Сергей Кара-Мурза - Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи Страница 10

Вот мера академика-экономиста: убыточных предприятий, колхозов и совхозов в СССР – тьма. Притом, что было прекрасно известно и общее число предприятий и колхозов, и число убыточных, так что можно дать вполне определенное и абсолютное, и относительное число убыточных, а не прибегать к метафоре «тьма».

Реальные величины таковы. В 1989 г. в СССР было 24 720 колхозов. Они дали 21 млрд. руб. прибыли. Убыточных колхозов было на всю страну 275 (1 % от общего числа), и все их убытки в сумме составили 49 млн. руб. – 0,2 % от прибыли колхозной системы. В целом рентабельность колхозов составила 38,7 %. Величина убытков несоизмерима с размерами прибыли. Колхозы и совхозы вовсе не «висели камнем на шее государства» – напротив, в отличие от Запада наше село всегда субсидировало город. Аргумент А. Н. Яковлева, основанный на количественной мере, был ложным, но этого образованная публика не замечала.

Так же обстояло дело и с промышленными предприятиями. Когда в 1991 г. начали внушать мысль о благодатном смысле приватизации, говорилось: «Необходимо приватизировать промышленность, ибо государство не может содержать убыточные предприятия, из-за которых у нас огромный дефицит бюджета».

Реальность же такова: за весь 1990 г. убытки нерентабельных промышленных предприятий СССР составили в сумме 2,5 млрд. руб., а валовой национальный продукт, произведенный всей совокупностью промышленных предприятий – 320 млрд. руб.! Убытки части системы составляют менее 1 % произведенной ею добавленной стоимости – и такую систему предлагают приватизировать, аргументируя ее «нерентабельностью». Кстати, в 1991 г., когда был принят закон о приватизации, убыток от всех нерентабельных промышленных предприятий составил менее 1 % от дефицита госбюджета, который взметнулся до 1000 млрд. руб.

Грубое нарушение меры часто является следствием устранения той системы координат, в которой измерение приобретает смысл. Ценным учебным материалом, который показывает глубину поражения меры, служит миф об избытке тракторов в советском сельском хозяйстве.

«Парадигмальное» значение для этого мифа приобрело утверждение официального руководителя тогдашней экономической науки академика А. Г. Аганбегяна о том, что в сельском хозяйстве СССР имеется в два-три раза больше тракторов, чем необходимо. Дословно Аганбегян пишет: «Результат [абсурда плановой системы] – разрыв между производством и социальными потребностями. Очень показателен пример с тракторами. СССР производит в 4,8 раз больше тракторов, чем США, хотя отстает от них в производстве сельскохозяйственной продукции. Необходимы ли эти трактора? Эти трактора не нужны сельскому хозяйству, и если бы их покупали за свои деньги и рационально использовали, хватило бы в два или три раза меньше машин» [25]. Это утверждение произвело столь сильное впечатление на мировое сообщество экономистов, что не раз цитировалось на Западе не только в прессе, но и в серьезных монографиях.

Задав меру, содержащую в себе оценку состояния («Эти трактора не нужны сельскому хозяйству… хватило бы в два или три раза меньше машин»), академик устранил систему координат, в которой его мера могла бы иметь смысл. А у экономистов, читавших это высказывание академика, не возникало желания встроить данную им меру в реальный контекст и задать себе вопрос: «При чем здесь производство тракторов в США? Сколько тракторов следует считать необходимым именно для СССР? Сколько тракторов имеется в ФРГ, в Италии, в Польше?»

Разве не удивительно было слышать, что советским колхозникам хватило бы в три раза меньше тракторов, чем то число, что они имели? Когда же наша промышленность успела так перенасытить село тракторами? Разве на Западе фермеры имели в три раза меньше тракторов, чем советские колхозники? Аганбегян не назвал норму насыщенности хозяйства тракторами у фермеров, а должен был назвать.

В действительности в тот момент (1988 г.) в сельском хозяйстве СССР тракторов на гектар пашни было в 16,5 раза меньше, чем в ФРГ. Искажение меры абсурдно велико. Приведем данные из обычных справочников.

Табл. 1. Обеспеченность сельского хозяйства тракторами; число тракторов на 1000 га пашни, штук

Академик-экономист не мог этих данных не знать. Но важнее тот факт, что сообщество экономистов без всяких сомнений приняло ложное утверждение одного из своих лидеров и, насколько известно, до сих пор никак на него не отреагировало.

