Георгий Адамович - «Я с Вами привык к переписке идеологической…»: Письма Г.В. Адамовича В.С. Варшавскому (1951-1972) Страница 18

20

Сестра В.С. Варшавского.

21

В письме Бахраху Адамович писал об этом подробнее: «На днях здесь появился Цвибак, tres desempare <очень растерянный (фр.)> в смысле газетных планов из-за смерти Полонского. Я его всячески уговариваю заменить его Кантором и думаю, что лучшего кандидата нет (Бунин и Тэффи всячески это поддерживают). Будет ли Кантор редактором — вопрос, но наладить и организовать все он может. Цвибак морщится, т. к. у него с Кантором incompatibilite Несовместимость (фр.)>, и сокрушается о Полонском» (BAR.) Coll. Bacherac).

22

Несмотря ни на что (фр.).

23

Непонятно, о чем идет речь. Книги такой Адамович с Кантором не выпускали, и о том, что подобная антология ими собиралась, никаких других сведений нет.

24

«Ненависть к роду человеческому» (лат.). Это обвинение, согласно Тациту, предъявлялось христианам после пожара в Риме при Нероне, вслед за чем последовали гонения (см.: Тацит. Анналы, XV, 44: 4).

25

Оставим (фр.).

26

Возможно, речь о вечере Объединения русских писателей и поэтов (79, rue Denfert- Rochereau, 14е), на котором 9 июля 1932 г. Адамович и Варшавский выступали в прениях по докладу Б.Г. Заковича «Возврат к человеческому или превозможение его».

27

Чтобы было возможно установить ее контуры (фр.).

28

Прекрасную отстраненную улыбку (фр.).

29

Неточная цитата из стихотворения В.Я. Брюсова «Каменщик» (1901). У Брюсова: «Знаем все сами, молчи!»

30

По-видимому, речь идет о статье Ю.К. Терапиано «Поэзия ради поэзии», напечатанной 10 февраля 1952 г. в «Новом русском слове».

31

Лехович Дмитрий Владимирович (1901–1995) — знакомый Адамовича еще по Петербургу, в Гражданскую войну — участник Добровольческого движения, в эмиграции банкир, историк, литератор. О том, как Адамович был репетитором Леховича в России, а также о том, как посетил его в США в 1971 г., см.: Lekhovich D.V. Exiles in America // The Other Russia: The Experience of Exile / Comp, by M. Glenny and N. Stone. N. Y., 1990. P. 288. Здесь, по всей вероятности, имеется в виду его рассказ «Расстрел», вскоре опубликованный в «Опытах» (1953. № 2. С. 124–136). Варшавский позже высоко отзывался о Леховиче: «Апологетическая белогвардейская публицистика, журналы и газеты вроде “Возрождения” и “Часового”, дают только поверхностное, условное и несколько лубочное представление о душе эмигранта-белогвардейца. Более человечески глубокий и трагический образ раскрывается в романах и рассказах Р. Гуля, Л. Зурова, В. Костецкого, Д. Леховича, И. Савина, Н. Татищева и некоторых других младших эмигрантских писателей, проделавших гражданскую войну в рядах Добровольческой армии» (Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956. С. 27).

32

Оплошность (фр.).

33

Область; здесь: это не по его части.

34

Емельянов Виктор Николаевич (1890–1963) — прозаик «незамеченного поколения», в эмиграции с 1920 г., автор единственной завершенной повести «Свидание Джима» (Париж, 1938).

35

Кодрянская Наталья Владимировна (1901–1983) — писательница, жившая после войны в Нью-Йорке и имевшая возможность помогать русским парижанам. Письма Адамовича к ней 1947–1971 гг. хранятся в Русском архиве Лидса. Так, в письме Кодрянской от 2 февраля 1950 г. Адамович обсуждал с ней возможности распространения книги Варшавского «Семь лет»: «Завтра я должен обедать у Mme Городецкой, здешней профессорши, которую я давно знаю, и поговорю с ней о возможности подписки на книгу Вл<адимира> С<ергееви>ча» (Leeds Russian Archive. Brotherton Library. University of Leeds. (Далее — Leeds.) MS 1408).

36

Рука (фр.).

37

Н.В. Кодрянская, узнав о случившемся, прислала свои соболезнования, и 27 мая 1952 г. Адамович ответил ей: «Дорогая Наталья Владимировна. Спасибо за письмо, за все, что в нем сказано. Я знаю, что каждое Ваше слово чистосердечно и искренно, знаю и верю, что Вы настоящий друг» (Leeds. MS 1408).

