Рудольф Баландин - Баландин - От Николы Теслы до Большого Взрыва. Научные мифы Страница 18

И тут мы подходим к проблеме, которая с наибольшей отчетливостью показывает роковую слабость идеи естественного отбора и выживания наиболее приспособленных. Ее ясно сформулировал современник и земляк Дарвина Д. Пэдж. В своей книге «Философия геологии» (переведена на русский язык П.А. Кропоткиным) он утверждал: «Чего нельзя никак допустить, это то, чтобы естественный подбор, сам по себе, мог быть причиною прогрессивного развития органической жизни, совершающегося в определенном порядке».

Такую направленную эволюцию академик Л.С. Берг называл номогенезом. А полузабытый ныне ученый Д.А. Соболев писал в 1924 году: «Соединение в одно целое элементов, бывших первоначально разъединенными, установление все большей сложности организации, все более тесной связи между частями и все усиливающееся подчинение их задачам целого с утратой самостоятельности — весьма типичны для общего направления эволюции. Организмам присуща некая «целестремительность» — стремление к осуществлению заложенной в каждом из них цели».

Наиболее отчетливо проявился номогенез в процессе развития нервной системы. «Как только в качестве меры (или параметра) эволюционного феномена берется выработка нервной системы, — писал палеонтолог и философ Тейяр де Шарден, — не только множество родов и видов строится в ряд, но и вся сеть их мутовок, их пластов, их ветвей вздымается, как трепещущий букет. Распределение животных по степени развитости мозга не только в точности совпадает с контурами, установленными систематикой, но и придает древу жизни рельефность, физиономию, порыв. Такая непринужденная стройность, неизменно постоянная и выразительная, не может быть случайной».

Цефализация — развитие нервной системы, головного мозга — характерна для эволюции многих групп животных: рыб, головоногих моллюсков, рептилий, млекопитающих. Ярко и полно проявилась она в линии предков человека.

Дарвин понимал ограниченность своей теории: «Естественный отбор... не предполагает необходимо прогрессивного развития — он только подхватывает появляющиеся изменения, благоприятные для обладающего ими существа в сложных условиях его жизни». Он даже не отвергал гипотезу Ламарка о наследовании признаков, приобретаемых во взаимодействии со средой обитания.

В этом отношении дарвинисты высказывались более категорично. По утверждению генетика академика Н.П. Дубинина: «Только отбор, определяющий историческое развитие организмов, является творческим началом, создающим эволюцию».

Но мы уже говорили, что отбор (или наследование приобретенных признаков?) нередко вызывает деградацию организмов. Он способствует выживанию наиболее примитивных.

Чем проще организм, тем ему выгодней: он может существовать с наименьшими затратами энергии. Для инфузории нет необходимости в нервной системе: она и без того живет и размножается миллионы лет, практически не меняясь.

Из наиболее сложно организованных обладателей развитого головного мозга — гоминид — к нашим дням сохранился только один вид: Человек разумный. А он всего лишь за 30—40 тысячелетий своего обитания привел биосферу в такое состояние, что начались массовое вымирание видов, деградация ландшафтов и экосистем, ухудшение среды обитания. Его разум стал большой бедой для земной природы.

Загадка цефализации остается центральной проблемой эволюционной биологии. Гипотезы, претендующие на ее объяснение, не выглядят убедительными. Вот вывод, сделанный американскими специалистами по молекулярной генетике Г. Стентом и Р. Кэлиндаром: «Остается еще одно важнейшее биологическое явление, для которого пока что нельзя даже вообразить сколько-нибудь правдоподобных молекулярных механизмов, — это мозг. Фантастические свойства мозга по-прежнему представляют собой... безнадежно трудную проблему». Они не исключают того, что существуют биологические процессы, которые хотя и подчиняются законам физики, но никогда не будут объяснены.

Это мнение подтверждают подсчеты американских астрофизиков Ч. Викрамасингха и Ф. Хойла. По их данным, вероятность случайного синтеза молекулы ДНК, программирующей многие важные свойства организма, выражается чудовищной цифрой с тысячами нулей, значительно превышающей число атомов в видимой Вселенной.

Из этого Ч. Викрамасингх сделал вывод: «Скорее ураган, пронесшийся по кладбищу старых самолетов, соберет новенький суперлайнер из кусков лома, чем в результате случайных процессов возникнет из своих компонентов жизнь... Свои собственные философские представления я отдаю вечной и безграничной Вселенной, в которой каким-то естественным путем возник творец жизни — разум, значительно превосходящий наш».

