трансперсональные области, пишут С. и К. Грофы, содержат в себе как светлые, так и темные элементы, страх могут вызывать и те и другие. Кто-то может бороться с чудовищным мифологическим демоном или пережить заново битву, бывшую в другой эпохе, — чувство тревоги и страха в таких ситуациях неизбежно. «В переживаниях, напоминающих воспоминания прошлых жизней, могут ярко оживать ощущения убитого солдата, раба, мученика или матери, переживающей утрату детей во время войны. Человек может переживать столкновение со смертью в мифологических мирах иногда через свое отождествление с фигурой распятого на кресте Христа либо с расчленяемым на части Осирисом. Индивид может отождествляться с общечеловеческим опытом умирания, становясь каждой женщиной, которая умирает во время родов, и всеми мужчинами, которые на протяжении истории человечества были убиты в сражениях. Кто-то может пережить свое отождествление с самой архетипической фигурой смерти, ощущая всю чудовищность этой вселенской силы»[6].

Более чем сомнительно, что ощущения убитого солдата, раба, мученика или матери, пережившей утрату детей, есть «переживание воспоминаний прошлой жизни». Никаких доказательств этого Грофы не приводят. Но если такие ощущения у человека появляются, то это вовсе не воспоминания прошлых жизней, а просто знание об убитом солдате, рабе и т. д., о которых человеку стало известно в результате обучения, личного жизненного опыта, чтения книг, просмотра кинофильмов и т. д. Соответствующее знание переживается потому, что какие-то обстоятельства жизни, субъективные состояния делают их актуальными.

Разумеется, страх смерти не единственный страх, их множество — от откровенных и грубых до тонких проявлений, далеко не всегда охватываемых сознанием и вызывающих общие состояния тревожности и беспокойства. Большинство людей достаточно успешно справляются с ними в своей повседневной жизни, но они усиливаются в критических состояниях субъекта или в критических состояниях общества, в ситуациях неопределенности, в ситуациях новых и неожиданных, когда неизвестное и непонятное воспринимается как реальная угроза.

Каково значение страха смерти для человечества и человека?

Представляется, что знание, предчувствие, предощущение неизбежной кончины и страх перед ней стали началом духовной жизни, попыток осмысления ее и поисков ее смысла, источником трудовой и творческой активности, первопричиной полнокровного наслаждения земными радостями и в то же время преступного поведения. Жизнь предстала перед человеком во всем своем богатстве и разнообразии и по причине сопоставления со смертью, причем даже при наличии веры в загробную