Андрей Васильченко - «Евросоюз» Гитлера Страница 10

– Имперское ведомство изучения пространств и регионального планирования,

– Немецкое общество мировой экономики,

– Научный институт «Немецкого трудового фронта»,

– Институт мировой экономики при университете Киля,

– Институт глобальной экономики при Гейдельбергском университете и т. д.

Излюбленной темой национал-социалистических экономистов была идея глобальной экономики, которая с 1942 года была воплощена в идею так называемого европейского экономического сообщества. Впервые этот термин был употреблен Вернером Дайцем в 1916 году. Предполагалось, что эта идея должна была стать экономическим дополнением теории о «жизненном пространстве». Поначалу мыслилось создать некое ганзейское объединение общеконтинентального масштаба. Но постепенно идея была превращена в мысль о необходимости создания имперского планового хозяйства, где централизованная власть должна была регулировать экономические и хозяйственные отношения отдельных европейских регионов и территорий. Уже в августе 1939 года при Верховном командовании Вермахта была создана специальная группа «Военная экономика», которая занялась изучением проблем экономики больших пространств в условиях войны. Глобальная экономика должна была стать инструментом, позволяющим «создать экономическую базу для политического господства в Европе» (естественно, речь шла о господстве Третьего рейха). Идея европейского экономического сообщества продолжала разрабатываться в Третьем рейхе до самого окончания Второй мировой войны. Но национал-социалистические теоретики никак не могли решить проблему координации национальных экономик. В 1944 году профессор Эрих фон Зиверс писал о «вопиющей неопределенности» при обращении к проблемам глобальной наднациональной экономики. Впрочем, это не мешало большинству идеологизированных экономистов сходиться во мнении относительно того, что единая европейская экономика должна была обеспечить самодостаточность континента.

В Третьем рейхе было две школы, два различных подхода к проблеме европейского экономического сообщества. Вернер Дайц придерживался биологической точки зрения, которая предполагала, что общее хозяйство можно было создать только у этнически родственных народов. Прочие авторы придерживались прагматического подхода, то есть ориентировались на общие хозяйственно-экономические цели. Гораздо больше подходов обнаруживалось при обсуждении вопроса суверенитета отдельных стран «Новой Европы», которые должны были войти в европейское экономическое сообщество. Вернер Дайц настаивал на «обнулении» государственного суверенитета в пользу так называемого «суверенитета наций» – его фразеология была ближе всего к построениям национал-социалистических теоретиков, которые планировали сформировать новую систему международного права. Однако некоторые из немецких экономистов выступали в пользу самостоятельности европейских государств, которые должны были составить европейское экономическое сообщество. Именно их построения были использованы в 50-е годы при подготовке «Римских договоров» – было решено даже не менять терминологию, взяв на вооружение столь популярный в Третьем рейхе лозунг о создании европейского экономического сообщества. Наверное, прозорливее всех оказался Арно Зельтер, который даже в годы диктатуры настаивал на соблюдении принципа добровольности при вхождении в европейское экономическое сообщество. В одной из своих статей он заявил: «Мир и достаток в Европе не могут долгое время поддерживаться при помощи штыков и солдатских сапог». Также можно выделить построения представителя концерна «ИГ Фарбен» доктора Антона Рейтингера, который предполагал, что европейская экономическая кооперация должна строиться на принципах добрососедства и взаимоподдержки. Экономика больших пространств в его понимании должна была быть социальным благом для всех народов. Он писал: «Мы должны мыслить не в великогерманском духе, но по-европейски, в лучшем смысле этого слова. Мне кажется, что мы как европейцы должны стремиться к тому, чтобы Европа, опираясь на открытия и достижения нашего времени, стала политическим, экономическим и культурным общежитием». Впрочем, эти «благие намерения» никак не изменяли национал-социалистический вектор большинства экономических построений.

