Оливер Сакс - Галлюцинации Страница 8

2. Кино для узника: сенсорная депривация

Как известно, мозг нуждается не только в получении информации от органов чувств, но и в некотором разнообразии данной информации. Отсутствие такового может привести к снижению активности ЦНС, концентрации внимания и к нарушениям восприятия. Темнота и одиночество, окружающие святого отшельника, поселившегося в темной пещере или густом темном лесу, или осужденного, брошенного в темный подвал замка, лишают человека нормальных зрительных раздражителей; вместо этого включается «внутренний глаз», порождая яркие грезы, мнимые образы или галлюцинации. Есть даже специальный термин для обозначения череды разнообразных пестрых галлюцинаций, утешающих или, наоборот, мучающих людей, находящихся в темноте и одиночестве: «кино для узника».

Для возникновения галлюцинаций нет необходимости в тотальной зрительной депривации – монотонность вида может произвести точно такой же эффект. Так, моряки часто рассказывают, что начинают что-нибудь видеть (и, наверное, слышать), если в течение многих дней видят перед собой только безбрежную морскую гладь. То же самое касается и путешественников, едущих по бескрайней пустыне или преодолевающих торосы в заполярных широтах и постоянно видящих перед собой нескончаемое снежное поле. Вскоре после Второй мировой войны такие галлюцинации стали отмечать у пилотов самолетов, часами летавших в небе, не видя земли. Такие же галлюцинации грозят большими опасностями водителям, когда они на протяжении многих часов видят перед собой монотонное дорожное полотно. Летчики, водители-дальнобойщики, люди, следящие за экранами радаров, – все, кто подолгу выполняет монотонные задачи с повышенной зрительной нагрузкой, – рискуют стать жертвой галлюцинации. (Точно так же при монотонных слуховых нагрузках могут возникать слуховые галлюцинации.)

В начале 50-х годов группа ученых из Университета Макгилла провела первое экспериментальное исследование длительной сенсорной изоляции (так сами авторы назвали эти условия; термин «депривация» появился позднее). Для изучения вопроса Уильям Бекстон и его коллеги «заточили» в звуконепроницаемые камеры четырнадцать студентов колледжа на несколько дней. Из камер студентов выводили лишь на короткое время – поесть и в туалет. На студентах были надеты перчатки и картонные наручники – для ограничения тактильной стимуляции – и специальные очки, которые позволяли различать лишь свет и темноту.

Первое время испытуемые много спали, но потом, выспавшись, стали изнывать от скуки и отсутствия сенсорной стимуляции. С этого момента начались попытки стимуляции «изнутри»: умственные игры, счет и фантазии, но после этого рано или поздно, но неизбежно наступал момент, когда у испытуемых возникали галлюцинации – настоящий галлюцинаторный «марш» от простых галлюцинаций к сложным. Вот как описывают свой эксперимент Бекстон и соавторы:

«При простейшей форме поле зрения (при закрытых глазах) стало менять темный цвет на светлый; следующей по сложности галлюцинацией стали световые точки, линии и простые геометрические фигуры. Эти ощущения появились у всех четырнадцати испытуемых, которые утверждали, что раньше никогда не испытывали ничего подобного. Еще более сложными видениями – они наблюдались у одиннадцати человек – стали узоры типа настенных обоев, а также изолированные фигурки или предметы, лишенные фона (например, ряд маленьких желтых человечков в черных шапочках, с открытыми ртами и в немецких касках). О галлюцинациях последнего типа сообщили семь испытуемых. И, наконец, наблюдались и связные сцены (например, процессия белок с рюкзаками, шагавших по заснеженной равнине и постепенно исчезающих из поля зрения; доисторические животные в первобытном лесу). О таких сценах сообщили трое из 14 испытуемых, при этом они говорили, что образы были искаженными и напоминали карикатуры».

Поначалу галлюцинаторные образы были плоскими, они как будто проецировались на экран, но спустя какое-то время у некоторых испытуемых возникло твердое убеждение в их трехмерной объемности, при этом участники сцен могли опрокидываться или колебаться из стороны в сторону.

Сначала галлюцинации шокировали испытуемых, но потом они привыкали к видениям и даже находили их забавными, интересными и только иногда – раздражающими («их яркость мешает спать»), но не видели в них никакого потаенного «смысла». Галлюцинации были чем-то внешним, самостоятельным и независимым и не имели отношения ни к испытуемым, ни к ситуации, в которой они находились. Галлюцинации исчезали, если испытуемых просили решить какую-нибудь трудную задачу – например перемножить в уме трехзначные числа. Однако выполнение физических упражнений или разговор с исследователями не устраняли галлюцинации. Сотрудники Макгилла сообщали также о возникновении не только зрительных, но и слуховых и кинестетических галлюцинаций.

