Борис Сопельняк - Смерть в рассрочку Страница 12

Напомню, что последний допрос состоялся 15 июня 1937 года, и лишь в августе появилось обвинительное заключение, утвержденное заместителем наркома внутренних дел комиссаром государственной безопасности 1-го ранга Бельским:

«По делу фашистской заговорщической организации, руководимой предателем Ягодой, арестован один из активных участников этого заговора, бывший начальник КРО и ИНО НКВД СССР и бывший заместитель начальника Разведупра РККА Артузов (Фраучи) Артур Христианович. Произведенным по делу расследованием принадлежность Артузова (Фраучи) А. Х. к фашистскому заговору полностью подтвердилась, а также установлено, что он являлся шпионом с 1913 года, работавшим одновременно на службе у немецкой, французской, польской и английской разведок».

Далее перечисляются все детали, почерпнутые из допросов, с непременной для обвинительных заключений той поры фразой: «Виновным себя признал полностью». Заканчивается документ постановлением: «Передать следственное дело на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда Союза ССР с одновременным перечислением за ним обвиняемого». Здесь же справка от 15 августа 1937 года о том, что Артузов арестован 13 мая и содержится в Лефортовской тюрьме.

Решение суда известно:

«Артузова (Фраучи) А. Х. расстрелять».

Но Артур Христианович, видимо, рассчитывая на здравый смысл следователей или помня неизвестный нам уговор, ухитрился подать голос из казематов Лефортова — он сумел передать записку, написанную кровью на тюремной квитанции.

«Гражданину следователю. Привожу доказательства, что я не шпион. Если бы я был немецкий шпион, то: 1) я не послал бы в швейцарское консульство Маковского, получившего мой документ; 2) я позаботился бы получить через немцев какой-либо транзитный документ для отъезда за границу. Арест Тылиса был бы к тому сигналом…»

Но обратного хода не было — записке не придали никакого значения, и приговор был приведен в исполнение. Когда, кем, где захоронены останки — это покрыто такой глубокой тайной, что докопаться до нее так и не удалось. Если вы думаете, что на этом ложь, клевета и грязные домыслы, связанные с именем Артузова, закончились, то глубоко заблуждаетесь.

Прошло восемнадцать лет. Вернувшись из ссылки, сестра Артузова Евгения Христиановна подает заявление Главному военному прокурору, в котором, в частности, пишет:

«Так как попранная врагами законность полностью восстановлена, я обращаюсь к Вам с просьбой о пересмотре дела моего брата Артузова А. Х. В связи с тем, что судьба моего брата до последнего времени оказывала влияние на судьбу многих близких ему людей, я считаю необходимым выяснить давно наболевший вопрос семьи. Какое преступление совершил мой брат? Был ли он вообще виновен в политических преступлениях? Какой приговор он получил? Наконец, при каких обстоятельствах он умер?»

Заявление было подано 18 марта 1955 года, а уже 22-го Евгению Христиановну вызвали на Лубянку, чтобы допросить в качестве свидетеля. Допрос продолжался шесть с половиной часов! Рассказав о семье, о юности брата, его работе в ЧК, Евгения Христиановна сообщила несколько неизвестных ранее фактов. Во-первых, в ЧК Артузов работал под непосредственным руководством Дзержинского и каждый свой шаг сверял с мнением Феликса Эдмундовича. Во-вторых, был еще один человек, которому Артузов доверял, как самому себе, — этим человеком была его мать Августа Августовна. С ней он часто беседовал наедине, причем при закрытых дверях. О чем, так и не удалось узнать, так как вскоре после ареста сына Августа Августовна, не выдержав потрясения, умерла.

Есть в показаниях Евгении Христиановны и еще одна фраза, прекрасно характеризующая Артузова:

«Мой брат был культурным человеком, в его дом приходили такие деятели культуры, как писатель Леонид Леонов, художник Кончаловский, чтец Пушкина — В. А. Яхонтов и многие другие».

Представляете, что было бы с этими людьми, упомяни их Артузов на допросах?! Но Артур Христианович не потянул за собой ни одной живой души, я подчеркиваю, ни одной.

Но вернемся к эпизоду, связанному с Августой Августовной.

«Со слов матери знаю, — пишет далее Евгения Христиановна, — что брат был в натянутых отношениях с Ягодой и Паукером. Она же рассказывала, что в органах есть вредитель, который уничтожает преданных работников. Сестра моей матери Мария рассказывала (со слов Игоря Кедрова), что он располагает неопровержимыми сведениями о Берии как о враге советской власти, и что Игорь напишет письмо в правительство о предательстве Берии. Мы считали, что Берия через своих людей арестовал Артура, а потом уничтожил и обоих Кедровых».

