Елена Невзглядова - Сборник статей Страница 5

Если же признать, что художественный эффект может определяться собственно языковыми средствами, что всякое стилистическое отличие суть отличие смысловое, семантическое, противоестественно делать исключение для такого широко используемого общепризнанного стилистического приема, каким является звуковой повтор в поэзии. Звуковой повтор, так же как и все другие элементы стиха, должен нести смысловую функцию, и не загадочную, мистическую, которую нельзя познать, но вполне определенную и конкретную.

Смысловая функция звука состоит в его связи с разными видами смысла — языковыми и неязыковыми — по закону ассоциации II рода. Фонетические представления, выделяемые сознанием, ассоциируются с семантическими представлениями; в этом нет ничего противоречащего их естеству, наоборот, в языке именно так и происходит. Кстати же в этой естественной связи навсегда гибнет формализм: звук без смысла, как смысл без звука, в поэзии не может существовать.

ЛГУ

Текст дается по изданию:

“Филологические науки”, 1968, № 4 (46), с.23-34

Явление семантического осложнения в поэтической речи

Несмотря на сопротивление со стороны некоторых литературоведов, также и со стороны некоторых лингвистов, “языковой” подход к явлениям поэтической речи осуществляется и дает результаты, представляющие интерес как с лингвистической, так и с литературоведческой точек зрения.

Разумеется, поэзия — не только язык, вернее, не просто язык. “Но значит ли это, что для постижения “языка” литературы, можно или даже необходимо “отвлечься... от языковой реальности, исследовать то, что воздвигнуто над ней”. Не похоже ли это на попытку взобраться на второй этаж, непременно минуя первый? Ведь... обнаружение эстетической функции слова... получает смысл только в сопоставлении со свойствами языка как такового” [В.Д.Левин. В защиту короля. “Русская речь”, М., 1967, № 1, c. 25]. Если бы художественный эффект не был связан с “прямыми” обозначениями речи”, он бы ничем не определялся или определялся индивидуально-психическими факторами, что противоречит объективной значимости и общенародной ценности, которую имеет художественное произведение именно потому, что оно художественно.

Изучение той “надстройки” над языком, которая составляет специфику художественного текста, принадлежит и литературоведению, однако эта “надстройка” существует только и именно в прямых обозначениях речи. Для лингвиста поэтому представляет интерес, в чем состоит отличие художественного факта речи (высказывания, имеющего эстетическую функцию) от нехудожественного.

“Утверждения, что с чисто языковой точки зрения невозможно отличить ярко-художественное произведение от нехудожественного факта речи... исходит из неправильного убеждения, будто понятия “контекст”, “смысл”, “экспрессия” и т.п. не являются лингвистическими понятиями, а лингвистика имеет дело якобы только с набором клише, с “оголенной” формой, материалом или фоном художественного текста на потребу правил орфографии и пунктуации да орфографических словарей, в лучшем случае — нормативных грамматик и толковых словарей общелитературного языка” [В.П.Григорьев. Словарь языка русской советской поэзии. М., 1967, с. 32].

Если “смысл” с точки зрения лингвиста — это отраженная в обозначениях речи внеязыковая действительность, “смыслом” поэтического произведения очевидно можно назвать то же самое. Внеязыковое содержание произведения словесного искусства находится в неразрывной связи со словесным выражением и в буквальном смысле обозначается им точно так же, как это происходит с отдельными предметами действительности, обозначаемыми внешними оболочками слов. То, каким образом происходит отражение внеязыковой действительности в элементах речи, изучает лингвистическая семантика, предметом рассмотрения которой является не сама мысль, а ее словесное выражение. Для лингвиста, изучающего поэзию, предметом рассмотрения также является словесное выражение мысли. Но поскольку “содержание искусства возможно и как совершенно внеэстетический факт” [Л.С.Выготский. Психология искусства. В кн.: “Симпозиум по структурному изучению знаковых систем. Тезисы докладов”, с. 119], эстетическую функцию следует приписать именно способу выражения, обозначения, то есть способу отражения внеязыковой действительности в элементах речи. И очевидно этот способ иной, чем в общем, “практическом” [термин Якубинского] языке, поскольку именно этим способом обусловлено наличие эстетической ценности высказывания.

