Матвей Бронштейн - Солнечное вещество Страница 25

Теперь оставалось выяснить самый главный

188

вопрос: чувствительнее ли новый приемник, чем резонатор Герца? Много ли придали ему силы опилки и звонок? Обнаружит ли он электромагнитные волны на большем расстоянии, чем резонатор Герца?

На этот вопрос могли ответить только опыты.

ТЕЛЕГРАММА С НЕБА

И Попов приступил к опытам.

Сперва он поставил свой приемник в той самой комнате, где работал вибратор. Звонок зазвонил. Потом он перенес приемник в соседнюю комнату. Обнаружит ли теперь приемник электромагнитные волны?

Обнаружил! Как только зажглась искра в вибраторе, сейчас же в ответ зазвонил и звонок приемного аппарата.

Но Попов на этом не успокоился. Ведь передавать сигналы из комнаты в комнату, на расстояние нескольких метров, умел и Герц. Нельзя ли с новым приемником принимать сигналы подальше?

Попов вынес приемник на улицу и установил его в восьмидесяти метрах от лаборатории. Резонатор Герца не справлялся с таким расстоянием. Справятся ли с ним железные опилки? Выдержат ли они этот экзамен?

Выдержали. Громким звоном ответил приемник на искру в вибраторе. Итак, дальность приема удалось довести до восьмидесяти метров!

Но Попову все было мало. Он хотел сделать свой приемник еще более чутким, он хотел добиться еще большей дальности приема.

И он решил снабдить приемник особыми щупальцами для улавливания тех электромагнитных волн, которые проносятся в вышине.

Попов взял металлический провод длиною в три метра. Один конец провода он прикрепил к ветке дерева, а другой конец, свисавший вниз, соединил с проволочкой, торчавшей из трубки с опилками. Волны, проносившиеся над приемником, теперь уже не терялись зря: перехваченные проводом, они скользили вниз, к железным опилкам. Провод, свешивавшийся с дерева, — это была первая в мире антенна.

Снабженный антенной, приемник Попова сразу же перекрыл предыдущий рекорд. Сто метров, сто двадцать, сто шестьдесят пять, двести! Сомнений не оставалось: Попов был на верной дороге к изобретению беспроволочного телеграфа.

В апреле 1895 года, через месяц после начала опытов, произошло неожиданное событие. Звонок приемника вдруг зазвонил сам собой. Искры в вибраторе не было, никто и не думал включать катушку Румкорфа, а приемник звонит и звонит.

Что за чудеса?

Долго ломал себе голову Попов, стараясь объяснить загадочное происшествие. Долго казалось оно ему необъяснимым. И только тогда, когда он узнал, что в этот самый день, в этот самый час, на море, в тридцати километрах от Кронштадта бушевала гроза, — он понял все. Гроза, — значит, на небе вспыхивали молнии. А ведь молния — это электрическая искра, да еще какая! В миллионы вольт, в километры длины! Так вот почему звонил приемник! Он уловил электромагнитные волны, испускаемые молнией, громкими звонками сообщил он о том, что за десятки километров от него работает могучий вибратор.

Так Попов принял радиотелеграмму, посланную с неба.

ЧЕРТОЧКИ И ТОЧКИ

После первых опытов Попова прошел целый год. За это время его приемник сильно изменился. Он стал работать еще исправнее, чем раньше, он стал еще чувствительнее и точнее. И самое главное — он научился принимать настоящие, осмысленные телеграммы: уже не звонок, а телеграфный аппарат Морзе откликался на электромагнитные волны. Пустят через вибратор искру на одно короткое мгновение — и аппарат Морзе ставит на телеграфной ленте точку; пустят искру так, чтобы она сверкала чуть подольше — и аппарат Морзе печатает не точку, а черточку. Черточки и точки — это буквы телеграфной азбуки, которую в середине XIX века придумал американец Морзе. Одна точка и одна черточка — буква А; одна черточка и три точки — буква Б; одна точка и две черточки — буква В. Любую букву, любое слово, любую фразу можно записать такими точками и черточками. Выползает из аппарата телеграфная лента, а на ней черточки и точки, черточки и точки — телеграмма, записанная азбукой Морзе.

Попов торжествовал: наконец-то его прибор перестал быть лабораторной игрушкой и готов нести практическую службу.

Попов решился обнародовать свое изобретение — показать его другим ученым, физикам, инженерам, изобретателям.

