Николай Стариков - Национализация рубля — путь к свободе России Страница 13

Историю ведь пишут победители. А «печатная машинка» вот уже триста лет, с момента своего первого воплощения, победно движется по миру. И герои у нее свои собственные. Например, президент США Вильсон, подписавший акт о создании Федеральной резервной системы, изображен на самой крупной в истории денежной купюре в 10 000 долларов. Вот и современная британская историография очень любит Вильгельма III за то, что именно при нем банкиры достигли договоренности с королевской властью. Ему — финансирование борьбы за престол и долю в «печатной машинке», им — частный эмиссионный центр в Великобритании. Первая в истории человечества частная «печатная машинка», с помощью которой, используя ее чудесные свойства, появилась возможность покорять мир. А потом, победив, писать историю и делать ее героями тех, кто помогал созданию «печатной машинки». А мертвые герои всегда удобнее живых: за них можно говорить, за них можно объяснять, они все стерпят и будут молчать. Вот и король Англии Вильгельм III, помимо темной истории восхождения к власти, имеет темную историю смерти. Уж очень вовремя он умер…

Но об этом чуть позже. Хочется обратить ваше внимание, уважаемые читатели, на один момент. Великобритания являлась морской державой номер один на протяжении веков, пока пальму первенства не перехватила другая англосаксонская держава — США. А между прочим, в момент создания Банка Англии военные возможности Британии были меньше, чем у главного соперника Альбиона того времени: «Морская сила Франции в 1689 и 1690 годах была сильнее, чем у Англии и Голландии вместе».[85] То есть Великобритания вовсе не являлась в тот момент грозой морей, таковой в конце XVII века была Франция. Французские каперы, базировавшиеся в Дюнкерке, полностью разрушили английскую торговлю.[86] Их английские коллеги таких успехов не добились. В 1690 году в сражении при Бичи-Хэд французы разгромили английский флот, потопив двенадцать кораблей. Еще двадцать взорвали сами британские команды. Кто помнит сегодня это поражение британского флота? Зато всем известна величайшая победа адмирала Нельсона под Трафальгаром. Сколько кораблей потопили героические британцы в том эпическом сражении? Всего один![87] И еще семнадцать — во главе с французским адмиралом Вильневом — сдались. Историю пишут победители…

Но тем не менее англичане все же забрали пальму первенства в размере и силе флота. И произошло это как раз в начале XVIII века. Что же им помогло? Давайте вспомним, что необходимо было в то время для строительства большого числа новейших кораблей. Как и сегодня, главное — это деньги. Как известно, флот — это очень дорогое удовольствие. Его строительство многократно превосходит затраты на развитие сухопутных вооруженных сил. У обескровленной английской экономики «вдруг» нашлись огромные средства на строительство флота. Откуда? Средства, полученные от выпуска бумажных денег, от использования тайного ноу-хау банкиров, были брошены на получение военного превосходства для страны, где «печатная машинка» пустила корни.

Именно в эти годы выковывались основные принципы британской политики: не допускать создания сильной державы в Европе, стараться воевать чужими руками.[88] Об этом много пишут. Главного принципа британской политики вы в справочниках не найдете: нигде не допускать создания сильного эмиссионного центра. Всегда следовать неизменному правилу — твоя валюта должна быть крепче, надежнее, удобнее, востребованнее, нужнее, чем все прочие деньги мира. Потому что уже в конце XVII века основатели Банка Англии поняли то, в правильности чего все человечество окончательно убедилось только сегодня. Не крепкая экономика делает валюту страны сильнейшей в мире, а наоборот — крепкая валюта делает экономику страны сильнейшей на планете. Сделайте свои деньги главными деньгами мира, и все остальное перетечет к вам само. Вывод напрашивается простой — ослабление конкурирующих: стран необходимо для ослабления конкурирующих валют.

