Татьяна Миронова - Кто управляет Россией? Страница 12

Все это — Господь Вседержитель, Спаситель Всеведущий, Царь Небесный, Всевышний Создатель, Пастырь Добрый, Творец Благий, Владыка Всемилостивый, — суть имена, отражающие наше понимание Господа, наше отношение к Нему.

А вот имена врага рода человеческого — дьявола люди так часто произносят всуе, не задумываясь о том, что по призыву имени бесовского и входят бесы в человека, чертыхаться — все равно что бесноваться. Дьявол — из греческого языка, сатана — по имени первого падшего духа Сатанаила — тоже заимствовано нами из греческого языка, а греческим взято из еврейского. И слово демон — греческого происхождения.

В славянском языке два наиболее распространенных названия дьявола — черт и бес. Бес происходит от глагола бояться, слово с этим корнем в других языках означает — мерзость, гнусность, все отвратительное. Бес — нечто мерзостное, чего следует бояться. Слово черт родственно корню чары, что значит «делание зла, ненависть», то есть черт — ненавидящий и ненавистный одновременно. Беса по-русски и по-славянски называют еще словом враг, — тот, кто извергнут, отвергнут.

Вот и получается, что бес — мерзость и гнусность в очах Божиих, черт — ненавистный Богу и ненавидящий Всевышнего, враг — извергнутый из Лона Создателя и Творца нашего. Подумайте, как часто мы поминаем эти богопротивные имена, а ведь слова эти еще больше распаляют в нас ненависть, потому что духи злобы поднебесной немедленно откликаются на призыв, приближаются к нам, норовят уловить, ухватить, подхватить.

У дьявольских сил есть и другие имена, которые более отчетливо раскрывают их суть. К примеру, дьявола называют по-славянски клеветник. Прямое родство с клеветой, а клевета от глагола клевать, ловить значит. Сравните: у птицы — клюв, им она ловит добычу, рыба клюет, то есть ловится. И потому клеветник — ловец, расставляющий сети клеветы для своей жертвы.

Дьявола еще называют лжец или отец лжи. Ложь, если вдуматься, — когда на человека возлагают недолжное, для него оскорбительное, обидное. В русском языке до сих пор существует выражение обложить непотребными словами. Отец лжи этому способствует. И многие из нас переживали чувство огромной тяжести на сердце от оскорбления словом. Буквально, когда нас обложили черными словами.

Еще дьявола называют льстец, ведь лесть признается дьявольскими кознями. Сегодня не видит русский язык в этом слове ничего опасного, льстить — говорить в лицо человеку приятное, ему не свойственное и не присущее, задабривать его, втираться в доверие. Однако исконно лесть от глагола лить — то, чем обливают, обволакивают, подобно гусенице в коконе, чтобы в приятной оболочке лести сделать человека нечувствительным к правде, непроницаемым для истины. Не страшным и грозным свойственно сатане завлекать грешника, а именно приятным, заманчивым. Лесть и льстец — самые подходящие для него слова.

Еще одно сатанинское имя — лукавый, в нем выражена суть искривления прямого пути к Господу. И последнее в этом ряду бесовских имен — неприязнь. Мы говорим в молитве «Но избави нас от неприязни». Неприязнь — не принявший Бога, еще одно имя дьявола.

Итак, слова, именующие Господа, имеют великую силу приближать нас к Творцу, делать слышимыми наши молитвы. Сатанинские же имена погружают человека в омут безверия и отчаяния, ибо несут в себе злой дух. Словом, мы сами определяем и выбираем, с кем идем по жизни, — с Богом или с исконным врагом рода человеческого.

Как русский перевод меняет смысл Слова Божьего

Заповеди Закона Божьего мы чаще слышим в русском переводе, но очень часто переводы грешат неточностями в выборе слов и вводят нас в неправильное понимание уже самих заповедей. Давайте сравним Заповеди закона Божьего на церковнославянском языке и на русском.

Первая Заповедь: Азъ есмь Господь Богъ твой, да не будут тебе бози инии разве мене. — Я Господь Бог твой, чтобы не было у тебя других богов кроме меня.

В русском переводе говорится о сонмище богов, среди которых надо выбрать Бога своего. Церковнославянский текст Заповеди говорит только об одном — Боге Истинном, подчеркивает: Да не будут инии бози — вот подлинный смысл, он в том, что все иное — идолы, силы природы, златой телец, страсти человеческие, словом, все, что склонен обожествлять человек, не является на самом деле божеством. И только Аз есмь Господь Бог твой.