Так научная проблема биологической эволюции через философское осмысление восходит к религиозному миросозерцанию. В этом нет ничего удивительного. Знаменитая теорема Гёделя доказывает неполноту любой замкнутой формальной системы (в частности, арифметики натуральных чисел, теории множеств и др.). Описать эту систему исчерпывающе невозможно на основе только ее самой. Вот и объяснение феноменов эволюции жизни, цефализации вряд ли удастся в рамках биологических наук или даже всего естествознания. Или в этом случае демонстрирует свою ограниченность сам научный метод? Или виной всему — глухие тупики, в которые упирается ныне научная мысль?

До сих пор остается немало загадок природы, ответы на которые открывают новые горизонты познания. Какая сила творит в мире невиданные прежде сущности, более сложно и тонко организованные, чем предшествующие? Как могут закрепляться в генетической памяти полезные изменения? И более конкретно: почему все-таки вымерли динозавры?

...Говорят, один глупец забросит в воду камень, сто мудрецов тот камень не отыщут. Не таковы ли вопросы, поставленные нами?

Но впору вспомнить совет Козьмы Пруткова: «Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые, иначе такое бросание будет пустою забавою». Вот и наши камешки в научный водоем имеют целью вызвать круги, привлечь внимание читателя.

Мы сейчас не станем искать объяснения феномену усложнения организации, сотворения нервной системы и головного мозга. Это проблема сложная и до сих пор не решенная. Она связана с некоторыми общими вопросами развития сложных систем.

Первую попытку осмыслить так называемую прогрессивную эволюцию я предпринял 40 лет назад, работая над книгой «Время — Земля — мозг». Надеялся выяснить, способны ли естественные сложные системы (биологические, геологические) к саморазвитию. В частности, может ли возникнуть живой организм на мертвой, лишенной признаков жизни планете?

И пришел к выводу, что это невозможно.

Идея самозарождения и саморазвития живых организмов — старый научный миф. Он пользовался доверием и популярностью в Средние века, претерпел немало изменений, обрел научное обличье и сохранился до наших дней.

 0 жизни бренной и вечной

Великие мыслители и поэты, проникаясь жизнью Вселенной и стремясь проникнуть сознанием в суть бытия, отождествляли себя с окружающим миром. Великолепно выразил это Николай Заболоцкий:

Я на земле моей впервые мыслить стал,Когда почуял жизнь безжизненный кристалл,Когда впервые капля дождевая Упала на него, в лучах изнемогая.Нет в мире ничего прекрасней бытия.Безмолвный мрак могил — томление пустое.Я жизнь мою прожил, я не видал покоя:Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.

Однако современная наука доказывает нечто прямо противоположное: было некогда небытие; где-то в пределах 15—20 миллиардолетий произошел вселенский взрыв и из «первоточки» стали развертываться пространство и время, наполняясь материей. Такой мир продолжает якобы расширяться в неведомые пределы, а где-то, как-то на осколках этой катастрофы, на мертвых космических телах случайно зарождается и теплится жизнь.

Так ли это?

Позвольте усомниться.

Слои осадочных пород, покрывающие значительные части континентов, называют каменной летописью Земли. Постигнув азбуку этой нерукотворной летописи, поколения геологов постепенно расшифровывают отдельные фрагменты сообщений из далекого прошлого, запечатленные на ее слоях-страницах.

А с чего началась геолетопись? Было ли у нее начало? Или это невозможно узнать? А может быть, все начиналось с пустых страниц, на которых сами собой стали проявляться какие-то поначалу неопределенные знаки — следы «преджизни»? Затем они сами собой обретали четкие формы, соединялись в закономерные сочетания, складывались в «геологи», а там и «геослова» или даже повествования о той былой жизни...

Образ каменной летописи — не просто художественный вымысел, а серьезная научная идея. Основоположник современной геологии английский естествоиспытатель Чарлз Лайель развернул этот образ в подробное описание комплексов осадочных пород. Немногие натуралисты полагали, что «текст» геолетописи возник случайно. По мнению Дарвина, живые организмы могли появиться благодаря счастливому стечению обстоятельств в каком-то маленьком прогретом солнцем пруду.