Савва Ямщиков - Россия и бесы. Когда не стало Родины моей… Страница 11

После смерти вождя сводивший с ним счеты разгулявшийся на радостях Хрущев припомнил начальнику эти отступления от партийной линии и обрушил шальной свой гнев на Русскую церковь, позакрывал и без того поредевшие храмы, поиздевался вдоволь над истинными ревнителями Православия. Но и это миновало.

Грянула перестройка, а с ней и варварское разрушение страны. Впопыхах разваливая державу, сначала Горбачев, а потом и Ельцин с опричниками согласно принципу «после нас хоть потоп» сняли с Русской церкви внешние атеистические оковы и разрешили возвратить принадлежавшее ей имущество, хотя и осталось непорушенным совсем немного. Радость пришла в сердца тех, кто хранил веру и мог теперь без страха ходить в церковь, осенять себя крестным знамением, не боясь увольнения с работы.

Внешний консенсус между Московской Патриархией и руководством обезглавленной страны не исключил действия прежних политических принципов и безжалостных рычагов продолжающейся большевистской революции. Безграмотные выкормыши партийной и комсомольской номенклатуры, вооруженные бутафорскими подсвечниками, не согласуясь с мнением церковного единоначалия, а лишь по прихоти Ельцина и Собчака, показно захоронили в Петербурге неопознанные останки царской семьи. «Демократические» академики, писатели вместе с комсомольцами, прихватизировавшими СМИ, радостно прокричали «одобрямс». И вот сейчас, когда страна страдает от локальных войн, повсеместного терроризма, заказных убийств, от расхитителей народного имущества, за что-то названных олигархами (не путать с добросовестными предпринимателями), как никогда мы нуждаемся в поддержке христианской морали, в мудрых духовниках и церковных наставниках. И они есть – те, кто может помочь выбраться России из ямы, вырытой внутренними и внешними супостатами. Но посмотрите, как их боятся рывшие эту яму! Особенно усердствуют в борьбе против церкви закупленные на корню журналисты, нечистоплотные политики, потерявшие стыд и совесть писатели и ученые. Обращусь к трем наиболее непримиримым врагам Православия – религии страны, в которой они зарабатывают деньги, растят детей и пользуются немалыми привилегиями.

Наиглавнейший телеакадемик г-н Познер в насквозь заангажированном обозрении «Времена» и на страницах газет яростно клеймит Православие, называя его главной бедой для России. Другой «демократ»-правозащитник, г-н Ковалев, отстаивавший лишь своих единомышленников, чеченских отморозков и завравшихся журналистов, с пеной у рта ратует за запрет Православия. Нобелевский лауреат г-н Гинзбург на всех телеканалах вопит: «Уберите слово «Бог» из российского гимна, я не хочу жить в этой стране под гнетом Православия». А ведь мы знаем многих нобелистов, и не одного академика Павлова, которые были верующими людьми, что не мешало им в науке и творчестве достигать подлинных высот. Конституции почти всех западных стран, которые берут за образец демократии господа атеисты, начинаются со слова «Бог», да и зеленые купюры, высоко ими ценимые, украшены этим ненавистным для них именем.

Уверен, что господа эти не знают, а точнее, не хотят знать историю Государства Российского. Напомню им лишь о нескольких ее победных свершениях, случившихся под православными знаменами.

Это православные в 1242 году разгромили полчища тевтонских и ливонских рыцарей. Разгромили во главе с князем Александром Невским, причисленным к лику святых и в конце жизни принявшим схиму. А уж арийские принципы побежденных им захватчиков навряд ли по душе моим оппонентам. Это православные ценой собственных жизней и порушенных городов, проявив себя тончайшими дипломатами, закрыли татаро-монгольским всадникам дорогу на Запад. Пройди они туда – и недосчиталась бы Европа Леонардо да Винчи и Микеланджело, Петрарки и Шекспира. Правда, не произошла бы и кровавая Французская революция, ставшая прообразом для всех наших разрушителей государственности и Православия. Это православные в 1612 году смогли победить самозваную Смуту, страшнее которой разве что нынешние времена. Это православные в битве под Полтавой указали Карлу XII обратную дорогу домой. Это православные в 1812 году, помолившись вместе с Кутузовым иконе Смоленской Богоматери, одолели завоевателя, перед которым полмира склонило колени.

Это православные силами своих верных сынов свернули шею тем самым фашистам, на которых вы шлете проклятия за холокост, а единомышленник ваш и бывший министр г-н Швыдкой предпочитает тот фашизм несуществующему русскому. Несуществующему, не существовавшему и не могущему существовать в стране православной.

