Дарья Асламова - Сорвать заговор Сионских мудрецов Страница 12

Не может быть господства без порабощенных, а человека нельзя поработить, пока он связан с природой. Он плюнет на планы поработителей, и, как Диоген и Кандид, будет пить чистую воду реки и есть овощи со своего огорода. Чтобы его поработить, надо отравить реки и воздух. Поэтому разрушают природу. Но за волей к господству, за разрушением природы, мы замечаем новую фигуру. Как моряк Колумба, увидевший землю, мы протираем глаза с недоверием: этого не может быть!

В течение двух сотен лет, а то и дольше, христианский мир пытался жить без Бога. Некоторые отрицали Его существование, некоторые – нет, но как верующие, так и неверующие объясняли наши экзистенциальные проблемы, отвлекаясь от присутствия Бога во Вселенной. Обычно все поддавалось объяснению нашими добрыми и злыми побуждениями. Известна популярная присказка, приписываемая разным ученым, от Ньютона до Эйнштейна, которые, когда их спрашивали о Боге, отвечали: «У меня не было надобности вводить этот параметр в мои формулы». Средневековый английский ученый из Сюррея, Уильям Оккам (он послужил прототипом для героя триллера Умберто Эко «Имя Розы»), предложил принцип, названный по его имени «Бритвой Оккама»: «Не множьте сущности без необходимости». Это означало, что из двух конкурирующих теорий следует предпочесть более простое объяснение. Поэтому мы, как правило, не обращаемся к духовным категориям за объясненьем мирских событий.

Но пока мы расслабились в нашем полностью материальном мире, другой принцип средневековой логики, Закон Манифестации (Проявления) уготовил нам ловушку. Данный закон декларирует, что «любая сущность в конечном счете проявится». Никогда не являющуюся сущность можно, безо всякого ущерба, считать несуществующей, то есть не-сущностью. Теоретически мы знали, что на определенных скоростях пространство будет соответствовать не древней геометрии Евклида, но новой геометрии, разработанной в XIX веке сыном ганноверского священника, Бернардом Риманом и Лобачевским. Но практически наш ум отказывался принять новую геометрию – пока она не стала реальностью в физике частиц.

Теоретически верующий человек должен быть готов к зримому проявлению духовного мира, Бога и более низких Сил. Практически мы отказались верить в такую возможность. Шведскую даму-пастора спросили, что бы она сделала, если бы ей было явлено видение св. Бригитты. «Я бы заказала два пива, большой бифштекс, и если бы это не помогло, то добровольно отправилась бы в психиатрическую лечебницу», – ответила та. Если таков ответ священника, то чего можно ожидать от мирян?

Когда мы отвернулись от Божественного Присутствия, и удалили Его из нашей жизни, мы помогли Его противнику за шахматной доской. Теперь влияние и планы Сатаны стали видны, и никакие бифштексы с пивом не изменят этого. Последние события человеческой истории, бессмысленное разрушение природы и войну против духовности нельзя правдоподобно объяснять рациональными материальными причинами. За вполне человеческими устремлениями больших корпораций, за Жадностью с большой буквы, за парадигмой Господства, безликий Разрушитель явил себя, как лорд Дарт Вейдер на покоренной планете.

Трилистник и Крест

На многоцветной карте Ханса Бюнтинга (1581 г.) наш мир выглядит как цветок, три лепестка которого соответствуют трем континентам – Европе, Западной Азии и Африке, соединенным Святой Землей. Но допустимо и другое прочтение карты: цветок есть символ веры в Христа и Богородицу, а три лепестка означают ислам, католицизм и православие. В то время как на Западе предпочитали противопоставлять ислам христианству, христиане Востока, в особенности святой Иоанн Дамаскин, рассматривали ислам как еще одну ветвь христианской церкви наравне с западной католической церковью. Действительно, ислам, почитающий Христа и Ситт Марьям, отстоит от православия не дальше, чем кальвинизм, не признающий ни икон, ни священников и отказавшийся от почитания Пресвятой Девы. Эти три религии предлагают различные толкования одной и той же идеи: православие уделяет больше внимания Христу Воскресшему, католицизм – Христу Распятому, а мусульмане следуют Святому Духу. Непризнание православием принципа «филиокве» тоже роднит его с исламом; здесь мы видим сходство теологических взглядов, основанное на географическом соседстве.