Хороший учебный материал дает история трактовки права на труд. Во время реформы видные обществоведы стали пропагандировать безработицу. Т. И. Заславская писала в важной статье (1989): «По оценкам специалистов, доля избыточных (т. е. фактически не нужных) работников составляет около 15 %, освобождение же от них позволяет поднять производительность труда на 20–25 %. …По оценкам экспертов, общая численность работников, которым предстоит увольнение с занимаемых ныне мест, составит 15–16 млн. человек, т. е. громадную армию» [26, с. 230–231].

Таким образом, по словам Т. И. Заславской, «освобождение» от 15 % «ненужных работников» поднимет производительность труда на 20 %. Значит, объем производства при этом возрастает на 2 %[5].

И из-за этого ничтожного прироста социолог предлагает превратить 15–16 миллионов человек в безработных! Обществовед не справился с «взвешиванием» несоизмеримых ценностей, ведь выгода от его рекомендации несоизмеримо меньше неизбежных потерь. Академик, насытив свой текст бессмысленными числами, даже не удосужилась посчитать результат. А кто удосужился?

Неспособность почувствовать несоизмеримость величин (например, масштаб проблемы и средств для ее решения) распространилась во всем обществе снизу доверху.

Так, например, существенной общественной проблемой остается возвращение населению их сбережений в государственном Сбербанке, которые они потеряли в 1992 г. при либерализации цен. Правительство обещало свой долг погасить. В телефонном диалоге с народом 18 декабря 2003 г. Президенту В. В. Путину был задан вопрос: «Каковы сроки погашения и механизмы?»

Вот как ответил на это В. В. Путин: «Общий объем долга перед населением – я хочу обратить на это ваше внимание – 11,5 триллиона рублей… Теперь хочу обратить ваше внимание на темпы и объемы этих выплат… В 2003 году – 20 миллиардов, а в 2004-м мы запланировали 25 миллиардов рублей».

Итак, долг составляет 11,5 трлн. руб. (это по курсу того момента 450 млрд. долл.). В. В. Путин сообщает, что в 2003 г. государство вернет гражданам 20 млрд. руб. Прямо о сроках погашения долга, что и является сутью вопроса, В. В. Путин не говорит. Но нетрудно применить арифметику и увидеть, что в 2003 г. правительство вернет населению 1/575 от суммы долга. Это значит, что возвращение долга в ритме 2003 года рассчитано на 575 лет. Ввиду такой несоизмеримости величин следовало как-то объясниться, но, похоже, никто этой несоизмеримости не заметил – ни эксперты, которые готовили ответы, ни телезрители, ни сам В. В. Путин.

Применение числа требует ответственности. Число должно быть сопряжено с измеряемой величиной явными отношениями. Нарушением меры является даже применение числа с избыточной точностью, которой не может дать измерительный инструмент (например, указать вес мешка картошки с точностью до грамма – значит обнаружить свою низкую квалификацию в измерении). В российском обществе произошло резкое падение этой квалификации.

Академик Т. И. Заславская, агитируя за экономическую реформу, утверждала, что в СССР число тех, кто трудится в полную силу, в экономически слабых хозяйствах было 17 %, а в сильных – 32 %. И эти числа всерьез повторялись в академических журналах. Понятие «трудиться в полную силу» – не более чем метафора, однако авторитетный социолог измеряет эту «величину» с точностью до 1 процента. 17 процентов! 32 процента!

Этот прием взят из арсенала рекламы, которая все же выглядит скромнее в своих претензиях и дает свои оценки с точностью до 10 %: «С новыми «памперсами» попки стали на 40 % здоровее», «С новым шампунем «Шаума» волосы стали на 30 % сильнее».

Разрушение чувства меры, которое ведет к утрате чутья на ложные числа, подрывает всю систему средств рациональных рассуждений. Люди становятся беззащитными перед самой примитивной манипуляцией их сознанием, они не могут себе представить экономической реальности страны.

Глава 4. Отказ от государственного патернализма

Идеологи российских реформ принципиально отвергли государственный патернализм как один из важных устоев социального порядка России. Эта установка сохранилась и после ухода Ельцина, что подчеркнул В. В. Путин уже в своем Послании 2000 года: «Политика всеобщего государственного патернализма сегодня экономически невозможна и политически нецелесообразна».