Исцеление духовных болезней - Жан-Клод Ларше Страница 76

освобождает человека от порабощающей власти, которую они получили над ним[2001], а также от страстей, порождаемых болью[2002]. Притом освобождает не только от тех страстей, которые прямо направлены на избежание боли во что бы то ни стало, но и от тех страстей, которые стараются облегчить боль с помощью поиска наслаждений[2003]. Как воспевает Церковь, «возшел еси, страсти моя исцеляя, на Крест страстию Пречистыя плоти Твоея, в нюже волею облеклся еси»[2004]. Таким образом, Христос, исцеляя человека от страстей, помогает ему возвратиться к правильному употреблению своих способностей, иными словами, восстанавливает их изначальную устремленность к Богу. Об этом пишет преподобный Максим Исповедник: «Сотворивший человека… Сам сделался страстью, дабы исцелить наши страсти Своим страданием. Так, сверхъестественно уничтожив во плоти наши страсти, Он обновил наши способности в Духе»[2005].

Среди всех деяний спасительного домостроительства воплощенного Слова центральное место занимают Его страдания, смерть и воскресение. Воистину благодаря им Он разрушает две последние преграды — грех и смерть[2006] — и полностью примиряет нас с Богом[2007], восстанавливая в нас полноту здоровья нашей первоначальной природы, подавая нам нетление и бессмертие. «Все это, — пишет святитель Григорий Богослов, говоря о страстных муках, смерти и воскресении Христа, — было неким Божиим детоводительством по отношению к нам и врачеванием нашей немощи, возводящим ветхого Адама в то состояние, из которого он ниспал, и приводящим к древу жизни»[2008].

Таинство искупления остается в своих существенных основаниях непостижимым для человека. Никакое объяснение не может доставить сколько-нибудь соответственного понимания. Смерть Христа на Кресте в особенности предстает; по словам преподобного Максима Исповедника; как «суд над всяким судом»[2009]. Вот почему это таинство надлежит; по указанию святителя Григория Богослова; «почитать молчанием»[2010]. Потому и святые отцы имеют обыкновение приближаться к нему именно через апофатический подход; прибегая к образам; которые нужно всегда оценивать как относительные и не полностью соответствующие предмету.

Отметим, впрочем, что в общей перспективе, усвоенной западным христианством, Искупление понимается в категориях по существу нравственных и правовых, понимается как «удовлетворение» или «вознаграждение»: в жертве Христа усматривается долг, который Сын возмещает Отцу ради того, чтобы смягчить Его гнев или «удовлетворить» Его правосудие. Такое понимание всегда было чуждо восточным отцам и Преданию Православной Церкви. «Не очевидно ли, — вопрошает святитель Григорий Богослов, отвергая подобное понимание Искупления, — что Отец принимает жертву не потому, что требовал или испытывал нужду, но по домостроительству и потому, что человеку надлежало освятиться человечеством Бога, чтобы Он освободил нас, победив тирана собственной силой, и возвратил к Себе через Сына, являющегося Посредником, Который совершает все согласно воле Отца, будучи послушен Ему во всем?»[2011] Следовательно, это не юридическое «удовлетворение», которое Христос осуществил Своей смертью, но онтологическое восстановление человеческой природы, воспринятой Им. И если один только Сын Божий может искупить человека и если для этого Он должен умереть по плоти, то никак не потому, что только Он один может быть соразмерен долгу человечества, которое согрешило по отношению к Богу, и одна только Его смерть способна оплатить этот долг. Один только Бог обладает достаточным могуществом для исцеления рода человеческого от зол и бед. Только в принятии смерти и как Единый имеющий бессмертие (1 Тим. 6, 16). Он способен избавить человечество от смерти, поскольку то, что не было воспринято, не может быть уврачевано, как подчеркивают святые отцы.

Как тленность является, по мнению большинства святых отцов Церкви, болезнью, вызванной у человека последствиями его греха, болезнью «природной» и неизбежной более, чем наказанием, наложенным Богом, так и само Искупление, совершенное Христом, понимается отцами как добровольное восприятие Словом, ставшим плотью, общей участи человечества, страдающего и смертного. Искупление совершено с целью разрушить властью Его Божественности последствия греха, духовные болезни, тление и смерть и вернуть человека к новой жизни или восстановить саму его природу в полноте здоровья.

Итак, неудивительно, что страстные муки и спасительная смерть Христа рассматриваются в терапевтических терминах, а их благотворное воздействие на род человеческий — в терминах исцеления. «Крест Христов, — пишет святитель Афанасий Великий, — явился исцелением для естества»[2012]. Мысль о том, что «Его раны были нашим исцелением», неоднократно встречается у преподобного Антония Великого[2013] со ссылкой на пророчество Исаии: Ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 5). Ориген выражается похожим образом: «Мы все очищаемся Его смертью, которая дана нам как лекарственное средство против враждебных действий и греха»[2014]. Церковь на утрени празднования Воздвижения Креста воспевает Крест, посредством которого люди «получили исцеление души и тела от всякой болезни»[2015].

Принимая добровольно смерть, являющуюся в одно время и началом и последствием греха, Христос, поскольку Он одновременно был как тленным и смертным по Своему человечеству, так и нетленным, бессмертным и повелителем смерти по Своему Божеству, разрушает для всех людей тление, смерть, грех и его последствия. Приняв добровольно смерть по Своему человечеству, Спаситель, поскольку Он Бог, не оставил никакого места смерти.

Когда тело Спасителя было положено во гроб, оно было тленным, ибо Христос воспринял тленность. Однако, поскольку оно было телом Воплощенного Слова и Божественная Ипостась Слова не была отделена от Него, но оставалась в единении с Ним[2016], оно было жилищем, недоступным для тления.

Когда душа Спасителя сходила во ад, она, поскольку оставалась ипостасно единой с Божественным Словом[2017], не оставила никакой возможности силам, пытавшимся овладеть ею.

Представ перед смертью, тлением и силами ада как простой смертный. Он разрушил их как Бог.

Прибегая к символическому языку в невозможности для человека рационально выразить эту победу Христа, святые отцы часто говорят, что смерть, тление и диавол угодили в западню. Так, преподобный Иоанн Дамаскин пишет: «Смерть приступает и, поглощая приманку тела [Христова], пронзается крючком Божества; вкусив безгрешного и животворящего Тела, погибает и выводит всех тех, которых некогда поглотила. Как привнесением света уничтожается тьма, так и тление прогоняется натиском жизни»[2018]. Преподобный Максим Исповедник показывает, как Христос, искушаемый в пустыне, запутывает диавола в его собственных сетях, представ перед ним простым человеком, вынуждая его нападать, — тем самым святой использует тот же образ, который употребил преподобный Иоанн Дамаскин, дабы показать, как Христос превозмог смертью владычество зла[2019]. Преподобный Максим Исповедник показывает, как посредством того же самого Христу удается обратить процесс падения: «Как прежде [змей] поглотил человека, прельстив надеждой на обожествление, так потом, прельщенный той же человеческой плотью, должен был изрыгнуть того, кого поглотил. И был