Мария Беседина - Москва акунинская Страница 12

Скажу и несколько слов о красивой белой окантовке зубцов. Многие полагают, что это — чисто декоративный элемент, а на самом деле окантовка — видимая часть сложной системы, отводящей дождевую и талую воду с верха стен. Оборудована она была одновременно с постройкой стены. Хотя прямо к текстам Акунина эта деталь и не относится, упоминаю о ней для того, чтобы добавить последний штрих к описанию грозной цитадели.

На Спасской, Троицкой, Никольской и Боровицкой башнях вместо нынешних красных звезд были медные двуглавые орлы. Привожу этот общеизвестный факт, чтобы еще раз вспомнить «Алтын Толобас»: «Видите над крышами башню с двухголовым орлом? Въедете в ворота, и сразу справа будет Иноземский приказ. Только напрямую по улице не езжайте, обогните вон с той стороны. Будет дольше, зато безопасней», — получает указания только что прибывший в Москву фон Дорн. Въезжать в ворота, судя по расположению Иноземного приказа, предлагалось со стороны Красной площади.

Протекавшая на месте Александровского сада река Неглинная (Неглинка) включалась строителями в систему оборонительных сооружений. Она была достаточно глубока: у Троицкого моста устроили большую водяную мельницу. Разлившаяся в запруде вода образовала так называемый Неглинный пруд, в котором разводили рыбу. На обильно поросшие ивняком берега Неглинной в субботу Вербной недели выходил собственноручно резать веточки вербы царь Алексей Михайлович.

В 1821–1823 гг. обмелевшая Неглинка была упрятана в «трубу» (точнее, в те подземелья, по которым хаживал Гиляровский), а на ее месте был разбит сад, сразу ставший излюбленным местом отдыха москвичей. «По аллеям, среди цветущих кустов сирени и пылающих алыми тюльпанами клумб прогуливалась нарядная публика — дамы под кружевными (чтоб избежать веснушек) зонтиками, бонны с детьми в матросских костюмчиках, скучающего вида молодые люди в модных шевиотовых сюртуках либо в коротких, на английский манер пиджаках» («Азазель»). Интересно, что на самом деле существует не один, а три Александровских сада — Верхний (ближе к Манежной площади), Средний (от Троицкого до Боровицкого мостов) и Нижний. Одновременно с садом был устроен грот «Руины» (по рисунку О. И. Бове). «Солнце припекало не на шутку, и скамейки, что оказались в тени, все были заняты. На одной из них, расположенной неподалеку от Грота и обращенной к решетке, за которой начиналась Неглинная улица и виднелась желтая стена Манежа, сидели две дамы» («Азазель»). Напомню, что сооружение искусственных руин — примета архитектуры эпохи классицизма.

Пострадавший от страшного пожара 2004 г. Манеж (вот уж печальная московская «традиция») был построен в 1817 г. (архитекторами А. Я. Кашперовым и А. А. Бетанкуром в стиле ампир). Принимали участие в его постройке и другие известные зодчие, тот же Бове. Первоначально Манеж предназначался (и использовался) под экзерциргауз — крытый плац. Но уже с 1831 г. в нем проводились выставки, гуляния, концерты, О еще одном применении Манежа напоминает Акунин: «Эраст Петрович вспомнил, что как раз в пять часов пополудни он должен был принять участие в состязаниях Московского клуба велосипедистов-любителей в пользу бедных вдов и сирот лиц военного ведомства. В Манеже соревновались сильнейшие московские спортсмены, а также велосипедные команды Гренадерского корпуса. У коллежского советника были неплохие шансы вновь, как и в прошлом году, получить главный приз. Увы, не до состязаний» («Декоратор»).

Вспомним, как драматично рассказывает в «Азазеле» Эрасту Фандорину о своей «дуэли» с Кокориным Ахтырцев: «…он в Александровский сад, по аллее двинул, а я по тротуару, за оградой. Последнее, что он мне сказал: «Дураки мы с тобой, Коля. Если сейчас пронесет — пошлю все к черту». Я хотел остановить его, ей-богу хотел…» Речь идет о низкой кованой решетке, шедшей вдоль тротуара Манежной улицы. Она была отлита по эскизу Ф. М. Шестакова.

Мы выходим из сада в сторону созданной в 1932–1938 гг. Манежной площади через парадные ворота Александровского сада. Их чугунная решетка, сделанная по рисунку Е. Паскаля, украшена древнеримскими символами единства — ликторскими топориками. Они символизируют единение всех россиян в победе над Наполеоном.

На пути к Красной площади

Мы еще не успели выйти на Красную площадь, а очередная «акунинская» достопримечательность уже тут как тут. Это Угловая Арсенальная башня Кремля — до постройки Арсенала она называлась Собакиной, так как в Кремле рядом с ней находился двор бояр Собакиных. Предвижу резонный вопрос читателя: где у Акунина упоминается Собакина башня?

