Александр Соловьев - Как стать вождем. Страсти во власти Страница 12

В конце 1911 года часть Монголии провозгласила себя независимой от Китая, и на престол взошел первосвященник Богдо-геген Джебцзун-Дамба-хутухта, или же просто Богдо-хан. Вскоре после этого Унгерн добился отставки и поехал в Монголию в качестве частного лица. В его отпускном удостоверении говорилось, что «вышедший добровольно в отставку поручик Роман Федорович Унгерн-Штернберг отправляется на запад в поисках смелых подвигов». Отправившийся на поиски приключений потомок крестоносцев производил странное впечатление.

Вот как описал Унгерна случайный попутчик: «Он был поджарый, обтрепанный, неряшливый, обросший желтоватой растительностью на лице, с выцветшими застывшими глазами маньяка. По виду ему можно дать лет около тридцати, хотя он в дороге и отрастил бородку. Военный костюм его был необычайно грязен, брюки потерты, голенища в дырах. Сбоку висела сабля, у пояса – револьвер… Вьюк его был пуст, болтался только дорожный брезентовый мешок, в одном углу которого виднелся какой-то маленький сверток».

Целью его поездки было присоединиться к отряду джа-ламы, который был одновременно полевым командиром и буддийским монахом. Правда, российские власти были категорически против того, чтобы офицер шел служить в отряд, больше походивший на обыкновенную банду. В конце концов Унгерну пришлось записаться офицером в Верхнеудинский казачий полк, в котором он служил безо всяких приключений. Однако это первое путешествие в Монголию во многом определило дальнейшую судьбу барона. Он возвращался в Россию с чувством, что в Монголии и Китае дерзкий авантюрист может получить все, вплоть до императорской короны. Позже, рассказывая своему кузену о ситуации на Дальнем Востоке, барон сказал: «Отношения там складываются таким образом, что при удаче и определенной ловкости можно было стать императором Китая».

Начало Первой мировой войны барон встретил восторженно, но к патриотизму его восторг отношения не имел. Просто наконец-то начиналась та самая большая война, о которой он мечтал. Кто-то из читавших фронтовые письма Унгерна вспоминал: «Его письма родным с фронта напоминали песни трубадура Бертрана де Борна, они дышали беззаветной удалью, опьянением опасности. Он любил войну, как другие любят карты, вино и женщин». Хотя на войне такие люди, как Унгерн, всегда востребованы, сделать карьеру ему не удалось. В конце 1916 года пьяный Унгерн ударил ножнами шашки офицера, отказавшегося выделить ему гостиничный номер. Правда, дело закончилось двухмесячным тюремным заключением, но приближалась революция, и вскоре всем стало не до войны.

Готовясь к тому, чтобы возглавить антибуржуазное движение кочевых народов, Унгерн 16 августа 1919 года женился на маньчжурской принцессе. Для барона, который женщин не любил и всячески избегал, это был способ породниться с Цинской династией, возрождение которой должно было, по его мнению, вырвать Китай из-под тлетворного влияния Запада. Правда, воспользоваться своими новыми родственными связями ему не пришлось. Уже через месяц после свадьбы барон отослал жену к родственникам, а осенью 1920 года к Елене Ивановне (под таким именем принцесса упоминается во всех документах) приехал адъютант Унгерна и передал ей бумагу, в которой муж уведомлял ее о разводе.

Его отношение к войне, почерпнутое из рыцарских романов, где рядом с людьми воюют духи и предсказатели, не изменилось с юношества. Унгерна сопровождал целый отряд лам, которые объясняли ему, какой день является благоприятным для выступления. Одно время барон носился с идеей учредить орден военных буддистов – восточный аналог Тевтонского ордена. Удались же ему лишь массовые убийства и еврейские погромы.

Жажда наживы

Завоевывая Галлию, Цезарь опустошал капища и храмы, полные даров, и часто разорял города исключительно ради добычи. А уже будучи консулом, похитил из Капитолийского храма три тысячи фунтов золота, положив вместо него столько же позолоченной меди. В походах он возил с собой мозаичные полы, без разбору коллекционировал резные камни, старинные статуи и картины, по неслыханным ценам покупал красивых и ученых рабов.

Жажда наживы свойственна и монархам, и президентам, и демократам, и коммунистам, и диктаторам, и либералам.

