Элина Драйтова - Повседневная жизнь Дюма и его героев Страница 9

«Д’Артаньян три раза дрался на дуэли с Рошфором и все три раза его ранил.

— В четвертый раз я, вероятно, убью вас, — сказал он, протягивая Рошфору руку, чтобы помочь ему встать.

— В таком случае, будет лучше для вас и для меня, если мы на этом покончим, — ответил раненый. — Черт побери, я к вам больше расположен, чем вы думаете! Ведь еще после нашей первой встречи я мог добиться того, чтобы вам отрубили голову: мне стоило только сказать слово кардиналу.

Они поцеловались, но на этот раз уже от чистого сердца и без всяких задних мыслей» (Эпилог).

Что касается уверенности Рошфора в том, что ему было бы легко уничтожить д’Артаньяна, то она разбивается о приведенные выше слова кардинала о «чувстве естественной справедливости». Но реакция самого д’Артаньяна на разговор с Рошфором свидетельствует о поведении уже зрелого человека, чьи поступки соответствуют поддерживаемой Провидением гармонии целого больше, нежели бешеные вспышки эгоистического темперамента.

Д’Артаньян всю жизнь осмысливает свое поведение и уже в «Виконте де Бражелоне» приносит извинения сыну де Варда за подлость, совершенную по отношению к его отцу в «Трех мушкетерах». А какие-то черты характера ему так и не удается преодолеть…

Однажды после моего выступления на литературоведческой конференции, где пришлось говорить как раз о провиденциальности в творчестве Дюма, ко мне подошла одна из участниц конференции и просто ошеломила удивленным восклицанием: «Я никогда не думала, что «Три мушкетера» — роман воспитания!» Не берусь столь однозначно определять жанр этого всеми любимого романа, но мне кажется, что в данном определении, несомненно, отражена одна из сторон истины. И недаром, наверное, именно «Три мушкетера» невероятно популярны среди подростков. По данным опросов среди российских школьников, проведенных независимо друг от друга Ю. Белеховым и И. Фонаревым,[21] наиболее читаемыми авторами в средних и старших классах являются А. Дюма и Ж Верн. Но если Жюль Верн пробуждает познавательный интерес, стремление к научным изысканиям, то герои Дюма помогают ответить на жизненные вопросы, найти правильную линию поведения в реальных ситуациях, то есть постепенно пройти тот же путь житейской мудрости, который в свое время проходил у Дюма д’Артаньян. Кто-то из школьников, по сообщению Ю. Белехова, так написал об этом герое: «Он же такой, как и я, — несдержанный, упрямый, неловкий, увалень, — но смог, достиг, у него получилось». Думается, что эта не всегда осознаваемая подоплека житейского взросления героев, возрастания их «экологичности» во многом способствует не вполне объяснимой с позиций суровой литературной критики, но непреходящей популярности романов писателя.

Наверное, человек, способный учиться следовать законам Провидения, должен чем-то отличаться от других. Ведь Монте-Кристо совершенно не похож ни на Данглара, ни на Морсера, ни на Вильфора. Он несравненно свободнее их. Свобода — неотъемлемая часть его повседневной жизни. Понятно, что основой внутренней свободы является следование Высшей Справедливости. Однако свобода зависит и от самого человека. Что же делает Монте-Кристо внутренне свободным и независимым?

Может быть, баснословное богатство? Однако любому человеку понятно, что свобода, даваемая богатством, весьма ограничена. Разве свободен Гобсек? Разве прибавил Кадруссу свободы подаренный ему Монте-Кристо алмаз, из-за которого он убил ювелира? Разве свободен миллионер Данглар? На свете не так уж мало богатых и даже очень богатых людей, однако они не становятся графами Монте-Кристо, а зачастую, наоборот, попадают в зависимость от собственного богатства.

Думается, дело совсем в другом. Определим три основных качества Монте-Кристо, помимо того, что он — орудие Провидения.

Первое качество, которым он обладал еще до того, как прошел курс обучения мудрости у аббата Фариа, — профессионализм самого высшего уровня. Эдмон Дантес — моряк и, несмотря на юный возраст, моряк очень опытный. Для него точное и профессиональное знание своего дела, в сущности, важнее продвижения по службе. Спеша отчитаться в происшествиях на корабле перед своим хозяином Моррелем, он, при всем уважении к хозяину, осмеливается перебить его, чтобы проследить за входом корабля в марсельский порт, не доверяясь в столь важном деле своим помощникам. Данглар вряд ли стал бы поступать таким образом…

Именно высокий профессионализм открывает Дантесу дорогу к свободе. Вынырнув из морской глубины подле замка Иф, он легко ориентируется в морском пространстве, верно определяет курс и скорость тартаны, которая может даровать ему спасение, ведет себя с новыми знакомцами как равный и даже превосходящий их по знаниям и опыту человек. Не успев оправиться от потрясения после побега, он доказывает контрабандистам, насколько полезно его присутствие на тартане. Легко маневрируя, он проводит суденышко в сорока метрах от острова Рион, чем приводит капитана в восторг. Капитан — человек бывалый, его нелегко удивить, но профессионализм Дантеса покоряет его настолько, что заставляет даже закрыть глаза на подозрения самого опасного свойства: капитан не хочет терять нового члена команды, даже если оказалось бы, что именно о его побеге известила пушка замка Иф: «— Если даже это он, — проворчал хозяин, поглядывая на него, — тем лучше: мне достался лихой малый» (Ч. I, XXI).

