Эйдан Чамберс - Расскажи. Читаем, думаем, обсуждаем Страница 35

Как-то раз в понедельник утром я решила показать им книгу Мориса Сендака «Там, где живут чудовища». Они расселись на ковре и ждали, что я снова начну читать стишки. Когда же я развернула книгу, некоторые встали на колени от любопытства, чтобы ее рассмотреть. Без всяких наводящих вопросов тут же посыпались комментарии: «Это книга про монстров», «Смотрите, какой огромный!», «Он такой большой, как он в лодке помещается?» Один мальчик схватил меня за щиколотку и сказал: «У одного из этих монстров ноги человеческие!» Кто-то спросил, зачем на лодке лестница. Интересно, что все, кроме Райана, который держал мою щиколотку, тут же переключились: «Может, это книжка про лодку?»

Я развернула книгу, и они увидели весь (до этого сложенный) разворот обложки. Эмма предположила, что в книге наступила ночь и что монстр лег спать. Затем я показала им титульную страницу, и Филипп отметил, что есть еще мама и папа монстры. То есть дети, которые только пришли в школу, уже начали объяснять текст через свой опыт [«мир-в-текст»], и картинка, на которой нарисованы мама и папа, их успокоила — и неважно, что это семья монстров, а не людей. Еще кто-то сказал, что у мамы-монстра нет рогов. Сам факт, что дети не испугались, подтверждает, что Сендак был прав в своих представлениях о том, что происходит в голове ребенка.

Дети сильно оживились, но, как только я начала читать, наступила тишина, и они с жадностью изучали картинки. Когда я закончила чтение, кто-то попросил еще раз посмотреть картинки, и я показала, жалея, что книга у нас всего одна. Страницы, где начинается тарарам, понравились им больше всего. Лиза сказала, что это у них дискотека. Джеймс тут же вспомнил, что его старший брат был на дискотеке, и на этих картинках, судя по всему, тоже очень шумно.

Я спросила, что им больше всего понравилось. «Тарарам», — постоянно повторяли они. Кейт сказала, что ей больше всего понравились слова: «…Они зарычали ужасным рыком и заскрежетали ужасными зубами, они вращали ужасными глазами и клацали ужасными челюстями». (С тех пор они по каждому поводу повторяли эти слова. Недавно эти — очень спокойные — дети расшумелись в гостях у Венди, а мне потом рассказали, что просто устроили «тарарам»!) Тихоня Нейл, мальчик с небольшими речевыми проблемами, неожиданно решил рассказать, что ему больше всего понравилось, что у Макса появилась его собственная лодка.

Мишель сильно озадачил лес, выросший в спальне Макса. Понадобилось сделать отступление и объяснить остальным, что такое «озадачить», но они быстро уловили, что это за слово. Кто-то тут же сказал, как его озадачило то, что Макс отправился в плаванье на такой маленькой лодке через весь океан. Другие не могли понять, почему он не остался в этой стране и не захотел быть царем чудовищ. Алана сильно удивили странные волосы чудовищ. Джеймс перебил его: «А может, они ненастоящие». Я спросила: «Думаешь, они ненастоящие?», и он твердо ответил: «Нет».

Учитель: А Макс настоящий?

Джеймс: Макс — да, а чудовища — нет.

Учитель: Как так?

Джеймс: Макс их всех придумал.

Лиза перебила нас и сказала, что чудовища настоящие, потому что у них кожа на ногах.

Я решила двигаться дальше, оставив эти мысли без ответа — пусть все подумают. Мы обсуждали общие мотивы и связи. Дэниел, ребенок с сильным характером, уже несколько раз говорил, что хотел бы оказаться на месте Макса, и вдруг сказал: «Мама оставила Макса без ужина, и Макс тоже оставил своих чудовищ без ужина». Филипп, который все отмалчивался, вдруг ошарашил детей следующим: «Макс вообще не ходил ни к каким чудовищам».

Учитель: Куда же он тогда пошел?

Филипп: Никуда, ему просто приснился сон.

Джеймс (тут же): Точно, Филипп. Я тоже так подумал.

Кто-то с Филиппом не согласился, но большинство немедленно приняло его позицию. Мы переключились на обсуждение снов, и здесь я дала им волю, чтобы дети как следует проговорили эту тему и рассказали о своих снах. Оказывается, почти всем снятся добрые монстры!

