Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 2 Страница 48

Крепко обнимаю обеих моих любимых, Ада тоже.

Ваша Аля

' Письмо о смерти друга молодости Е.Я. Эфрон, скульптора Надежды Васильевны Крандиевской (1891-1963).

В.Н. Орлову

20 октября 1963

Милый Владимир Николаевич, как досадно, что не удастся повидаться — «так разминовываемся мы!»1.

Теперь я буду в Москве уже после ноябрьских праздников - и уже на зимовку, вплоть до апреля. Тут уж, Бог даст, всё проще будет. Во всей эпопее переезда меня, по неистребимому легкомыслию, больше всего волнует, как удастся кошку перевезти и как она приспособится, дикарка от рождения, к столичной жизни с её неудобными удобствами? И обо что именно будет когти точить из моей немудрящей, но с потугами на полировку, мебели? <...>

В Москве ожидала меня жидкая, но не безынтересная почта: предложение немедля принять меры к срочному погашению ссуды на квартиру и... дежурное меню ресторана ЦДЛ. Там фигурирует кисель «сюрприз»; он меня спас от горестных раздумий по поводу ссуды — ибо тотчас же стала размышлять о том, какой же именно сюрприз может таиться в киселе? М. б. в нём цикута? Или английская соль? Или простая поваренная — вместо сахара? Или?

На днях у меня была прелестная встреча с женой героя поэм «Горы» и «Конца»2, прибывшей на отдых к родственникам; не видались мы с ней лет 30 - немалый срок! Она давным-давно замужем за другим, у неё дети и внуки (а вообще — по существу — она женщина — куриной породы), — и как-то трогательно было слышать ревнивые нотки в её голосе, когда она вспоминала маму. От неё я впервые узнала, что мама подарила ей — на её свадьбу с «героем» — от руки переписанную «Поэму Горы»! Ну не ужас ли? И не прелесть ли? Вся мама — в этом ядовитом даре...

«Мне кажется, — сказала милая, старая, хорошо сохранившаяся курица, — что твоя мама почему-то никогда меня не любила...» — «Ну

что Вы, — ласково возразила я, — просто мама не всегда умела показать своё отношение...» и т. д.

Всего Вам самого доброго, поправляйтесь скорее! Я до 7-го в Тарусе, потом (возможно, после праздников) в Москве, тел. мой — Д8-71-66 — не забывайте.

Мой самый сердечный привет Е.А.3 Пусть всё у вас будет хорошо!

Ваша АЭ

1 Заключительная строка стих. 1924 г. М. Цветаевой «Не суждено, чтобы сильный с сильным,..» (из цикла «Двое») (II, 237).

2 /Мария Сергеевна Булгакова (1898-1979) - дочь о. Сергия Булгакова, первая жена К.Б. Родзевича, во втором браке Степуржинская.

3 Видимо, описка. Обычно в письмах к В.Н. Орлову А.С. посылает привет Е.В. Юнгер.

М.И. Кузнецовой

24 декабря 1963

Милая Мария Ивановна1, увы мне, я именно так и поняла, что Вы хотите вернуть маминому архиву рукопись2, которую около полувека тому назад взял «почитать» Балагин3 и... забыл отдать. Но само собой разумеется, ни на что «претендовать» не могу; спасибо, что вспомнили об этом архиве хотя бы в объёме фотокопий. Хорошо, что рукопись нашлась, хоть, по существу, и не терялась, раз находилась у Вас...

Милый друг — папин-мамин, а значит и мой — Мария Ивановна! Ну почему Вы так настоятельно советуете мне «скорее передать Маринины оригиналы в хранилища» — когда, простите мою откровенность! так долго сами хранили эту тетрадь «в частных руках?»

Ведь то, что мамин архив хранится у меня, не значит, что я, скажем, собираюсь распродавать, раздавать или терять его, или сидеть на нём как собака на сене, или ещё каким-нб. образом причинять ему ущерб. Я храню его у себя, п. ч. неустанно работаю над ним, п. ч. я единственный оставшийся в живых человек, проживший со дня своего рождения до дня отъезда в СССР в 1937 г. — единственный живой свидетель тому, как создавались эти рукописи, тому, что послужило причиной их создания — и многому, многому другому.

