Михаил Кутушов - Зеркальные болезни. Рак, диабет, шизофрения, аллергия Страница 57

Живой организм — это открытая система, внутри которой есть и закрытые «участки». Поэтому на них распространяются обе, а вернее, даже три теоремы. Итак, для закрытых систем энтропия возрастает, для открытых — снижается. Для высших сингоний она, соответственно, повышается, для низших — понижается. Для непрерывных частей «гамильтониана» или гештальт-системы она отрицательная, для дискретных — положительная. Следовательно, вся система в общем стремится к вакууму. Если учитывать факт того, что рак это закрытая система, причем из высшей сингоний, то мы сталкиваемся с парадоксом. Если за основу «материи», подвергающейся раннему биофизическому сдвигу, взять Живое вещество, гранулированное в виде сетей белка в водных ажурных молекулах, то можно с уверенностью сказать, что его элементы находятся под влиянием вакуума непрерывно, иногда проявляя свою дискретность. Например, в автоволновых процессах. Второй вывод, самый невероятный, который следует из этой теоремы, — Живая субстанция «дискретно» высасывается из. вакуума. Парадокс с раком в свете этой теории выглядит как «задержка» вакуума в «закрытых» участках или, точнее, локальном гомеостазе организма. Данная теория звучит несколько фантастично, но факты не противоречат вышесказанному. Поле жизни действительно существует, и находится оно в вакууме, причем носит и непрерывный, и дискретный характер. Поэтому живые существа «высасываются» из вакуума по типу «кавитационных» пузырьков. При этом они сохраняют элементы вакуума и изменяют свою симметрию при материализации. Эта теория позволяет объяснить происхождение диссимметрии, анизотропии, отрицательной энтропии, поляризации, парадокс Левинталя и принцип самоорганизации Живого вещества вообще. По всему выходит, что рак — это действительно иная изотропная форма жизни, имеющая другую симметрию и иную закрутку, причем для его тканей характерен избыток вакуума. Поэтому он стремится к выравниванию энтропии, и именно поэтому биофизические сдвиги предшествуют малигнизации тканей, и все процессы в Живом веществе волнообразные и подчинены S-образному закону. Недавно в Израиле обнаружена пещера с живыми обитателями, не имевшая связей с внешним миром в течение 5 миллионов лет. Живые организмы в виде бактерий и скорпионоподобных существ в абсолютной темноте создали биоценоз, позволявший им выжить в течение миллионов лет. Началом питательной цепи был сероводород, которым питались бактерии, более крупные многоклеточные и т. д. На этом примере видно, что при выпадении огромного числа «жизненных условий» живое живет. Излишне говорить о существовании мельчайших живых организмов, в которых не помещается не только гигантская молекула ДНК, но даже ее фрагмент. Таким образом, не одна генетика играет ключевую роль в основе жизни и ее эволюции, но и некие кристаллические и неизученные полевые структуры. Возможно, что белковые кристаллы и их магнитный «момент» явились зачинателями материальной жизни и продолжают поддерживать ее огонь. Живая субстанция обладает энергетическим «каркасом», способным взаимодействовать с неживыми предметами и, особенно, с электрическими приборами. Особое место в этом отношении занимает головной мозг. Способность человека немеханическим путем выводить из строя электронику получила название синдрома «взаимодействия с фонарным столбом». Существует ли он на самом деле? Этот феномен привлек внимание ученых и фантастов всего мира: жительница Великобритании Дебби Вульф уверяет, что способна влиять на действие электронных приборов. одним взглядом! Она может вывести из строя телевизор, расстроить радиоприемник, разморозить холодильник, «посадить» батарейки. Все происходит, по ее утверждению, спонтанно, особенно когда она абстрагируется, погружается глубоко в свои мысли и не замечает ничего вокруг. Как законы симметрии детерминируют структуру материи, как религия регламентирует границы нравственности, так и мысли человека ограничиваются их материальным происхождением.

