Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 9 (19 декабря 2012) Страница 10

Правда, западные источники утверждают, что именно полицейские и миротворческие акции станут основным содержанием войн будущего, а те, кто ориентируется на традиционную войну, — отсталые консерваторы, но проверить, так ли это будет, пока нет никакой возможности.

Так, по ряду сообщений, в 1995 году в Сомали американские морские пехотинцы использовали липкую пену для того, чтобы построить заградительный барьер против мятежной толпы. Когда пену распылили, и она мгновенно образовала заградительную стену, сомалийцы подождали, когда она подсохнет, и легко перелезли через нее. Утверждается, что это был первый и последний случай применения пены в боевых условиях.

Многократно описанная микроволновая система активного отбрасывания (Active Denial System), вызывающая у человека нестерпимую жгучую боль, весьма эффектно смотрится на полигоне — в чистом поле стоит человек, на него направляют излучающую антенну… и он с криком убегает. Но в реальной боевой обстановке система обладает массой недостатков.

Во-первых, прибор имеет весьма малый радиус действия (до 500 метров), и добиться его увеличения пока не удается. Кроме того, сама установка и обслуживающий ее персонал весьма уязвимы. Это безоружную толпу демонстрантов легко разогнать обжигающими микроволнами, а как противостоять регулярным войскам, имеющим на вооружении не только обычное стрелковое оружие (что стоит снайперу с расстояния в километр «снять» оператора?), но и дальнобойную артиллерию, управляемые противотанковые средства, боевые вертолеты и беспилотники? Еще сложнее использовать прибор в партизанской войне — в лесу, на пересеченной местности, из засад, невидимые и неслышимые, партизаны уничтожат установку в два счета.

Химические составы раздражающего и усыпляющего действия также не лишены принципиальных недостатков. Во-первых, они известны еще с Первой мировой войны и против них давно нашли защиту в виде противогазов и средств химзащиты. Во-вторых, использовать их можно лишь в особых, почти стерильных условиях — при отсутствии ветра, осадков, тумана и т. п. — иначе либо химсостав значительно ослабнет, либо, при перемене ветра, может повредить собственным войскам

О самых фантастических изобретениях из области нелетального оружия уже сами авторы стараются не упоминать. Например, предлагалось распылять над войсками противника особый состав, привлекающий кусающих и жалящих насекомых, и «боевые пчелы» или «боевые комары» набросятся на солдат противника и зажалят их если не до смерти, то до потери чувства долга. Что ж, в любую войну солдатам приходилось терпеть кровососущих насекомых, и история войн умалчивает о том, чтобы какое-либо сражение было проиграно из-за их укусов.

Короче говоря, сами творцы и сторонники нелетального оружия сейчас сконцентрировались лишь на перспективных направлениях разработок. Это, в частности, психотронное оружие, лазерное оружие, компьютерное оружие, инфразвуковое оружие, оружие с использованием электромагнитного импульса и ряд других.

Наконец, есть ряд нерешенных концептуальных проблем. Одна из них в том, что дисциплинированного солдата слабыми «нелетальными» средствами остановить очень сложно. А если усилить, к примеру, электрический импульс электрошокового устройства или концентрацию паралитического газа, то оружие из нелетального тут же превращается в летальное.

Другая проблема в том, что нелетальное оружие пока непривычно, и поэтому срабатывает эффект неожиданности. Но как только оно станет достаточно распространенным, изобретательный человеческий мозг обязательно придумает либо средство защиты от него, либо средство его уничтожения.

Наконец, еще одна проблема в том, что армия, использующая нелетальное оружие, должна сражаться против армии, вооруженной обычным, смертельным оружием. Как долго выдержит такую войну армия, связанная принципом «гуманной войны»?

Аналитик в области безопасности Сидни Фридберг как-то заметил, что превосходство в технологии почему-то не спасло США 11 сентября 2001 года. Инженерное чудо — пассажирские лайнеры «Боинг», использованные для атаки на Нью-Йорк и Вашингтон, — были захвачены террористами, вооруженными обычными ножами.

Войска США, проводившие антитеррористическую операцию в Афганистане, в горах Торо-Боро, чаще использовали верховых лошадей и старейший самолет-бомбардировщик B-52, произведенный полвека назад, чем новейшие супертехнологии.