Откроем «Алтын Толобас»: одна из сюжетных линий романа — поиски Либереи Ивана Грозного. Николас Фандорин говорит: «Первая попытка отыскать тайное царское подземелье была предпринята еще при Петре Великом, когда пресненский звонарь Конон Осипов подал доношение в Канцелярию фискальных дел, где докладывал о неких двух подземных палатах «под Кремлем-городом», сплошь заставленных сундуками. «А те палаты за великою укрепою, у тех палат двери железные, поперечь чепи в кольцах проемные, замки вислые, превеликие, печати на проволоке свинцовые, и у тех палат по одному окошку, а в них решетки без затворок». Про сей тайник, расположенный где-то близ Тайницкой башни, Осипов якобы слышал много лет назад от дьяка Большой казны Макарьева, который обнаружил тот подвал, когда исследовал кремлевские подземелья по наказу царевны Софьи». Небольшое уточнение: москвовед конца XIX в. В. А. Никольский, говоря об Осипове, опираясь на старинные хроники, называет его пономарем. Казалось бы, разница незначительна, но современники Осипова почувствовали бы ее. Но это не слишком существенно, гораздо важнее другое: реальный Конон Осипов вел свои поиски вовсе не в Тайницкой башне! В. А. Никольский пишет: «За Никольскими воротами идет другая башня — Собакина. Напоминая по общему своему строению другую угловую башню того же прясла стены — Беклемишевскую, она отличается от нее еще более суровым крепостным видом. По массивности ее шестнадцатигранных стен, прорезанных маленькими окошечками бойниц, и прекрасно сохранившемуся второму этажу, такому же массивному и грозному, она могла бы играть роль центральной башни (донжона) в любом из европейских средневековых замков. Башня эта глубоко сидит в земле, и в нижнем ее этаже есть резервуар для воды, беспрерывно бившей из мощного подземного ключа, над которым высится эта охраняющая его твердыня. Как пользовались этим родником и куда уходила из него беспрерывно прибывающая вода, которую в 1894 г. не могли откачать целые сутки, — неизвестно; теперь же вода эта, кажется, исчезла. Под башней был подземный ход, который исследовал частично в первой половине XVIII века пономарь Конон Осипов, бесплодно искавший в недрах Кремля таинственную библиотеку Ивана Грозного. Ход этот, по-видимому, еще существует и теперь, заваленный землею; по крайней мере, в 1894 году его пытались расчистить, но дело стало из-за отсутствия средств». Рассказывая о «современных» розысках в Собакиной башне, современник Эраста Фандорина (прошу прощения за невольную тавтологию) имеет в виду разыскания H. С. Щербатова, о которых говорит в «Алтын Толобас» и Акунин: «Потом Боровицкий холм копали директор Оружейной палаты князь Щербатов и профессор Забелин — не слишком усердно, потому что в существование (и тем более сохранность) Либереи не верили.

В тридцатые пропавшую библиотеку упорно разыскивал археолог Игнатий Стеллецкий, для которого эти поиски были делом всей жизни. Но Кремль в ту пору стал режимной зоной и особенно разгуляться энтузиасту не дали». Где именно велись эти раскопки, Акунин не упоминает, однако логика изложения заставляет думать, что исследователи шли по следам пономаря Осипова.

Как видите, Угловая Арсенальная башня Кремля представляет интерес для нашей экскурсии не только своим фортификационным назначением. Если у кого-то возникнет желание все же осмотреть Тайницкую башню, ему придется, пройдя Красную площадь, выйти на набережную. Там, на южной линии кремлевских укреплений и стоит Тайницкая башня — едва ли не самая древняя в Кремле: южное прясло стены подверглось реконструкции раньше других, в 1485 г., а Тайницкая башня была возведена на нем первой.

Интересная деталь: Тайницкая башня, которую видим мы и которую имел возможность осматривать Эраст Фандорин, — вовсе не та же самая башня, которая стояла на этом же месте во времена Корнелиуса фон Дорна! Это ее более или менее точная копия.

В ходе подготовки к уже упоминавшемуся строительству гигантского дворца на Боровицком холме южное прясло кремлевских стен было практически полностью снесено, и вместе с ним погибли старая Тайницкая башня и ее соседка — Первая Безымянная.

В 1771–1773 гг. снесенные башни и стену восстановили. Первая Безымянная башня была вновь отстроена с сохранением прежнего облика, но располагается она теперь ближе к Тайницкой. Воссоздана была и Тайницкая башня, однако новодел напоминал прежнюю башню лишь очертаниями.