Так рождался симбиоз умных и изворотливых финансистов и британского государства. Только после создания Банка Англии Вильгельмом III Оранским из тумана острова на политическую сцену явилась та Великобритания, которую мы знаем. «Великая Британия» — так правильно переводится название этой страны.[89] Ее величие и раньше достигалось путем английского «ноу-хау» — разжигания смуты внутри сил противника. Так обрушили Испанию, а морские партизаны из Голландии — гезы — базировались в английских гаванях. Затем французские гугеноты получали оружие и деньги из Англии, о чем прекрасно рассказывал в своих романах Дюма. И вот к этой политической изворотливости добавилось еще одно изобретение, рожденное пронырливым умом банкира, — печатание денег из ниоткуда. Финансовая смекалка и банкирская хитрость очень удачно вписались в английскую политическую традицию. Все вместе дало поистине гремучую смесь того англосаксонского политического искусства, которое Великобритания применяла к своим врагам. И к своим друзьям, впрочем, тоже. С той поры англосаксы действуют в политике, следуя одному незыблемому правилу: правил не существует.

Вот теперь стоит вспомнить: кто же был главным противником англичан на рубеже XVII–XVIII веков? Ответ однозначен — Франция. Не будем углубляться в описание поистине бесконечного количества англо-французских войн на разных континентах и по разнообразным поводам. В качестве примера возьмем лишь одну из них — Войну за испанское наследство. Именно в ходе этого конфликта Англия сломила мощь Франции и вышла на первое место по силе и размеру своего флота: «Это превосходство прочно устанавливается и резко выделяется со времени Войны за испанское наследство. До этой войны Англия была одною из морских держав; после нее она сделалась морской державой, не имеющей соперника».[90]

1702 год. Война за испанское наследство. Это было крупнейшее военное столкновение в Европе со времен Крестовых походов, «Король-солнце» решил посадить на трон Испании своего внука, что могло привести к созданию европейской мегаимперии — путем слияния в одном королевстве двух стран.[91] А союз Испании и Франции был не просто опасен для англичан. Могло получиться слияние старого врага Англии, у которого британцы забирали и забирали колонии и золото, — Испании, и нового противника бриттов на мировой арене — Франции, Первой целью нового мощнейшего государства обязано было стать уничтожение Великобритании как колониальной державы. «Печатная машинка» оказывалась в величайшей опасности, едва появившись на свет. Чтобы спасти «новорожденного», нужно было использовать весь арсенал средств, которые только можно купить за деньги. И Англия тут же объявила войну Франции. Как мы помним, пустота казны была, якобы, одной из причин создания Банка Англии в 1694 году. А вот в 1702 году проблема отсутствия денег перед англичанами уже не стоит. Помимо несения собственных расходов на войну англичане субсидируют военные расходы Германии, Дании и Австрии.

«Почему Франция была угнетена и истощена, тогда как Англия ликовала и процветала? — пишет классик морской геополитики адмирал А. Т. Мэхэн. — Почему Англия продиктовала, а Франция приняла условия мира? Причина, очевидно, заключалась в различии богатства и кредита. Франция сопротивлялась одна против многих врагов, поднятых и ободрявшихся английскими субсидиями»[92]

Но откуда у англичан взялись эти деньги и возможность подрядить на войну с Людовиком почти всю Европу? Деньги просто нашлись. Сами собой. Из ниоткуда. Из воздуха. «Несмотря на то, что мы вышли из тяжелой войны в 1697 году обремененными долгом, слишком значительным для погашения его в течение кратковременного мира, мы все-таки уже около 1706 года, вместо того, чтобы видеть флот Франции у наших берегов, ежегодно посылали сами сильный флот для наступательных действий против неприятельского».[93] Экономические чудеса? Нет, чудес не бывает. Деньги обанкротившейся Британии дал (создал) Банк Англии. Вот у Франции нет средств на покупку лояльности других стран. Поэтому Савойя, начав войну на стороне Парижа, заканчивала ее уже на стороне Лондона.[94] Ее просто перекупили. У англичан «вдруг» появляется очень много денег. И они могут не только платить, чтобы за них воевали другие. Теперь средства щедро выделяются на финансирование пятой колонны. Нет, тогда неправительственные некоммерческие организации (НКО) еще не были изобретены, не существовало «правозащитных организаций» и «независимых журналистов». Приходилось пользоваться тем, что есть. А в начале XVIII века во Франции из «несогласных» в наличии были только гугеноты. Несогласные с правительством Франции по религиозным мотивам, самые настоящие узники совести. И вот именно в 1702 году, когда началась Война за испанское наследство, во Франции в провинции Лангедок вспыхивает восстание гугенотов. В историю оно войдет под названием восстания камизаров.[95]