В те же дни на Лубянку пригласили Л. Д. Слугину — в ее показаниях ничего нового нет, кроме упоминания, что об Артузове хорошо отзывался Дзержинский. А вот бывший секретарь Артузова А. Н. Кирсанова-Захарова сообщила много любопытного:

«С Артузовым я познакомилась в 1918 году через его сестру Веру, которая работала в моем подчинении в отделе печати НКПС. В ОГПУ я с 1927 года, в подчинении Артузова 1929–1935 гг., была его секретарем. Он был исключительно преданный работе человек. Работу он знал глубоко, заботился о подчиненных, основная масса сотрудников его любила. Но были и те, кто ориентировался на Ягоду, а тот Артузова не любил, относился к нему пренебрежительно. Гораздо ближе ему были заместители Артузова — Горб, Слуцкий и Берман. Артузов часто приходил от Ягоды расстроенным, говорил, что Ягода над ним издевается. А его секретарь Буланов относился к Артузову еще пренебрежительнее.

«Где ваш начальничек?» — спрашивал у меня Ягода по телефону. Ягода не терпел возражений, а Артузов в своих мнениях был самостоятелен».

Так мог ли человек, который относится к Артузову откровенно издевательски и прекрасно понимает, что не вправе рассчитывать на ответные дружеские чувства, вовлечь его в «фашистский заговор» и фактически передать ему нити правления этим заговором? Едва ли… Значит, вся история с заговором Ягоды и программой, изложенной Артузовым на допросе, липа? Конечно, липа.

И что, вы думаете, за этими беседами и допросами последовало? Реабилитация? Официальные извинения? Как бы не так! Передо мной «Заключение», утвержденное заместителем председателя КГБ СССР генерал-лейтенантом П. Ивашутиным и подписанное следователем капитаном Кульбашным и его руководителями полковником Мотавкиным и генерал-майором юстиции Маляровым. Уже первые фразы вызывают настороженность. Сообщив установочные данные A. Х. Артузова, следователь сообщает:

«Артузов А. Х. был арестован НКВД 13 мая 1937 года и 21 августа 1937 года осужден в особом порядке к высшей мере наказания. Как видно из обвинительного заключения, Артузов был арестован как активный участник заговорщической группы, существовавшей в органах НКВД СССР во главе с бывшим наркомом внутренних дел Ягодой…»

И так далее, и тому подобное, то есть перечисляется все, что было в обвинительном заключении 1937 года. Правда, в одном месте скороговоркой констатируется, что «расследование по делу Артузова проведено поверхностно. В ходе следствия допущен ряд процессуальных нарушений». И в конце — вывод:

«Оснований к пересмотру дела Артузова не имеется. Ходатайство Фраучи Е. Х. о пересмотре дела по обвинению Артузова (Фраучи) Артура Христиановича отклонить».

Так-то вот! А вы, Евгения Христиановна, пишете, что «попранная врагами законность полностью восстановлена». Наивный вы человек, и ссылка вас ничему не научила: восстановлена-то законность восстановлена, но далеко не для всех. В этом, видимо, и заключалась истинная суть так называемой оттепели.

И все же Евгения Христиановна не сдается и бомбардирует руководство КГБ новыми заявлениями. Прошло меньше года, и в феврале 1956-го тот же Ивашутин утверждает новое «Заключение». Вначале снова констатируется, что

«Артузов А. Х. был арестован НКВД СССР 13 мая 1937 года, а 21 августа того же года как участник антисоветского заговора в органах НКВД и шпион ряда разведок иностранных государств в особом порядке расстрелян… В результате проверки отдельные факты, вменявшиеся в вину Артузову, подтверждения не нашли. Вместе с тем дополнительно собранные материалы в целом не давали оснований сомневаться в обоснованности ареста Артузова, ввиду чего ходатайство Фраучи Е. Х. о пересмотре делаее брата было оставлено без удовлетворения».

И вдруг неожиданный кульбит!

«Между тем несколько позднее органам следствия удалось разыскать новые архивные документы, не только более полно характеризующие Артузова за время его работы в органах НКВД, но и ставящие под серьезное сомнение выдвинутые против него обвинения.

При анализе этих документов и сопоставлении их с ранее собранными по делу доказательствами установлено, что обвинение Артузова в заговорщической и шпионской деятельности было основано на непроверенных и не внушающих доверия материалах, следствие по делу проведено поверхностно, необъективно, с грубым нарушением процессуальных норм. Показания Артузова, данные им на предварительном следствии, никакой проверке не подвергались. Больше того, отдельные документы, которые опровергали выдвинутые против Артузова обвинения или в какой-то степени оправдывали его, были скрыты или не приняты во внимание».