Чтобы понять смысл войны на Ближнем Востоке, необходимо увидеть в исламе третью из великих церквей нашей Ойкумены. На самом деле, существует множество способов интерпретации этого конфликта: политэкономия, демография, геополитика и расовая теория предлагают различные объяснения, часто противоречащие друг другу. Проблема в том, что ни одно из них не подходит полностью. Осознание того факта, что ситуация требует объяснения, основанного на религии, нашло свое выражение в доктрине Хантингтона о «схватке цивилизаций», рассматривающей противостояние ислама и христианства как повторение средневековых крестовых походов. Ее упрощенную, популярную трактовку можно встретить во всех ведущих газетах Запада, от «Нью-Йорк таймс» до империи Берлускони, а Ориана Фаллачи и Энн Каултер возвели ее в крайнюю степень.

Но конфликт между тремя величайшими церквями окончен – к худу или к добру, но благородные рыцари в красных плащах поверх сверкающих лат давно перестали скакать по холмам Палестины и полям Пуату и, восклицая «Lumen Coeli», нестись в бой против не менее храбрых и доблестных сарацин, осененных зеленым знаменем. Теперь они имеют установившиеся сферы влияния, а такие вещи, как небольшие пограничные стычки или «улавливание душ» просто не дают им утратить бдительность. Больше нет никакой «мусульманской угрозы католицизму» или «католической угрозы православию», несмотря на то, что многие люди уверены в обратном.

Православные христиане Греции и России, Палестины и Сирии полностью разделяют взгляды мусульман и относятся к американскому вторжению с не меньшей враждебностью. Попытки насаждения проамериканских настроений в Москве и Афинах неизменно проваливаются. «Воззрения православных греков обнаруживают больше сходства с общественным мнением в Каире или Дамаске, нежели в Берлине или Риме», – признает «Уолл-стрит джорнэл». Поэтому дурацкая гипотеза о столкновении христианства и ислама не основана на реальности. На мой взгляд, и в этой статье, понятие «христианство» включает в себя не только великие апостольские церкви Востока и Запада, но и ислам.

Несмотря на свою ошибочность, теория Хантингтона опирается на фундамент теополитики[10] – это слово, неизвестное словарю Microsoft Word, ввел в употребление Карл Шмитт. Определить принадлежность этого великого мыслителя к тому или иному философскому течению непросто, его считали своим нацисты и неоконсерваторы, деконструкционисты и антиглобалисты, такие разные мыслители, как Лео Штраус и Джорджо Агамбен, Хантингтон и Деррида. По мнению Шмитта «все наиболее содержательные концепты современного учения являются секуляризованными теологическими концептами».

Учение о «либеральной демократии и правах человека», принесенное силами морской пехоты США на берега Тигра и Аму-Дарьи, представляет собой крипторелигию, крайне еретическую форму иудаизированного христианства. Александр Панарин, современный русский философ (ныне покойный), подметил антихристианский характер этого учения: «Современные представления американцев о деконтекстуализованных Товарах и их десоциализованных Потребителях – это языческий миф»; по его мнению, учение, насаждаемое США, представляет собой возврат к язычеству.

Как мне кажется, эту новую религию можно назвать неоиудаизмом; его приверженцы воспроизводят взгляды, характерные для иудеев; иудеи часто выступают в роли проповедников новой веры, при этом ее приверженцы верят в сакральность Израиля. Действительно, когда в Нидерландах сжигают мечети, а в Израиле разрушают церкви, это не вызывает никаких эмоций в сравнении с тем, что начинается, когда на стене синагоги рисуют граффити. США определяет степень лояльности своих союзников в соответствии с их отношением к евреям. Музей (а точнее, Храм) Холокоста находится возле Белого Дома. Поддержка еврейского государства является обязательным пунктом программы всех американских политиков.

«Избранным», то есть, сторонником новой веры, может стать кто угодно – выбор за вами; Новейший Завет принимает и евреев, и не-евреев; почитайте Мамону, забудьте о Природе, Духовности, Красоте, Любви; почувствуйте, что вы принадлежите к особой расе, докажите это, добившись успеха в стяжании мирских благ – и вы вступите в число адептов нового учения. С другой стороны, любой еврей может предпочесть не исповедовать эту веру; ни греховность, ни добродетель не предопределяются биологически.

И все же, ощущается заметная преемственность между палеоиудаизмом и его более новой версией. В еврейском государстве воплотились параноидальные страх и ненависть иудеев по отношению к иноверцам, в то время как политика Пентагона представляет собой проявление все тех же страха и ненависти, но уже во всемирном масштабе. Идеи неоиудаизма были сформулированы еврейским националистом Лео Штраусом и были подхвачены еврейскими журналистами, пишущими для «Нью-Йорк таймс». Существует проект строительства нового Иерусалимского Храма на месте мечети Аль-Акса, для того чтобы поддержать неоиудаизм экзотерическими ритуалами.