После дети постоянно просили почитать им эту книгу. Я читала им другие книги Сендака, но эта оставалась их любимой. Родители то и дело уточняют у меня название книги, потому что дети говорят о ней дома. Другие родители рассказывают, как в библиотеке ребенок просит дать ему только эту книгу…

Читая классу книги, я всегда рассказываю, кто ее автор и кто иллюстратор. Слово «иллюстрировать» завораживает детей, и они любят его использовать. Как-то раз Эмма спросила, писал ли Морис Сендак и другие книжки, иллюстрировал ли он их. Я показала ей «Ночью на кухне» и «Там, в темноте». Она тут же рассказала остальным, и после перемены дети попросили почитать им «Ночью на кухне».

Они смотрели на меня во все глаза, и на их лицах отражалось невероятное удовольствие. Они очень хотели рассказать, что им понравилось. Алан категорично заявил, что больше всего ему понравился Микки на вертолете. Кто-то другой сказал: «Мне тоже понравился вертолет, который висел у него над кроватью в начале книжки». Остальные хором сказали, что им понравилось, когда Микки нырнул в молоко. Джеймс всех перебил и сказал, что ему не понравилось, как Микки разделся. Джеймс очень неохотно переодевается, когда идет играть на улицу, и это его замечание неудивительно. Лиза обратила внимание на звучание некоторых слов и сказала, что они очень ей понравились. Потом она их на все лады повторяла.

Эндрю заметил, что Микки в начале книги лежит в кровати и в конце он там снова лежит.

Учитель: Как вы думаете, где происходят события?

Эндрю: В спальне Микки.

Учитель: Может, эта книга напомнила вам другие книги?

Лиза: Да, «Там, где живут чудовища».

Учитель: Почему? [!]

Лиза: Макс тоже в начале книги сидит в комнате, а в конце книги он уже в кровати.

Учитель: Как вы думаете, это всё и правда случилось с Микки?

Лиза: Нет.

Учитель: Откуда ты знаешь?

Лиза: Потому что, когда я смотрела по телевизору, утки разговаривали, но они же не умеют говорить! Учитель: Как ты думаешь, что делал Микки?

Лиза: Спал у себя в постели.

Хор голосов: Да, точно! Он же в самом начале спал в кровати и в конце он тоже спал…

Я решила, что дети уже готовы читать книгу подлиннее, и выбрала «Слон и плохой мальчишка» Элфриды Випонт с иллюстрациями Реймонда Бриггса.

Только я закончила читать, Филипп сказал: «Я думал, что слон в доме не поместится. Он же большой! И на обложке этот слон больше дома».

Его перебила Эмма: «Я не поняла, что тут делает слон. Почему он не в зоопарке? Я слонов только там видела».

Мелани предположила, что в доме плохого мальчишки, наверное, есть большие стеклянные двери. Мы перевернули страницу и увидели, что слон сидит за столом и пьет чай со всеми остальными. Этот двойной разворот детей просто поразил. Райан тут же подхватил слова «двойной разворот» и попросил показать остальные двойные развороты. Больше всего им понравился разворот, где слон сел на дороге, а плохой мальчишка упал. Слон детям понравился больше всех, а плохой мальчишка ни у кого не вызвал сочувствия. Мелани не понравилось, когда все они пошли в дом пить чай. Я попросила ее уточнить, что она имеет в виду, и она ответила: «Я бы хотела, чтобы книга — бум-бурурум — шла бы себе по дороге». Сильный сюжет и обилие иллюстраций полностью захватили их воображение.

Вики сказала, что в книге есть повторяющиеся мотивы и что на каждой странице слон говорит «бум-бурурум», а потом садится. Лорейн обратила внимание, что слон задает малышу вопрос на каждой странице, а малыш на каждой странице отвечает: «Да», пока слон не сядет. Мишель заметила, что здесь такие же повторы, как и в книге «Спокойной ночи, сова!» [Пэт Хатчинс], которую я им раньше читала: «Там тоже почти на каждой странице сова пыталась заснуть». Я обрадовалась, что мои пятилетки уже начали сравнивать книги с предыдущими и предлагали свои толкования, а не ждали готовых ответов от меня. Как только мы заканчивали чтение, они сами делились, что им понравилось, что не понравилось, какие повторы заметили, что непонятно. (Кстати, «Слон и плохой мальчишка» ввел в нашем классе моду на вежливость. Никогда не слышала «пожалуйста» в таких количествах.)

Управляя «Краном»

В начале работы с методом «Расскажи» Джен Максвелл задавала вопросы по порядку, как они расположены в списке вопросов; вот почему я решил включить отрывки из записи часовой беседы в свою книгу. Это отрывки из беседы: начало, обсуждение, что понравилось, а что нет, сразу оттуда — переход к непонятным эпизодам; и, наконец, самый разгар беседы, когда они находят особенности повествования в тексте.