38

Рейзини Николай (Наум) Георгиевич (1905–1979?) — в начале 1930-х гг. завсегдатай русского литературного Монпарнаса, вдохновитель журнала «Числа» (поначалу считался редактором философского отдела, но сам почти ничего не писал и не печатался), после войны — предприниматель, американский миллионер. После высылки из Франции занялся нелегальным бизнесом, снискав себе славу международного авантюриста. Имеющиеся о нем сведения весьма противоречивы. Во время Гражданской войны в Испании Рейзини «поставлял на греческих судах оружие Франко, затем занимался торговлей опиумом и другими делами в Данциге, Харбине и других местах»; во время Второй мировой войны «сотрудничал с японцами и числился в черных списках США» (Авантюрист Николай Рейзен // Русские новости. 1946. 29 ноября. № 81. С. 2). После разгрома Японии Рейзини снова проявил «сумасшедшую изворотливость»: прибыв в Грецию, он стал вести «переговоры с министром авиации относительно основания греческой авиационной компании», а затем, получив соответствующие полномочия от греческого правительства, «выехал в Соединенные Штаты в роли экономического советника» (Там же). На протяжении 1940-1950-х гг. вокруг колоритной фигуры Рейзини периодически вспыхивали громкие скандалы, находившие отзвук в эмигрантской прессе. См., например, ряд заметок в «Новом русском слове» под общим названием «Дело Николая Рейзини», посвященных выяснению подробностей его биографии: «Рейзини уверяет, что он родился в Салониках, в Греции, в 1905 году. Учился в Париже и в Данциге, жил в Харбине с 1934 до 1946 года, когда он вернулся к себе на родину в Грецию. Греческое правительство Цалдариса командировало Рейзини в С<оединенные> Штаты в 1946 году в качестве экономического наблюдателя. Рейзини занялся в Нью-Йорке экспортными делами и быстро разбогател. Между прочим, ему принадлежит лицензия на кинематографический новый процесс “Синерама”. <…> Иммиграционный департамент утверждает, что Рейзини родился не в Греции, что он русский еврей, родом из Харбина. Настоящее его имя либо Николай, либо Борис Рейзин» (Новое русское слово. 1955. 20 сентября. № 15451. С. 1; 2 октября. № 15436. С. 3). После войны Рейзини нередко помогал своим бывшим приятелям (об этом писали Г.В. Адамович, Ю.К. Терапиано, B.C. Яновский и др.). 19 октября 1957 г. Адамович писал Л.Д. Червинской: «Кстати, о Рейзини: я не уверен совсем, что он так богат. При миллиардерном train’e жизни, он скорей запутан и может завтра оказаться без гроша. В каждом его слове это чувствуется. М. б., и сейчас 10 т<ысяч> для него — “сумма”, хотя он и делает вид, что это пустяк. В смысле блеффа он забьет Германова» (BAR. Coll. Adamovich). Один из крупных нью-йоркских биржевиков, Леон Ливи, оставил свидетельство о Рейзини в своей книге: «Отслеживая отчеты об операциях инсайдеров за 1962 год, я заметил, что Николас Резини, главный исполнительный директор компании “Cinerama”, постоянно покупает акции собственной компании. Решив, что он обладает некоей информацией, я купил несколько акций и договорился с ним о встрече. У него был прекрасный офис на Парк Авеню, обставленный старинной мебелью и “укомплектованный” красивыми секретаршами. Это был не офис, а мечта, голливудская картинка, а его хозяин предстал в образе энергичного и обаятельного руководителя. Нисколько не смущаясь, Резини поведал мне историю своей жизни, а затем рассказал о своих грандиозных планах в отношении компании “Cinerama”. Он планировал снимать трехмерные фильмы, рассказывал сюжеты снимающихся фильмов, и каждый из них был еще более захватывающим, чем предыдущий. Я был ошеломлен, но лишь до того момента, пока не вышел из его элегантного офиса на улицу, где бушевала метель. Меня внезапно осенила мысль, что невозможно быть настолько совершенным, как мне показался Резини. Я решил продать акции в тот день, когда на экраны выходил первый фильм компании “Cinerama” “Как был завоеван Запад” (“How the West Was Won”). Это был один из тех немногих случаев, когда я продал акции по цене, приближающейся к установленному акциями рекордному курсу» (Ливи Л., Линден Ю. За кулисами Уолл-Стрит / Пер. с англ. С.В. Кравченко. М., 2004). Спустя несколько лет 27 декабря 1964 г. Адамович писал Бахраху: «Рейзини у меня в больнице действительно был… он разорен. <…> Это все-таки мой настоящий друг, коих не много на свете» (BAR. Coll. Bacherac).

39

Летом 1952 г. Адамович в очередной раз устраивал сбор для Лидии Давыдовны Червинской (1907–1988). 31 мая он писал А.А. Полякову: «Я пересылаю Вейнбауму прошение Л. Червинской в Лит<ературный> Фонд. Пожалуйста, поддержите его и попросите о том же Цвибака. Она больна, ей не на что жить, а человек она достойный, и если Вы слышали о ней что-либо скверное, не верьте! Да и поэт она хороший, что тоже встречается не так часто. Бунин и Алданов просят передать, что всячески поддерживают ее ходатайство. Нельзя ли было бы получить для нее 50 долларов? Мы с Кантором делаем для нее маленький сбор, но ей надо бы поехать отдохнуть, а многого тут не соберешь» (BAR. Coll. А.А. Poliakov. Box 1. Folder 1). 8 июня 1952 г. Адамович писал о Червинской и Бахраху: «Я для нее собираю деньги, чтобы она поехала летом отдохнуть. Написал в Лит<ературный> фонд и Кодрянской, с просьбой собрать что можно» (BAR. Coll. Bacherac). 20 июля Адамович не без шутливой гордости сообщил Бахраху об итогах этих хлопот: «Сбор превзошел все мои надежды и преисполнил меня уважения к персоне сборщика, т. е. к самому себе. Собрал я около 45 т<ысяч>, но, к сожалению, первые 20 т<ысяч> (от Литфонда, по особому моему ходатайству через Полякова) пришлось ей дать раньше, т. к. у нее не было ни гроша. Все-таки отдохнуть она может, но как и куда поедет — не знаю» (Там же).