Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше Страница 66

которые помогают ее определить. По словам святителя Василия Великого, «горд, кто хвастается тем, что имеет, и старается казаться большим, чем он есть на самом деле»[1710]. В этом, как и в других случаях, он проявляет себя высокомерным[1711], самонадеянным и самодовольным[1712], полным уверенности[1713] и веры в себя[1714]. К этому часто прибавляется мнение о своем всезнании[1715] и почти постоянная уверенность в своей правоте[1716], откуда проистекают постоянное стремление к самооправданию[1717] и дух противоречия[1718] (также присущие этой страсти), равно как и желание поучать[1719] и начальствовать[1720]. Гордость делает человека слепым к собственным ошибкам[1721], заставляет его a priori отвергать любую критику и ненавидеть любой упрек и выговор[1722], делая его нетерпимым к подчинению и зависимости от кого-либо[1723]. Страсть гордости проявляется в определенной агрессивности: иногда это выражается в иронии или в язвительности в ответ на вопросы других людей[1724], в молчании при некоторых обстоятельствах[1725], в общей озлобленности[1726], в желании оскорбить ближнего и в готовности это сделать[1727]. Подобная агрессивность постоянно проявляется в ответ на малейшую критику со стороны[1728].

2. ВТОРОЙ ТИП ГОРДОСТИ

Если первый тип гордости возвышает человека перед себе подобными, то второй тип возвышает его перед Богом, восстанавливает против Него[1729]. Таким образом, гордость предстает перед нами как чрезвычайно опасная страсть: все святые отцы постоянно утверждают, что она наихудшая[1730], и напоминают, что именно гордость стала причиной падения сатаны и превращения ангелов в демонов[1731], а также грехопадения самого человека[1732]. Анализируя причины грехопадения, мы четко видим то, что составляет сущность и основу гордости. Мы уже показывали, что грех прародителей заключался (это относится и к человеку, и к диаволу) в обожествлении себя, в желании отвоевать для себя абсолютную независимость от Бога, в приписывании себе самому всех качеств, в стремлении к личной славе, в создании из себя абсолютного центра и утверждении во всем своего превосходства.

Преподобный Иоанн Кассиан так объясняет грех и падение сатаны: «Этот [архангел] думал, что блеск мудрости и красоту добродетелей, которыми он украшался по благодати Творца, он получил по могуществу своей природы, а не по благодеянию щедрости Его, и, превознесшись по этой причине, думал, что как будто не имеет нужды в помощи Божией для пребывания в этой чистоте, и счел себя подобным Богу, претендуя на то, что так же, как Бог, не нуждается ни в ком. Он положился на способность своей свободной воли, думая, что таким образом сможет получить в изобилии всё, что составляет совершенство добродетелей и вечное блаженство. Эта единственная мысль была его первым падением»[1733]. Далее тот же святой приводит слова Псалмопевца: Вот человек, который не поставил Бога помощником себе, но понадеялся на множество богатства своего и укрепился суетою своею (Пс. 51, 9)[1734]. Кроме того, преподобный Иоанн Кассиан напоминает, что для человека грех состоял в том, что он поддался диавольскому искушению, обещавшему: Будете как боги (Быт. 3, 5)[1735]. «Воображая, что станет Богом, он лишился и того состояния, какое имел», — замечает святитель Иоанн Златоуст[1736]. По его словам, этот же грех, при содействии диавола, живет вечно во всех людях, усваивающих себе горделивое поведение: «Этот гордый ангел затем поверг их в такое же нечестие, обманывая их заблуждением, что они станут подобными Богу»[1737].

Итак, гордость представляет собой отрицание или отказ от Бога[1738]; которые могут иногда, как в случае с сатаной, принимать у человека форму открытого бунта[1739], но чаще всего они проявляются в менее явном виде как «отвержение Божией помощи и упование на собственные силы»[1740]. Гордый человек отказывается воспринимать Бога как Творца своего естества, как Начало и Конец своего бытия и как Источника всех достоинств и всех благ, которыми он обладает, присваивая их самому себе[1741].

Второй тип гордости преобладает большей частью у людей духовных. На них этот вид гордости нападает в особенности[1742] и приводит к мысли, что человек сам является источником своих добродетелей и причиной добрых дел, побуждая его, соответственно, не признавать помощи Божией[1743]. Второй тип гордости, по словам аввы Дорофея, заключается в том, чтобы «приписывать все свои успехи не Богу, а самому себе»[1744]. Так же учат Евагрий[1745] и преподобный Максим Исповедник[1746]. Согласно последнему, гордец есть тот, кто «кичится дарованными от Бога благами, словно собственными достижениями»[1747]. Мы выказываем гордость, говорит он также, если думаем, что «стяжание добродетели и познания присуще нам по природе, а не есть дар благодати»[1748]. Иными словами, подвижник является гордым, если представляет себе, что добродетели выражают его собственную значимость и происходят от его достоинств, в то время как они существуют через причастность Божественному совершенству и являются дарами Святого Духа. Также подвижник является гордым, если под воздействием гордости воображает, что достиг собственными силами победы над своими страстями, хотя победа послана Богом[1749].

Отсюда становится понятным замечание святых отцов о втором виде гордости, что она «в особенности нападает на тех, кто преуспел в какой-либо добродетели»[1750], и с готовностью появляется тогда, когда побеждены другие пороки[1751]. По словам святителя Иоанна Златоуста, «другие пороки появляются в нас из-за небрежения, а с этим пороком мы сталкиваемся, совершая благо»[1752]. Так гордость приходит и одна занимает место всех побежденных страстей в душе человека[1753].

Однако гордость способна занять место страстей не только когда они подавлены или побеждены, но и тогда, когда по той или иной причине они дремлют или скрываются, не прекращая существовать или являться малозаметными с самого возникновения. Преподобный Максим Исповедник замечает по этому поводу, что «когда страсти дремлют, гордость появляется либо по неосознаваемым причинам, либо через скрытое нападение бесов»[1754]. Преподобный Иоанн Лествичник уточняет, говоря о той же страсти: «Бывает, что все страсти отходят от некоторых не только верных, но и неверных, кроме одной. Она-то им попускается как наибольшее из зол, заполняющее место всех прочих страстей»[1755].

Ясно, что если второй тип гордости угрожает в особенности подвижникам, то ошибочно думать, что гордость щадит других людей. Она менее заметна в последних потому, что разлита по всему их