Простодушный Джакопо говорит вслух то, о чем, наверное, подумали все присутствующие: он настаивает, что несправедливо платить Дантесу столько же, сколько остальным членам команды, — ведь он знает намного больше других.

Именно мастерство в своем деле позволяет Монте-Кристо не только стать своим среди контрабандистов, но со временем подчинить их себе. Никакие деньги не дали бы ему такой власти. Контрабандисты — народ закаленный, они настороженно присматриваются к любому, с кем приходится иметь дело. Человек, умеющий взять над ними верх, причем не принуждением, а за счет признания ими своего приоритета, — такой человек должен пользоваться их уважением, а уважение не покупается деньгами.

Профессионализм Монте-Кристо проявляется не только в его мастерском владении корабельным рулем, умении ориентироваться в море и других подобных мореходных премудростях. Монте-Кристо доводит практически все свои знания и умения до совершенства. Изучив под руководством аббата Фариа основы химии, он, после выхода на свободу, углубляет эти знания, приобретает необходимые навыки и становится прекрасным химиком, способным готовить сложные снадобья и знающим как лечебные, так и губительные их свойства.

Столь часто на протяжении романа он повторяет слова: «Я изучал то-то и то-то». И изучал он очень многое: например, правовые системы всех государств, в которых ему приходилось бывать. И вот, говоря с Вильфором, привыкшим преспокойно выпутываться из всех юридических сложностей, он ставит этого юриста-профессионала в тупик.

Монте-Кристо изучал и экономику. Наличие баснословного богатства заставило его в тонкостях узнать банковское дело, он научился пользоваться существующими экономическими системами для выполнения своих задач. Используя свои познания, он разоряет казавшегося несокрушимым банкира Данглара, он побивает врага на той территории, которую тот считает своей.

Между прочим, есть области, в которых Монте-Кристо достиг совершенства без помощи аббата Фариа. Вряд ли в замке Иф он мог изучать историю изобразительного искусства — такие знания трудно получить умозрительно, не имея перед глазами изучаемых произведений. Однако графу достаточно одного взгляда на картину, чтобы узнать автора и отличить копию от оригинала. Его художественный вкус безошибочен. Тонко развитое эстетическое чутье позволяет ему не только разбираться в искусстве, но и безукоризненно обустраивать свой быт. Эстеты признают его своим. Но своим считают его и аристократы. Даже высокомерный Шато-Рено восклицает: «Это поистине один из необыкновеннейших людей, каких я когда-либо встречал!» (Ч. III, II).

Монте-Кристо знает историю и разбирается в геральдике. Он корректно и со знанием дела говорит о местных обычаях многих стран, в которых побывал. Монте-Кристо — путешественник, вживающийся в местные нравы и не отличающийся от местных жителей: мы-то знаем, что он француз, но итальянцы принимают его за итальянца, арабы — за араба… Он может по желанию превращаться в контрабандиста, в священника, в представителя банкирского дома, в знатока искусства, в светского льва. В любой из этих ролей он безупречен, в любом деле он мастер. Если остальные являются порой специалистами в чем-то одном, Монте-Кристо становится специалистом во всем, за что берется.

Вторым отличительным качеством Монте-Кристо, дарующим ему удивительную свободу и власть над людьми, является исключительное владение собой. Я имею в виду отнюдь не то хваленое владение собой, когда человек, донельзя взбешенный или убитый горем, внешне изображает безразличие или спокойствие только потому, что в обществе «так принято». Подобное владение собой — лишь внешний атрибут. Оно не вытекает из природы человека. Более того, оно отнюдь не означает внутренней свободы. Наоборот: оно скорее основано на страхе повести себя не так, как ожидают окружающие, на страхе навлечь на себя чье-то осуждение. Монте-Кристо не боится осуждения. По сути, он, похоже, вообще ничего не боится. Но это не отсутствие страха, граничащее с безрассудством. Это спокойное принятие мира и себя в мире. Нет ни одной мысли, которую этот человек запретил бы себе додумать до конца. Пройдя через самые страшные бездны отчаяния, когда, например, он хотел уморить себя в тюрьме голодом, Монте-Кристо уже не пугается ни мыслей, ни событий, всегда умея дать им правильную оценку и извлечь из них урок. Наверное, именно поэтому он так уважительно говорит о страдании и объясняет Максимиллиану смысл испытания, которому его подверг, следующим образом.