Информация не существует в отрыве от ее источника (даже если он и неизвестен), пути или способа ее передачи, воспринимающего ее детектора и ее содержания (а последнее может быть расшифровано только детектором). Любая информация, поступающая извне, это изменение того или иного параметра среды, вызывающее изменение состояния детектора (хотя не каждое изменение параметра, вызывающее изменение состояния детектора, можно считать информацией). Другими словами, информация должна быть «прочтена» — а это есть процесс, немыслимый без понятия «время». Его ощущают только живые существа. Следовательно, биологические поля — это те пространства, свойства которых воздействуют на процессы жизнедеятельности не разрушающим, а влияющим на поведение (в самом широком смысле этого слова) живых систем образом. Теория биологических полей возникла не столько благодаря вольному полету мысли, а на основании результатов вполне конкретных экспериментов. Становление формы организма в ходе эмбриогенеза происходит не столько за счет клеточного деления, сколько за счет перемещений отдельных клеток, клеточной и тканевой дифференцировки, приводящей к появлению органов со специфичной морфологией, выполняющих разные функции. В конце XIX века крупный германский эмбриолог Г. Дриш на основании большого экспериментального материала доказал, что все эти перестройки определяются не только и не столько свойствами самих клеток, сколько их положением в развивающемся зародыше, взятом как единое целое. Он сформулировал один из важнейших законов эмбриологии — «судьба части зародыша есть функция ее положения в целом». Из чего следовало, что свойства целостной живой системы это не сумма свойств ее частей. Другими словами, форма и поля внутри нее являются законами сохранения живого существа. А. Г. Гурвич был одним из немногих, кто увидел в законе Дриша чрезвычайно плодотворный принцип, который помогает с единых позиций подойти к пониманию как процесса становления формы при эмбриогенезе, так и других важнейших жизненных проявлений. Если поведение данной клетки зародыша обусловлено тем, в какой части зародыша она находится, то комплекс клеток, образующих зародыш, можно рассматривать как определенную геометрическую область. Разным точкам внутри нее можно приписать значения координат относительно ее выбранных осей. На клетки, находящиеся в данной области, действует один и тот же фактор, но значения его параметров в разных точках отличаются. Гурвич выдвинул гипотезу, в соответствии с которой в пространстве зародыша присутствует некое непрерывное поле. Его элементарными источниками служат клетки, но область действия клеточного поля выходит за ее пределы, и поэтому в каждой точке любого клеточного комплекса существует синтезированное поле. Клеточное поле анизотропно. Это значит, что оно векторизовано, и форма его далеко не проста. Анизотропия поля видоспецифична. В таком случае анизотропным является и синтезированное поле совокупности клеток, а поведение отдельной клетки в коллективе будет обусловлено координатами данной клетки в пространстве синтезированного поля. В самой клетке ее собственное поле создает и поддерживает неравновесную, динамическую молекулярную упорядоченность. Важнейшим свойством поля является его непрерывность и преемственность живых систем без поля; при делении клетки делится и ее поле. Неравновесность, динамичность, т. е. необратимое изменение (развитие) поля во времени, с необходимостью обеспечивает неидентичность дочерних клеток, образовавшихся при делении, что, между прочим, запрещено квантовой механикой. Эти же свойства поля с необходимостью обеспечивают эволюционный процесс, идущий в определенном направлении, поскольку параметры поля ограничивают значительную часть теоретических возможностей. Исходя из цитологических данных и данных генетики, Гурвич высказал предположение, что клеточное поле связано с хроматином — специфическими для каждого организма комплексами ДНК и белка. Основная часть хроматина клетки формирует хромосомы, являющиеся носителями наследственных задатков организма. Уникальность хромосом, их наборов обеспечивает уникальность формы создаваемого поля. Для всех клеток данного организма соотношение величин векторов элементарного поля по разным направлениям от ядра — величина постоянная. Поэтому особенности формообразования или наследственные особенности живых систем обусловлены достаточно стабильными во времени и пространстве элементарными источниками поля, заключенными в наиболее консервативных структурах клеток — вих хромосомных наборах. Между прочим, стоит вспомнить, что значительная часть из тех 97 % хромосомной ДНК, которая не кодирует никаких белков, представлена странными повторяющимися последовательностями, и если хромосома, образно говоря, «дрожит», то ее «звучание» совсем не является хаотическим шумом. Ансамбли «живых молекул», совершая работу, используют и тут же вновь накапливают энергию. При этом их материальный состав все время меняется, и, говоря словами великого биолога XIX века Карла фон Бэра, «только форма сохраняет подобие». Приток вещества и энергии обеспечивает обмен веществ: живые системы извлекают (т. е. активно потребляют) из среды вещество, из которого черпают энергию, а из его составных частей строят биомолекулы в уже возбужденном и поэтому работоспособном состоянии. За счет обмена веществ живая система в ходе развития формирует все больше и больше заряженной структурной энергией биомассы, благодаря чему общий запас ее свободной, т. е. работоспособной, энергии возрастает. Такие ученые-мыслители, как, например, В. И Вернадский, Эрвин Бауэр, А. Г. Гурвич, глубоко понимали физические законы. Но их убежденность, что жизнь — это особое свойство природы, и позволила именно им выдвинуть несводимые к известным законам и научно непроверяемые теории. Эти теории оказались невостребованными не потому, что были ошибочными, а потому, что они чуть ли не на полстолетия опередили свое время, опередили развитие физики. Физика сегодняшнего дня, похоже, уже готова к биоцентрическому восприятию природы, но она не дошла до понимания главенства геометрии и в биологии. В научном сообществе растет осознание того, что для решительного прорыва в понимании законов жизни уже недостаточно основываться лишь на представлениях, полученных при изучении неживой природы или умирающих фрагментов живых систем. Чувствуется, что приближается время, когда биология сама станет силой, стимулирующей стремительное развитие физики и химии. Растущая на наших глазах взаимная дополнительность, когерентность, коэволюция естественных наук вселяет надежду, что человек, как «познающий субъект, творящий и созидающий всякую науку» (В. И. Вернадский), поймет, что окружающий его мир — не совокупность отдельных частей и явлений и тем более не трагически разорванное, распадающееся целое. Осознание первичности явления жизни позволит различить в многообразии окружающих нас явлений и процессов устойчивый вектор развития, направленный к все большей согласованности и гармонизации мироздания. Оно позволит понять, что человек — нераздельная, но и неслиянная часть этого находящегося в непрерывном становлении мира, причем такая часть, без которой его развитие невозможно.