Здравствуйте, господин Ампер - Томаш Борец Страница 13

Возле электроприборов стояла большая, слегка прикрытая банка с живыми лягушками. На отполированной железной доске лежала препарированная лягушка. Вольта натянул на руки резиновые перчатки, взял медную проволоку, одним концом которой он дотронулся до железной доски, другим — до обнаженной бедренной мышцы лягушки. Лягушечье бедро дернулось. Затем Вольта уже, наверное, в сотый раз повторил этот опыт с серебряной проволокой, а затем с железной. Серебряная проволока вызвала очень сильное сокращение, в то время как при прикосновении железной проволоки мышца едва дернулась. Этим была подтверждена правильность того, что он прочел в фолианте. Вольта подошел к окну.

В то время как он был погружен в глубокие раздумья, в комнату почти бесшумно вошел человек в черной сутане, с широкой фиолетовой шерпой[9].

— Доброе утро, Алессандро!

Вольта повернулся и увидел своего брата.

— Доброе утро, Луиджи!

— Уже работаешь?

— Нет, мой дорогой, еще работаю — со вчерашнего дня.

— По-видимому, опыт Гальвани.

— Да, Гальвани.

Брат Вольты подошел к столу и посмотрел на препараты.

— Вскрытые лягушки, отрезанные лапки… А имеются ли какие-либо указания для этого опыта в книге Гальвани?

— Да, и вполне определенные, и, кроме этого опыта, много других, не менее интересных.

— Неужели тебе не жаль этих бедных животных?

— Прежде чем вскрывать, я их совершенно безболезненно умерщвляю, так же как и курицу, которой ты сегодня пообедаешь. Ее тоже вначале убьют на кухне, ощиплют, выпотрошат и лишь потом кинут на горячую сковороду. Разве ты жалеешь курочку, когда слуга приносит ее тебе на серебряном подносе, аппетитную, золотисто обжаренную?

— И, несмотря на это, Алессандро, я не мог бы стать таким палачом.

— Твои коллеги спокойно наблюдают и даже бровью не поведут, когда мучают жертв инквизиции.

Священник вытащил белый платок и откашлялся.

— Не будем отвлекаться, Алессандро! Церковь против духа таких вот опытов.

— Это здоровый исследовательский дух, мой дорогой брат!

— Нет, это еретический дух, брат Алессандро!

Вольта ударил рукой по столу и рассмеялся.

— Где в Священном писании сказано, что нельзя вскрывать лягушек или электризовать мышцы и нервы?

— Ты сегодня слишком саркастичен, Алессандро. Тебя оправдывает лишь то, что ты как следует не выспался. Не исключено, что работу Гальвани я знаю не хуже тебя.

Брат Вольты подошел к столику и раскрыл книгу.

— Вот оно… ты знаком с этим местом?

— Что там?

— Здесь Гальвани описывает результаты, полученные им в опытах.

— Он пришел к выводу, что мышцу можно сравнить с лейденской банкой. Вначале он полагал, что мышца получает электричество из атмосферы, но затем убедился, что в мышце появляется собственное электричество, которое при определенных условиях может разрядиться, что вызывает сокращение мышцы.

— Тот, кто умеет читать между строк, найдет здесь еретическое утверждение о том, что наши жизненные импульсы вызываются не движением души, данной нам от Бога, а имеют свое начало в самом теле. Согласно Гальвани, наша душа является не чем иным, как электричеством тела.

— Как будто электричество тоже не может быть божественного происхождения!

Луиджи Вольта выпрямился. Черты его лица стали тверже, он строго посмотрел на брата.

— Я хорошо знаю тебя, Алессандро. Уже ребенком ты любил споры. Ты всегда отвечал только для того, чтобы кому-то противоречить. Другие люди не знают тебя так хорошо. Гальвани опасно заигрывает со своей судьбой. И ты не очень полагайся на то, что твой брат архиепископ и что наша мать была графиней Инзаги!

Потом лицо священника опять прояснилось. Он подал брату руку на прощание.

— Ну, и, наконец, я прошу тебя сегодня съесть со мной без какой-либо жалости курочку, о которой ты говорил.

* * *

Прошло двадцать пять лет.

Первый консул директории генерал Бонапарт пригласил знаменитого итальянского профессора Вольту продемонстрировать во Французской академии свое изобретение — Вольтов столб. Об этом приборе ходили самые невероятные слухи, утверждалось, что он начнет новый век техники, разрушит философию прошлых столетий и что вообще это мировое чудо и перпетуум мобиле[10].

Итак, 21 декабря 1801 г. в восемь вечера должна была состояться лекция профессора Вольты в Академии. Первый консул, министр иностранных дел Талейран, военный министр Бертье и все члены Академии пожелали прослушать эту лекцию.

Когда профессор Вольта предстал перед избранным обществом, на мгновение у него захватило дух. Увидев в ложе первого консула, он пришел в себя, подошел поближе и поклонился.

Бонапарт благосклонно махнул ему рукой. Присутствующие зааплодировали.

Способ, каким его приветствовали присутствующие, развеселил Вольту, но одновременно вызвал в нем чувство недоверия. Он знал, чего ждут от него. Но ему не очень хотелось развлекать это общество, которое, по его мнению, не заслуживало такой чести.

В начале лекции Вольта коснулся истории учения об электричестве. На демонстрационном столе у него стояли приборы, иллюстрирующие этапы развития этой науки. Он ударил кошачьей шкуркой по серному шарику, а затем медленно поднес к нему указательный палец.

Голубоватая искра с легким треском проскочила от шарика к пальцу.

Присутствующие зааплодировали. Вольте не очень понравились эти аплодисменты.

— Дамы и господа! — сказал он с некоторой укоризной. — Первым этот опыт произвел придворный советник Лейбниц, и только после этого опыта были введены понятия электрического напряжения и его разряда.

Затем он взглянул на слушателей. Никто даже не шевельнулся. Чем длиннее была искра, тем громче были аплодисменты. Все остальное их не волновало.

В следующей части своей лекции он рассказал о получении электричества трением и о лейденских банках. Он сделал паузу и прислушался. Раздастся ли гул одобрения? Признак того, что его поняли? Но в зале стояла тишина.

— Нет искр, нет и сенсации, — огорченно подумал он, и у него пропало желание продолжать лекцию. Он опять сделал паузу, а затем раскрутил ручку электрофора. Между полюсами прибора затрещали длинные, красивые искры.

Тут же все присутствующие разразились бурным восторгом. Насмешливый смех Вольты потонул в буре аплодисментов.

Затем он приступил к опытам Гальвани.

Он отметил, что все, о чем он до сих пор говорил, касалось электричества покоя, или статического электричества. Опытами Гальвани он переходит к динамическому электричеству, а тем самым и к самой теме лекции — к столбу, который был назван его именем.

Препарируя лягушку, он рассказал о том, что без предшествующих работ Гальвани он никогда не пришел,