Расходуя на военные конфликты с соседними государствами миллионы ливров, Арман Жан дю Плесси Ришелье – тот самый кардинал из «Трех мушкетеров» Дюма – не забывал и о собственном благополучии, окружая себя поистине королевской роскошью. Известно, к примеру, что в 1620 году доходы Ришелье не превышали примерно 20 тыс. ливров в год, но к моменту его смерти в 1642 году они выросли до 1 млн ливров. Стоимость имущества, оставленного им после смерти, достигала 20 млн ливров. Основную часть этой суммы составляли роскошный Кардинальский дворец в Париже, а также вилла с великолепными садами в Рейе. У Ришелье сложилось двойственное отношение к деньгам. С одной стороны, он считал очень важным их зарабатывать, заявляя, что без богатства нельзя требовать и уважения. С другой стороны, и к тратам он относился спокойно. «Деньги, – говорил он, – вздор, если мы достигаем наших целей».

Во время правления ленивого и апатичного Людовика XV, получившего власть после смерти регента в 1723 году, вся власть во Франции перешла в руки его любовниц, наиболее успешной из которых стала маркиза де Помпадур. Она не скрывала своей любви к роскоши и с размахом тратила средства из казны. Учитывая, что только на косметику и наряды у нее ушло около 5 млн ливров, покупка 11 замков по всей Франции и отделка их интерьеров в пышном стиле рококо выглядела вполне естественно. Страсть де Помпадур к дорогостоящим покупкам и увеселениям наносила такой вред и без того ослабленной французской экономике, что смерть маркизы многими была воспринята с облегчением.

Не отставала от западных соседей и Россия. Карьера Александра Меншикова, превратившегося из слуги Петра I во влиятельнейшего и богатейшего человека страны, сложилась по всем канонам европейского фаворитизма. Царский наперсник владел огромными имениями и почти 100 тыс. душ, но ему не хватало доходов, которые они приносили. Так что светлейший князь, кроме прямых краж казенных средств, прибегал к способам увеличения своего состояния, которые вызывали возмущение даже среди коррумпированной элиты: отнимал земли у помещиков, закрепощал малороссийских казаков, а также брал взятки в неподобающем даже для фаворита размере.

Царь, правда, время от времени пытался приструнить любимца. Так, в 1719 году Петр I ввел его в состав Верховного суда для преследования злоупотреблений по управлению. В числе обнаруженных судом правонарушителей оказался сам Меншиков, и ему пришлось заплатить крупный штраф – 100 тыс. червонцев. Однако если при жизни Петра I Меншикову сходили с рук его многочисленные «воровства», то после кончины царя карьера Меншикова в течение считаных лет пришла к закату. Он был полностью разорен и оказался в ссылке, что также было типично для западных фаворитов и серых кардиналов.

Но подобная перспектива никогда не останавливала жаждущих. В конце 1799 года Бонапарт становится первым, а затем и пожизненным консулом. Жозефина Богарне – первая дама пока еще республики. Их резиденция – дворец Тюильри. Жозефина спит в кровати, принадлежавшей Марии-Антуанетте. Образ жизни ее тоже практически не отличается от королевского. Но, разумеется, и у первых дам случаются проблемы. Жозефине вечно не хватало даже тех огромных средств, которые выдавал ей супруг. Она снова влезала в долги – и даже куда большие, чем прежде! У нее было более пятисот платьев и около семисот пар обуви. А обновляя свой гардероб, Жозефина за один только год умудрилась приобрести 130 платьев, 980 пар перчаток, 520 пар туфель и 87 шляпок.

В 1865 году умер бельгийский король Леопольд I, и на трон взошел наследник, Леопольд II. Главной его любовью были деньги, о чем он сам периодически напоминал, заявляя, например, что «лишь деньги заслуживают Царствия Небесного». Свое долгое правление Леопольд II начал с того, что увеличил королевское денежное довольствие с 2,6 млн до 3,3 млн золотых франков.

Еще будучи принцем Леопольд объездил почти все страны Европы, побывал в Египте, Китае и Британской Индии, где проявлял интерес не только к местным достопримечательностям, но и к экономике. Из всех наук молодого человека более всего интересовали те, что были связаны с коммерцией, и прежде всего статистика. Леопольд быстро оценил всю выгоду колониальной торговли. Вернувшись в Бельгию из Греции, принц вручил премьер-министру сувенир с Акрополя – кусок мрамора, на котором по его приказу были выбиты слова: «Бельгия должна иметь колонии».

Принц неоднократно выступал в сенате с предложением начать заморскую экспансию, убеждая соотечественников «обрести земли за морями, пока есть такой шанс», однако бельгийцам не было дела до того, что находилось за пределами их маленькой родины, и призывы Леопольда не произвели никакого эффекта.