Как ни удивительно, именно Джон Александер считает, что чем сложнее и высокотехнологичнее система обороны и безопасности, тем эффективнее будут против нее самые примитивные методы ведения войны и совершения диверсий. Современный военный компьютер, способный точно рассчитать траекторию попадания боевой ракеты прямо в бункер Бен Ладена, имеет множество слабых мест. Его не только можно перепрограммировать и отправить ракету обратно — то есть в самого стреляющего, но и сделать полностью бесполезным, просто обесточив.

Что ж, приходится согласиться с Александером в этом утверждении.

Мы вовсе не хотим сказать, что высокие военные технологии не важны и не нужны и что в случае войны мы шапками закидаем летящие на нас крылатые ракеты. Мы лишь хотим подчеркнуть, что традиционное оружие и технологии еще долго не утратят своего значения, а новейшие методы ведения войны, включая нелетальные, далеко не везде и не всегда можно применять.

Культурная война

Колониальная культура

Тема нежити, живых мертвецов, вампиров особенно волнует западного зрителя. И пусть бы забавлялись этим сами, так ведь нет — обязательно надо тащить всю эту муть сюда

Марина Волчкова

15 февраля 2012 года в «Высшей школе экономики» прошел круглый стол на тему «Российская ментальность и вызовы времени», организованный фондом «Либеральная миссия». Поводом для дискуссии стала книга «Куда ведет кризис культуры?», выпущенная фондом в 2011 году.

Открывая обсуждение, культуролог Игорь Яковенко заявил: «Реально Россия сходит с исторической арены». Более того, свои ресурсы исчерпала и российская культура, которой «больше нечего предложить миру». А 16 марта 2012 года в «Новой газете» в своей статье «Что делать?» — по материалам круглого стола, Яковенко вновь рассуждал о том, что «можно сделать для трансформации культуры, критически неадекватной вызовам времени».

Напомним, что разговоры об изменении ментальности и необходимости социокультурных трансформаций начал еще лет двадцать назад советник Ельцина А. Ракитов. Как бы продолжая эти разработки, Яковенко указывает, что модернизацию России надо начинать именно с изменения «культурного комплекса» страны: «Как утверждают специалисты, характер человека формируется к трем-шести годам. Базовые ориентации личности формируются к шестнадцати-восемнадцати…

Таким образом, для того, чтобы сменить ментальность, необходимо радикально трансформировать культурную реальность, которая открывается входящему в жизнь человеку. Далее, устойчивая смена ментальности требует нарушения межгенерационной преемственности базовых оснований культуры».

Иначе говоря, нужно отделить поколение родителей от поколения детей: по утверждению культуролога, «необходима сознательная стратегия разделения общества на людей вчерашних и сегодняшних». И далее «стратегия трансформации должна включать в себя первосортность утверждаемого и второсортность изживаемого».

Как метод Яковенко предлагает «выход из гетто русского языка». «Английский — должен обязательно преподаваться в школе», «необходим один англоязычный канал национального телевидения. Англоязычные фильмы не переводятся, а титрируются. Практика показа детям мультиков по-английски и т. д.».

Вам, читатели, это ничего не напоминает? Именно так вели себя колониалисты во все века и во всех колониях — заменяли автохтонный язык своим: документооборот, преподавание, религиозная служба, армия, медицина — всё и все должны были говорить на языке завоевателя. И уж, конечно, вся элита переходила на чуждый язык и начинала презирать родной.

Однако продолжим приводить авторские аргументы. Яковенко подыскивает пример: «Самый яркий пример — смена корпуса востребованных аудиторией сказок в конце 60-х –70-х годов прошлого века. Сказка играет роль базовой мифологической структуры… услышанные в детстве сказки участвуют в формировании матриц сознания.

В конце 60-х годов ХХ века на книжном рынке появились качественно новые детские сказки. «Муми-тролли» Т. Янссон, «Волшебник Изумрудного города» А. Волкова, книги о Мэри Поппинс в переводах Б. Заходера пользовались бешеной популярностью… Дети, воспитанные на этой литературе, весело похоронили Советский Союз».