Что касается эмоционально-экспрессивного в языке общем и языке поэтическом, то прежде всего следует разграничить эмоционально-экспрессивные элементы общего языка и эмоциональное воздействие поэтического произведения, которое является вторичным при восприятии поэтического текста (первичным же является смысл). Следует точно определить, в каких отношениях находятся эти явления.

Эмоционально-экспрессивные элементы языка — это те элементы, которые “присоединяются к собственно выражению мысли, сопровождают семантическое содержание высказывания” [O.C.Axмaнoвa. O стилистической дифференциации слов. В кн.: Сборник статей по языкознанию. Изд. МГУ, 1958, с. 28]; это элементы, “сопутствующие в речи логически нейтральному, чисто интеллектуальному сообщению” [X. Касарес. Введение в современную лексикографию. М., Изд. иностранной литературы, 1958, с. 116]. Такое разделение чисто логического и эмоционально-экспрессивного не может быть применимо в отношении поэтического языка. Если на долю стилистики языка “падает то, что в языковых средствах остается за вычетом логического, смыслового их содержания” [Д.Э.Розенталь. Практическая стилистика русского языка. М., 1961, с. 31], то при анализе поэтического текста никогда нельзя поставить знак равенства между логическим и смысловым. В поэтическом тексте “за вычетом смыслового содержания” — не остается ничего. Выражение “обретенный покой” с позиций языковой стилистики по Балли представляет собой интерес: путем идентификации (“полученный”, “найденный”) легко выявляется эмоциональный прирост в слове “обретенный”. Но выражение “скучный покой” —

В уединеньи чуждых странНа лоне скучного покоя.., —

не должно представлять интереса: где тут логический элемент, а где эмоциональный?

Язык приспособлен к непосредственному и опосредованному выражению чувства. “Выражение в речи явлений из области чувств и действие речевых факторов на чувства” [Шарль Балли. Французская стилистика. М., 1958, с. 30], изучаемые общеязыковой стилистикой, относятся к фактам непосредственного речевого выражения. Но если высказывание обладает эстетической функцией, оно является результатом деятельности интеллекта и предназначено для восприятия им же, несмотря на то, что часто оно и стимулировано чувством и направлено на него. Эмоциональное же воздействие обусловливается эстетически осмысленным содержанием высказывания.

Любое словесное высказывание, которое обладает эстетической ценностью, содержит смысл, определяющий и обусловливающий эту ценность. В поэтическом произведении смысл несут как эмоциональные элементы (могущие в конкретном тексте не выражать эмоций, т.е. не служить непосредственной передаче чувств), так и чисто .логические (которые, в свою очередь, могут оказаться эмоционально насыщенными в контексте). “Эмоции в художественном тексте передаются через значения” [Ю.М.Лотман. Лекции по структурной поэтике. Тарту, 1964, с. 86], — утверждает Ю.М.Лотман и подтверждает это замечанием о том, что междометия, наиболее эмоциональные элементы речи, в художественном тексте воспринимаются как эмоционально бедные. Эмоционально-экспрессивный элемент в поэтической речи можно рассматривать как добавочную семантику. Слово “бабенка” по отношению к слову “женщина” может иметь некоторый добавочный смысл, который заставит воспринимающего построить новую, иную связь с внеязыковой действительностью. Экспрессивные элементы поэтического языка в корне отличны от экспрессивных элементов общего языка. “Любой элемент поэтического языка является... потенциальной (активной или мертвой) экспрессемой...” [В.П.Григорьев. Словарь языка русской советской поэзии. М., 1965, с. 27].

Итак; 1) Эстетическая функция принадлежит смыслу. Это в высшей степени относится к поэзии; “господство, просто суммарное преобладание мысленной стихии в поэзии — очевидно” [Б.А.Ларин. О разновидностях художественной речи, “Русская речь”, Пг., 1923, с. 86];

2) смысл, обладающий эстетической функцией, отличается от логического смысла способом отражения внеязыкового содержания в элементах речи;

3) смысл, обладающий эстетической функцией, может быть исследован лингвистической семантикой, занимающейся выяснением именно того, как в единицах речи отображается внеязыковая действительность.