Давайте же одумаемся, господа, и прекратим пустопорожние прения о правомочности преподавания в русских школах «Основ православной культуры». Никто не заставляет ходить на эти уроки ваших детей и внуков. Но не обкрадывайте наших наследников, как это делали ваши отцы и деды, лишив нацию знания основ подлинной истории культуры, ибо без веры и религии она изначально не может существовать.

Сделать это не поздно, господа!

Он во каков для простаков, но знаем мы – он Кабаков

Русскому человеку вообще, а художникам, зодчим, писателям и музыкантам особенно, свойственно уважительное отношение к истории, обычаям и культуре западных и восточных соседей. Россия недаром в последнее время именуется очагом евразийства. И это прекрасно, если только не брать во внимание кривляння и передергивания по этому поводу со стороны суетливых, а иногда и откровенно нечистоплотных средств массовой информации, на корню присвоенных ловкими махинаторами «а-ля Березовский и Гусинский», внедрившими в жизнь лозунг полупьяного хозяина России: «Берите, сколько сможете!»

Как много дало взаимное общение русских иконописцев с мастерами итальянскими, сербскими, болгарскими, а уж столпам византийского искусства мы обязаны если не всем, то многим. Когда псевдопатриоты обвиняют некоторых моих единомышленников и меня в приверженности чужеземным влияниям на нашу культуру, я обычно отвечаю: «А вы сломайте кремлевские церкви, ведь их строили фрязины с Фиораванти во главе!» Не знают они, видимо, что великого итальянского зодчего пригласили тогдашние правители Московии, но прежде чем начать строительство Успенского собора, отправили его во Владимиро-Суздальские земли поучиться у старых русских зодчих, создавших в XII веке такие жемчужины, как храм Покрова на Нерли, Успенский и Дмитриевский соборы, Георгиевскую церковь в Юрьеве-Польском. И какой блистательный результат дало такое сотрудничество – веками радует изяществом своих форм, внутренней мощью и симфонизмом архитектурных слагаемых кремлевское чудо, сотворенное итальянцем на русский лад! Таких примеров бесконечное множество: один Петербург – русская столица, в строительстве которой сошлись таланты Воронихина и Растрелли, Росси и Стасова, Кваренги и Монферрана, – дорогого стоит. Интернационализм русского искусства способствовал процветанию дара Левицкого и Брюллова, Пушкина и Тютчева, Баженова и Казакова, Мусоргского и Чайковского, Блока и Цветаевой, Серова и Чехова. И когда нас сейчас пытаются обвинить во вторичности русского искусства и в квасном патриотизме, хочется крикнуть: «А вы посмотрите, почитайте, послушайте, поизучайте!» И совсем непотребны печатные и электронные средства все той же «родной» массовой информации, наперебой хулящие, поносящие, изничтожающие и наследие наше богатейшее, и любое классическое проявление современных служителей прекрасного.

Сколько оскорбительных слов в адрес талантливого советского художника Виктора Попкова (особенно досталось лучшей его картине «Шинель отца») произнесла некая г-жа Кабанова из «Известий»; какие ушаты грязи вылил на драгоценное наследие Аркадия Пластова откровенный русофоб г-н Ревзин из «Коммерсанта»! И все ведь сходит им с рук! Зато как усердно превозносят они выдаваемые за прогресс проявления отморозков, рубящих иконы в Манеже, пожирающих кондитерский «труп» Ленина в галерее Марата Гельмана, плюющих в святая святых – веру человека в Бога – на выставке «Осторожно, религия!», совсем не случайно благословленную к показу в музее А. Сахарова его вдовой Е. Боннэр.

Зато как та же г-жа Кабанова сомлела от того, что прикоснулась она на выставке в Германии к обшлагу пиджака «самого Кабакова»! Ту выставку воспели все газеты, кроме, разумеется, патриотических «прибежищ для негодяев».

Приезда Кабакова в Россию услужливые донельзя музейщики и славильщики из СМИ ждали, словно возвращались, скажем, Бунин или Шаляпин. И когда он приехал, буквально задохнулись от восторга. «Приезд Кабакова на открытие эрмитажной выставки стал не просто сенсацией – он говорит о том, что кончилась эпоха… Счеты сведены, пришли другие времена… Кабаков – отец-основатель московского концептуализма, главного художественного брэнда России второй половины XX века». Умри, лучше не скажешь, чем написавшая эти строки в «Коммерсанте» г-жа Матвеева. И будто не было во второй половине двадцатого века Лактионова и Комова, Жилинского и Нестеровой, Краснопевцева и Зверева, Пластова и Немухина, Коржева и Свешникова, Харитонова и Попкова, Шварцмана и Виктора Иванова.