Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 2 Страница 38

У нас пока зима тёплая, часто оттепель, жаль, что девчонки не успели прислать тебе вовремя сапоги. М. б., имеет смысл (если не удастся прислать по одному бандеролями) попросить разрешение у начальника на внеочередную посылку, ибо это — явно не съедобное и нужное для работы — сапоги то есть! В марте надеюсь побывать в Москве недели на три, тогда пришлю тебе и маме сладкого, а здесь вроде ничего подходящего для бандеролей не водится, однако посмотрю. Весной, к лету поближе, надеюсь получить какие-нибудь деньги. Весь 1961 не заработала ни гроша, хотя работала много.

Но «Искусство» неплатёжное издательство - ждать приходится годы. Так что больше даю советы Инке, как распоряжаться тем, чего не вкладывала в общую копилку! <...> Обнимаю. Пиши.

Твоя Аля

1 Речь идет о встрече нового 1962 года в доме Е. Голышевой и Н. Оттена.

Г.О. Казакевич

26 января 1962

Милая моя Галюша, спасибо Вам за весточку, она меня обрадовала, давнешенько ничего от Вас не получала. Я написала А<нне> А<лександровне>, она позвонит Вам и с Вашего (бесспорного!!!) согласия зайдёт к Вам за книжками. Хорошо? Не имеет смысла посылать их сюда.

Я тружусь, как оглашенная, но почему-то время летит куда скорее, чем работа, несмотря на все мои марафонские потуги. Постепенно дичаю и превращаюсь в снежного человека; думаю, что переводы мои как раз на уровне его развития - а прочее - напр., «холодная» уборная - тоже. На уровне его гималайского быта. Но последнее преувеличиваю. Живётся, в общем, неплохо. Есть молоко; папиросы «Прибой»; частный сектор короводержателей режет телят и таскает прямо на дом. Иногда действует водопроводная колонка. Газеты приходят с опозданием только на сутки, а письма - на 3-й, 4-й день. Есть для души великолепная кошка и Рабле в переводе Любимова.

Как Вы, милый мой? Как Э<ммануил> Г<енрихович> — над чем работает? Как девочки? Мышка1, небось, так выросла, что и не узнаю... А наша красноярская «крестница»?2

Главное же, как здоровье? Ваше и Э.Г.? Желаю вам всем всего самого доброго, что только есть в нашем человеческом ассортименте; обнимаю.

Ваша АЭ

Передайте, пожалуйста, Э.Г. — но он, верно, и без меня знает: «мамина» комиссия утверждена в составе: Эренбург, Паустовский, А. Саа-кянц (ред. маминой гослитовской книжки), Макаров, пред<седа-тель> — Орлов (ленинградский). И я ещё.

Рецензия Твардовского3 - та, «внутренняя», к<отор>ую он дал Гослиту на рукопись (вышедшей книжки). Около года тому назад.

Вторую написать, для «Н<ового> М<ира>», он не почухался. Впрочем, и эта неплоха. Бог с ним. Почти всякое даяние - благо!

1 Прозвище младшей дочери Г.О. и Э.Г. Казакевичей Оли.

2 Женя Казакевич.

3 Рецензия А. Твардовского была напечатана в № 2 «Нового мира» за 1962 г.

И. И. Емельяновой

6 февраля 1962

Милый Малыш, и твоё письмо дошло быстро (от 28.1). Жаль, что по воле судеб приходится писать тебе «телеграфно», в то время как хотелось бы поговорить по-человечески, хотя бы в письмах... Но недописанное дополнишь сама, до тех пор, что у меня время будет - а там и, даст Бог, увидимся. Насчёт мамы: тут особых проблем нет, однако, когда задумываюсь о том, кто мог бы написать об этом беспроблемье, никого, честное слово, кроме Достоевского, не находишь!

Она такой человек, что последнюю рубашку с себя снимет и последним куском поделится - это чудесно. Но с той же святой простотой (а тут воистину иногда простота хуже воровства!) она и берёт.