Мама меня считала своим «абсолютным читателем» — и я читаю её a livre ouvert*, все тексты и подтексты, целый ряд «подтекстов» могу расшифровать только я... И то, что я делаю, я делаю не для себя и не «частными» руками, на этом я не зарабатываю ни славы, ни денег, ибо делаю это для всех и для будущего; и делаю это в память и во славу мамы, и как искупление всех своих дочерних промахов и невниманий, хотя, по правде, не была я уж такой плохой дочерью; просто в какие-то недолгие годы юности была недостаточно взросла, чтобы понимать; а любить — всегда умела. Да кто из нас умеет любить! «Любовь есть действие», говорила мама. И вот я действую во всю свою любовь, а она велика. Зачем, зачем же мне «скорее» отдавать в архив в необработанном, не прокомментированном виде, «ala merci»* чужих гипотез и толкований? Это ли мой долг? И одобрила ли бы мама это? Не волнуйтесь за архив: он завещан весь, полностью, ЦГАЛИ; я неустанно его пополняю: много ведомых и неведомых друзей мамы и её творчества дают и присылают мне сохранившееся у них. Не «мне» — а маминому архиву и не только из России, но и из-за границы идёт пополнение — спасибо всем за маму!— Не бойтесь, ничего с архивом не случится: созданная по моему настоянию комиссия по маминому литературному наследию об этом позаботится, даже если со мной что-нб. случится; именно поэтому и хлопотала я о такой комиссии и завещала архив самому обширному, серьёзному и доступному для народа хранилищу - ЦГАЛИ. И для сегодняшнего дня, как он ни сложен, удалось сделать немало: было уже много публикаций в периодике; вышла первая за столько лет книга стихов; громадная работа проделана над второй, к<отор>ую уже сдаём под Новый год. Только бы Бог сил дал - а дела хватает!

Что ещё хотела сказать! Жаль, что рукопись, к<отор>ая столько лет была под спудом, оказалась недосягаемой в те несколько дней, когда так настоятельно потребовалась, жаль, что фотокопии «со светофильтром» делаются в нерабочее время и по ночам, когда их можно и нужно делать в рабочее время и днём. Если бы знала об этих затруднениях — помогла бы сделать всё проще, лучше и без хлопот для Вас и Аси. Жаль, что Вам пришлось нажимать «на все свои знакомства» для того, чтобы проделать то, что каждое госхранилище делает по просьбе дарителя совершенно безболезненно: а именно - снимает фотокопии самым официальным образом... Жаль, что рукопись Вы отдали не ЦГАЛИ, где будет сосредоточен весь мамин архив: очень важно для будущего, чтобы произведения хранились в главном хранилище, в одном месте, а не были рассеяны по разным архивам: у меня собраны все подлинники всех пьес, кроме «Каменного ангела» — он, бедный ангел, будет храниться в другом месте; напрасно, по-моему. Но — воля Ваша.

О том, попал ли бы «Ангел» в этот сборник, судить не могу, т. к. не читала его и уже вовремя прочесть не успею; знаю об этой пьесе только со слов мамы, к<отор>ая всю жизнь горевала об её утрате4; эта пьеса совершенно своеобычная и очень выделяется среди остальных пьес цикла «Романтика» и тем, что единственная из них была частично написана белым стихом, и что персонажи её — сказочны, от ангела на площади до Венеры-травести (несмотря, и на то что часть образов вдохновлена живыми людьми); м. б. благодаря этому — (своеобразию) мы успели и смогли бы включить её «если бы да кабы» судьба не вмешалась; ибо этот сборник включает в себя все стихотворные жанры маминого творчества, в том числе и самые «ультра-нематериалисти-ческие концепции», как Вы говорите; но конечно решать этот вопрос «заочно» немыслимо, и тем более немыслимо задерживать сдачу книги из-за «ночных светофильтров»; не знаю, как было в то время, когда Вы работали в издательстве, но теперь риск задержки слишком велик; на моих глазах задержанная составителями книга Пастернака вылетела из плана выпуска этого года5; мало, что сама вылетела - но и вытолкнула из «очереди» другие, немаловажные и долгожданные книги. С этим шутить нельзя: пусть любые задержки будут по вине издательства, но не по вине составителей и комментаторов!

Дорогая моя Мария Ивановна! Пусть ничто в этом, наспех и с больной головой написанном письме не огорчит и не обидит Вас: мы слишком старые друзья и старые люди (уж и мне шестой десяток и инвалидная гипертония) — чтобы говорить друг другу неправду или о чём-то умалчивать. Нам уже некогда! Поэтому простите мне мою чистосердечность и поймите её дружески, правильно и справедливо. Ради Бога, теперь не торопитесь и не торопите фотографа: спешка уже ни к чему.

Крепко обнимаю Вас, ещё раз благодарю за всё; желаю Вам в наступающем году сил, здоровья, покоя; Бог даст сдам книгу и кое-какую прокормочную работёнку — м. б. повидаемся?