Эти и последовавшие затем исследования привлекли к себе огромный интерес научного сообщества. Были предприняты многочисленные попытки воспроизвести полученные результаты. В 1961 году Зубек и его коллеги опубликовали статью, в которой, помимо зрительных галлюцинаций, сообщалось об изменениях зрительного воображения у испытуемых:

«Время от времени… испытуемых просили вообразить или явственно представить себе какие-нибудь знакомые сцены – например озера, сельский пейзаж, интерьер родного дома и тому подобное. Большинство испытуемых сообщили, что образы, которые они себе представляли, отличались необычайной живостью и красочностью, а также изобиловали множеством деталей. Все испытуемые были единодушны в том, что они никогда прежде не переживали эпизодов такого живого воображения. Те из испытуемых, кто раньше не мог воображать никаких сцен, оказались способны на мгновенное и очень яркое воображение. Один из испытуемых смог ясно, во всех подробностях представить себе лица людей, с которыми когда-то работал, – на такое воображение он не был способен никогда раньше. Эта способность обычно начинает проявляться на второй-третий день после начала эксперимента, а затем продолжает усиливаться».

Такие всплески зрительной впечатлительности – будь то вследствие болезни, депривации или употребления фармакологически активных веществ – могут принимать форму яркого воображения, галлюцинации или и того и другого.

В начале 60-х годов были разработаны конструкции таких депривационных камер, в которых эффект полной изоляции усиливался тем, что человека погружали в теплую воду в темном звуконепроницаемом помещении. Такая конструкция позволяла не только устранить ощущение тактильного контакта с окружающими предметами, но и ослабляла проприоцептивное чувство, то есть испытуемый терял ощущение положения тела в пространстве и даже ощущение собственного реального бытия. Такие иммерсионные камеры приводили испытуемых в более глубокое «измененное состояние», чем камеры ранних конструкций. В то время было так же много желающих погрузиться в такую камеру, как и желающих принимать средства, «расширяющие сознание», которые были тогда популярны и доступны (иногда эти удовольствия совмещали)[14].

Сенсорную депривацию активно исследовали в 50-е и 60-е годы (в вышедшей в 1969 году книге Зубека «Сенсорная депривация: итоги пятнадцати лет изучения» – тысяча триста ссылок). Но в последующие годы научный и общественный интерес к этой теме иссяк и до выхода в свет работ Альваро Паскуаль-Леоне и его коллег (Мерабет и др.) было очень мало исследований, посвященных сенсорной депривации. Паскуаль-Леоне и соавторы организовали исследование таким образом, чтобы создать чисто зрительную депривацию. Испытуемым надевали светонепроницаемую повязку на глаза, но в остальном они пользовались полной свободой передвижения, «смотрели» телевизор, слушали музыку, выходили на улицу и общались с другими людьми. Они не страдали сонливостью, не скучали и не испытывали тревоги, как испытуемые в ходе ранних исследований. Днем они были бодры и активны и могли в любой момент записать на портативный магнитофон сообщение о начавшейся галлюцинации. Ночь проходила спокойно, но каждое утро испытуемые должны были наговорить на диктофон содержание своих сновидений, которые, впрочем, не подверглись большим изменениям из-за искусственной слепоты.

Испытуемые носили повязки, которые позволяли им закрывать и открывать глаза, а также двигать ими, в течение девяноста шести часов. У десяти из тринадцати человек появились галлюцинации. Иногда они начинались в первые часы от начала эксперимента, но имели место непременно на второй день независимо от того, были открытыми глаза или нет.

Как правило, галлюцинации появлялись внезапно, без всяких видимых причин, а затем, спустя несколько секунд или минут, так же внезапно исчезали. Правда, у одного из испытуемых галлюцинации длились практически непрерывно, начиная с третьего дня эксперимента. Участники эксперимента сообщали о целом спектре галлюцинаций – от простых (мелькание световых пятен, фосфены, геометрические узоры) до сложных (фигуры, лица, руки, животные, здания и пейзажи). В целом можно сказать, что галлюцинации всегда появлялись в полном объеме, сразу, без предвестников – ни у кого ни разу не было ощущения, что галлюцинации возникают постепенно, по частям, как это бывает при воображении или воспоминаниях. По большей части галлюцинации не вызывали никаких эмоций и чаще всего казались «забавными». У двоих испытуемых галлюцинации провоцировались движениями и действиями. Один из них рассказывал: «Мне казалось, что, когда я двигаю руками, я вижу, как они движутся в воздухе, оставляя светящийся след». Другой испытуемый сообщил: «Когда я наливал воду, мне казалось, что я явственно вижу кувшин».