А брать надо знать что, когда, где, из чьих рук и для чего. Видишь ли ты разницу между деньгами, к<отор>ые Боря мне посылал в Сибирь, и теми, на которых «подорвалась» мама? Между теми, что он давал вам с бабкой, когда мамы не было1, и этими? Между теми, шекспировскими и гётевскими, к<отор>ые шли уже не только на хлеб, но и на масло, не только на масло, но и на пирожные, — и этими? То всё было насущное; причём, то давало не только будни, но и праздник, ибо праздник в жизни тоже — необходимость души и тела. Акогда попёрло «богатство»46, то это уже был анти-Боря — понимаешь меня? «Гений и безумство» — гармонично. Гений и богатство - немыслимо. Это - тело и антитело, материя и антиматерия. Наступает - так или иначе — взрыв, после к<о-торо>го остаётся или голый гений, или голое богатство, или вовсе ничего. Что касается Бори и денег этих, то тут виноваты «комплексы» «гениальности» и «неполноценности» (временной, относящейся к обстоятельствам). Для него они (деньги) были утверждением, признанием, успехом — т. е. опять же понятиями нематериальными. И по правде сказать, достаточно суетными. Ему ли было не понимать истинную цену нынешних признаний и непризнаний? Ему ли было не знать удельный вес сегодняшнего перед завтрашним, перед вечным? Но... человеку так хочется прижизненного признания, ибо он человек, на какой бы Синайской горе ни стоял. (Я, конечно, не хочу сказать, что, мол, те деньги были «заработанными», а эти - нет. Отнюдь. Ты это и сама понимаешь.) Но всё это было Борино отношение и его дело. В его руках и деньги-то не были деньгами, ему ничего в жизни не было нужно, кроме простора и времени для работы, элементарной еды и одежды. Он был воплощённая, органическая скромность в матер<иальных> делах. Мне кажется все это понимали, сверху донизу. <...> Я никак не могу толком объяснить, что хочу, пожалуй, дело в том, что, владея неимоверным богатством, данным годами взаимной любви, дружбы, взаимопонимания и взаимослияния, нельзя владеть и другим. Морально нельзя. Что-то истинное обесценивается. Я это говорю абсолютно помимо самой этой истории и её последствий. Это всё пересмотрится и «утрясётся» не через сто лет и не через 20, а гораздо раньше. Я это говорю не потому, что что-то «случилось». Совсем в ином плане. И если материнская психика отразила тот мир таким образом, то - ну что скажешь? жаль, что такая психика. Жаль, что интуиция, гениальная женская замена ума, изменила ей. Относительно же того, что она не виновата и что виновата не она - отчасти, конечно, виноват «соблазнивший малых сих», сумасброд, верхогляд, отпихивавшийся руками и ногами от мыслей о неприятном и любивший «доставлять удовольствие», а к тому же буквально гипнотизировавший своим обаянием этих самых «малых». Тем не менее виновата и сама, ибо если ему дано было сумасбродничать, то ведь это было своего рода право, заработанное, так сказать, талантом, личностью, своеобразием этого «я». А тут что? Только сумасбродство, да и то «отражённое»? Где всё то, что даёт право человеку «чудачествовать»? <...>

А ведь Боря не из тех людей, которые с собственной смертью выбывают из жизни живых. Ведь он себя оставил людям. И того, настоящего, что у него было с мамой, ей бы хватило на всю жизнь, при любых её обстоятельствах.

А вот в чём он действительно виноват, это в том, что или не разошёлся своевременно, или не узаконил брак. Непростительно. По мягкости, по безволию, из боязни огорчить этого ребёнка Зину или этого ребёнка Олюшу, чтобы всё шло так же мило, чтобы всем было «приятно» и более или менее комильфо. Уж если я видела, к чему всё это ведёт, то он и подавно. Страус, царствие ему небесное! <...>

Целую тебя, будь здорова, жду карточек.

Твоя Аля 4746

Э.Г. Казакевичу

12 февраля 1962

Милый Эммануил Генрихович, боюсь, что идея слишком хороша, чтобы быть осуществимой1. Ведь самое трудное — это квартирные дела, и, по-моему, Эренбург с большей верой в успех ходатайствует за отмену смертной казни какому-нб. Джеку-потрошителю, чем за комнатешку порядочному гражданину в каких-нб. там Мневниках (б. село «Малые Говнюки»), И легче добивается. Но - всё в руце божьей.

Итак: 1) В Москве я прописана постоянно с 22 июня (!) 1955 г. по адр. Мерзляковский пер., д. 16, кв. 272.

2) Никакой своей площади у меня не было.

3) Ничего в своё оправдание добавить не могу. В СССР я приехала в 1937 г., когда никаких «площадей» не было, ничего не строилось. Обязаны меня были обеспечить как репатриированную, да нечем было. Правда, в 1939 г. нашли выход. Лучше бы не находили.

4) В 1955 я вернулась из Туруханской ссылки, следуя примеру т.т. Свердлова и Сталина. В смысле жилплощади повезло мне не лучше последнего. Как и он, сама виновата; т. е. я лично явилась к тем же тётям, что и в 37-м году, и прописалась постоянно, а надо бы временно, и надо было бегать и кричать, что тётки выгоняют и т. д., одним словом, хитрить и лукавить с советской властью.