Вторая Заповедь: Не сотвори себе кумира и всякаго подобия елика на земли низу и елика въ водахъ под землею да не поклонишися имъ ни послужиши имъ — Не делай себе идола и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, что в водах под землею, не кланяйся и не служи им.

Не сотвори себе кумира… Непонятно, зачем здесь понадобился перевод слову кумир? Ведь кумир — это и есть идол, которому поклоняются как богу. Всякое подобие земного, тварного не сотвори для поклонения! — говорит Господь Бог в Заповеди, а в переводе что видим? Вместо подобия возникает… изображение, — неправильно! Подобие — сходство в лучшем, ибо корень доб- имеет значение добро. Этот корень есть не только в слове добрый, но и в бытовых понятиях удобный, сдоба, удобрение. Не чужды этому корню и слова, обозначающие высокое, к примеру, — преподобный. Подобие — это сходство в добром, в благом, вот почему у нас святые именуются преподобными — подобные Всевышнему в добре, во благе, источником которого является Господь. Заповедь предостерегает, чтобы люди не наделяли подобием — добром высшим, свойственным только Богу — земные тварные существа или вещи. А от чего предостерегает русский перевод этой заповеди: не делай себе никакого изображения… не кланяйся, не служи им. В числе изображений того, что на земле, наши святые подвижники, того, что на небе — святые ангелы. То есть в русский перевод заповеди подспудно заложена идея иконоборчества, имеющая иудейские корни. Ибо именно иудеи отрицают всякое зримое изображение святости.

Третья Заповедь: Не приемли имене Господа Бога твоего всуе. — Не произноси имени Господа твоего напрасно.

Всмотримся в слово всуе, означает оно запрет поминать имя Божие в суете, без молитвы. Русский же перевод подсовывает иной, искажающий смысл, ведь напрасно значит без пользы, зря, то есть христианами подсознательно усваивается прагматический смысл обращения к имени Господа. Нас убеждают русским переводом, что к Богу надо прибегать не напрасно, а значит только с какой-либо целью. И эта опасная мысль въедается в сознание православных, которые даже молитву начинают воспринимать как торг: мы-де Тебе, Боже, приносим свои моления, а уж Ты нам подай, что просим!

Четвертая Заповедь: Помни день субботный еже святити его: шесть дней делай ми сотвориши в нихъ вся дела твоя, въ день же седьмый, суббота, Господу Богу твоему. — Помни день субботний, чтобы проводить его свято: шесть дней работай и совершай в них все дела твои, а день седьмый — день покоя, да будет посвящен Господу Богу твоему.

Вот малопонятное выражение: Помни день субботный еже святити его — но оно вовсе не означает проводить день свято, в переводе к тому же лукаво вставлено — в покое. Ведь тогда мы уподобляемся иудеям, запрещающим в субботу всякий труд, и святое времяпровождение понимающим только как чтение своего талмуда в синагогах, в то время как трудятся за них в этот день гои — иноверцы, уподобляемые евреями животным. Святити день субботный — говорит о том, чтобы, как жертву, посвящать этот день Богу. Как русские православные приносят Господу зримые жертвы: святят куличи, урожай, скот, принося, отделяя часть Богови, так и, по крайней мере, один день в неделю человек обязывается уделять Господу — служба в храме, бескорыстное служение ближнему, проповедь Веры христианской, — все то, чем мы можем послужить Богу, а не только себе.

Пятая Заповедь: Чти отца и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли. — Почитай отца своего и матерь свою, чтобы тебе хорошо было и чтобы ты долго жил на земле.

Церковнославянское Да благо ти будет — вовсе не соответствуют русскому переводу — чтобы тебе было хорошо. Хорошо бывает за трапезой, на отдыхе, на природе, в бане, наконец. И только благо — высшее добро, которого человек удостаивается от Бога. Получается, что этим вот неправильным русским переводом нам лукаво внушается мысль о том, что почитание родителей влечет за собой земные удовольствия, а не благословение Божие. Таков подход к пониманию пятой заповеди можно расценить как вовлечение в жидовство, поскольку стремление человека, чтобы «ему было хорошо», расценивается Православием как греховный эгоизм, а вот иудеи как раз стремление к земному процветанию всячески приветствуют.