12 марта 1896 года в физическом кабинете Петербургского университета происходило заседание Русского Физического общества. На этом заседании Попов продемонстрировал действие своего беспроволочного телеграфа.

Свою приемную станцию — трубочку с железными опилками и аппаратом Морзе — он установил в физическом кабинете, — в большой аудитории, где на длинных скамейках амфитеатра разместились физики, пожелавшие присутствовать при опыте. А вибратор с катушкой Румкорфа Попов перенес в другое здание — в университетскую химическую лабораторию, за 250 метров от физического кабинета.

В назначенную минуту ассистент Попова, приставленный к вибратору, включил катушку Румкорфа и начал искрами передавать сигналы. И вот из химической лаборатории через стены, через окна, через пустынный двор университета потекли электромагнитные волны.

Они проникли и в физический кабинет — в переполненный амфитеатр.

Попов, волнуясь, стоял перед своим аппаратом, и десятки слушателей, недоверчивых, настороженных, сомневающихся, с нетерпением ожидали обещанной телеграммы.

Телеграмма пришла. Электромагнитные волны проникли в аудиторию, и в то же мгновение застучал телеграфный аппарат. Черточками и точками, черточками и точками, записал он пришедшую телеграмму

Генрих Герц — имя и фамилия великого ученого — это были первые слова, посланные и принятые аппаратами беспроволочного телеграфа.

ПРОФЕССОР ПОПОВ И МИНИСТР АВЕЛАН

Инженеры и физики, собравшиеся в физическом кабинете университета, столпились вокруг изобретателя. Каждый хотел пожать Попову руку, поздравить его с замечательной удачей.

Сбылось предсказание Крукса: беспроволочный телеграф появился на свет. Он стоял на столе физической лаборатории, поблескивая стеклянной трубочкой, сверкая железом опилок и медью антенны. Всякий мог ощупать своими руками рычажки и колесики телеграфного

аппарата, упругое резиновое кольцо, прикрывающее трубочку, гладкую обмотку электромагнита, приводящего в действие молоточек.

Всякий своими глазами мог прочесть телеграмму, принятую беспроволочным телеграфом.

И однако нашлись люди, которые, вопреки очевидности, отказались поверить, что беспроволочный телеграф существует.

Попов обратился к морскому министру Авелану с просьбой ассигновать физическому кабинету Минного класса тысячу рублей на приобретение новых приборов. В рапорте, поданном министру, Попов писал, что приборы нужны ему для дальнейшего усовершенствования телеграфа без проводов.

Но не так-то легко провести морского министра Авелана. Министр — не какой-нибудь неуч: он отлично знает, что во всяком телеграфе самое главное — столбы и проволока. Без телеграфных столбов! Что за вздор! Без проводов! Что за ерунда! Как же так, по воздуху что ли полетит телеграмма? Телеграмма ведь не птица, она не умеет летать.

Резолюция министра гласила:

«На такую химеру отпускать средства не разрешаю».

Так и остался Попов без денег. А деньги были нужны ему до зарезу. Без денег не построишь приборов, создающих мощные искры, не поднимешь антенну на нужную высоту.

Изобретатель беспроволочного телеграфа продолжал работать над своей химерой. Он знал: телеграф без проводов — не фантазия. Электромагнитные волны, преодолев метры, смогут преодолеть и километры. Но для расширения опытов нужны большие средства. Индукционные катушки стоят денег, вибраторы стоят денег, телеграфные аппараты стоят денег. Как осуществить грандиозный замысел, не имея никаких денежных ресурсов, кроме скромного жалования преподавателя?

Попов продолжал свои опыты, но работа шла медленно и трудно.

А через несколько месяцев он узнал, что он — не единственный изобретатель беспроволочного телеграфа. В газетах и журналах всего мира появились известия о том, что какой-то никому не известный итальянец изобрел аппарат для телеграфирования без проводов.

Итальянского изобретателя — так писали газеты — зовут Гульельмо Маркони.

ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ МАРКОНИ

Гульельмо Маркони не был ни профессором физики, ни инженером. Его имя никогда не появлялось в научных журналах. Он был молодым студентом, вольнослушателем политехнической школы в городе Болонье.

В год смерти Генриха Герца ему исполнилось двадцать лет.

Из лекций, из книг, из журнальных статей студент Маркони узнал об опытах Герца. Он понял — беспроволочный телеграф возможен. И он решил изобрести беспроволочный телеграф.

Гульельмо Маркони