Было бы в корне неверным полагать, что экономические планы для послевоенной Европы строились только в Третьем рейхе. Аналогичные попытки предпринимались в Англии и в США. Только принимая во внимание эти сведения, можно понять суть подготовленного в 1943 году Карлом Августом Клодиусом специального доклада «Об экономическом преобразовании Европы». В нем речь шла не столько о реальной перестройке европейской экономики, сколько о попытке дать пропагандистский ответ «западным проектам». Немецкий дипломат подчеркивал в своем докладе, что самым эффективным средством психологического воздействия на европейские народы мог бы стать предложенный Германией план «позитивного» преобразования послевоенной Европы. Клодиус писал: «Обсуждение этой темы европейской общественностью смогло укрепить народы в чувстве, что Германия считает вполне естественным наличие у европейских наций после достигнутой победы права определять свою собственную судьбу под немецким патронажем». Упомянутой европейской общественности предлагалось явить несколько тезисов. Войну предлагалось представить всего лишь как попытку Германии обеспечить Европе экономическую независимость. В данном случае речь шла о своеобразной континентальной автаркии. Но она не должна была превратиться в континентальную изоляцию. Сотрудничество больших пространств должно было дать импульс для развития всего мира. Обеспечить хозяйственную кооперацию и некую европейскую экономическую солидарность планировалось при помощи следующих средств: запрет на приобретение товаров за пределами континента, если таковые имелись в Европе; запрет на продажу товаров за пределами Европы до того момента, пока на них существовал спрос в самой Европе; цены на европейскую сельхозпродукцию должны были устанавливаться независимо от «мирового рынка» («Если бы после окончания войны европейское сельское хозяйство оказалось в состоянии свободной конкуренции с заморскими производителями, то это бы означало крах для некоторых стран Европы»); устранение таможенных границ внутри Европы; введение общей европейской валюты.

По мере того как Вторая мировая война вступала в новые стадии, к проекту по созданию европейского экономического сообщества подключались все новые и новые министерства. После того как главой Имперского министерства вооружений и боеприпасов стал Альберт Шпеер, эта структура тоже решила поучаствовать в преобразовании европейского хозяйства. Новый министр заново сформировал управление планирования, во главе которого поставил старшего правительственного советника Арнольда Кёстера. Проработав некоторое время в новой должности, осенью 1943 года Кёстер подготовил меморандум, который назвал «Европейское хозяйственное планирование». В этом документе отмечалось, что Германия использовала оккупированные территории исключительно в принудительном порядке, что было не совсем целесообразно. Автор документа верно отмечал, что эксплуатация местного населения приводила к росту враждебности, пассивному сопротивлению и саботажу. Чтобы добиться действительно тотальной мобилизации европейской экономики, Кёстер предлагал создать специальное Управление европейского хозяйственного планирования. Конечно, Германия должна была оставаться континентальным гегемоном, но откровенная эксплуатация, насилие и меры принуждения должны были быть замаскированными, не столь явными.

Подводя некоторые итоги, можно уверенно говорить о том, что интеграционные процессы, начатые в сфере европейской экономики в конце 40-х годов, в частности создание Организации европейского экономического сотрудничества (а далее «Европейского объединения угля и стали» и Европейского экономического сообщества), были отнюдь не случайными. Принятая в весьма показательную дату – 9 мая 1950 года – «Декларация Шумана» только не посвященному в детали истории человеку могла показаться качественно новым моментом в истории развитии Европы. Рассуждения о «конкретных действиях, призванных вначале обеспечить европейскую солидарность на деле» на практике оказались калькой с экономических проектов Третьего рейха. «Европейское экономическое сообщество» как понятие возникло в кайзеровской Германии, но как идея было оформлено именно в годы национал-социалистической диктатуры. В этой связи едва ли можно удивляться тому, что в настоящее время немецкая экономика стала неким диктатором в хозяйственной жизни Европы. Остается открытым лишь один вопрос: если Третий рейх планировал применить европейское экономическое сообщество как хозяйственную основу для начала войны против СССР, то для какой войны сейчас планируется использовать эту глобальную экономику?