Юрий Жуков - Гордиться, а не каяться! Правда о Сталинской эпохе Страница 13

Принимая такое решение, советская сторона рассчитывала на то, что ни США, ни другие страны Запада не успеют вмешаться в локальный конфликт. Однако уже на третий день войны ООН осудила действия КНДР как агрессивные. После того как северокорейская армия заняла практически весь полуостров, США направили туда свои вооруженные силы, и 25 октября американские дивизии вышли к р. Ялу. Даже участие китайских «добровольцев» в войне на стороне КНДР, поначалу выглядевшее обнадеживающим, не привело к решительному перелому и позволило лишь установить зыбкое равновесие, стабилизировав линию фронта в районе 38-й параллели. Стало предельно ясно, что победу может принести только использование атомного оружия. Но Вашингтон счел тогда свою основную цель — сдерживание коммунизма — достигнутой и не решился пустить в ход атомную бомбу.

13 января 1951 г. президент Трумэн заявил о нежелательности дальнейшего расширения масштабов и характера боевых действий в Корее. Недвусмысленное предложение вернуться к положению, существовавшему до начала войны, в Кремле услышали, поняли и расценили как желательный вариант выхода из корейского тупика. Завершить конфликт на такой стадии его развития без необходимости давать официальные объяснения могла помочь и советская пропаганда, однозначно трактовавшая Корейскую войну как неприкрытую агрессию США и сеульского режима. Потому восстановление прежней границы по 38-й параллели можно было преподнести как еще одну убедительную победу сил мира.

Но для этого следовало несколько отодвинуть тех, кто помог ввергнуть СССР в опасную авантюру. 16 февраля 1951 г. ПБ, как всегда без заседания, любимым у генсека «опросом», приняло два важных взаимосвязанных решения. В соответствии с первым Булганину возвращали прежнее положение руководителя ВПК, отобранное у него с началом Корейской войны, а в структуре СМ создали соответствующее Бюро — по военно-промышленным и военным вопросам, которое должно было руководить деятельностью министерств авиапромышленности, вооружения, вооруженных сил и военно-морского флота (последнее было воссоздано 25 февраля 1950 г.). Второе решение существенно меняло систему власти. Оно гласило: «Председательстование на заседаниях Президиума Совета Министров СССР и Бюро Президиума Совета Министров СССР возложить поочередно на заместителей Председателя Совета Министров СССР тт. Булганина, Берия и Маленкова, поручив им также рассмотрение и решение текущих вопросов. Постановления и распоряжения Совета Министров СССР издавать за подписью Председателя Совета Министров СССР Сталина И.В.».

Последняя фраза, как раньше, так и позже никогда не встречавшаяся в подобного рода документах, довольно странна для расшифровки. Если ее внесли в текст с ведома Сталина, то ее следует понимать в том смысле, что он в силу веских причин (а ими могли быть либо загруженность более важной работой, либо болезнь) доверил своеобразному триумвирату часть своих полномочий и позволил ему какое-то время, растянувшееся потом на два года, частично вершить судьбы страны от его имени. Если же фраза появилась вдруг вопреки воле Сталина, как, например, это произошло с введением 15 апреля 1950 г. Маленкова в состав БПСМ, то она должна означать нечто противоположное: что в тот день генсека как бы отстраняли от руководства и что система, созданная Сталиным, сработала как бумеранг, обратившись в конечном итоге против него самого.

А пока что продолжалась концентрация власти в руках триумвирата (Берия, Маленков, Булганин). 15 марта перестройка структуры БПСМ продолжилась. Пять Бюро СМ из девяти были ликвидированы, их вопросы переданы непосредственно в БПСМ. Тем самым Маленков снял с себя заботы о текущих проблемах сельского хозяйства, а Берия — топливного комплекса, сохранив прямой контроль только за производством атомного оружия и ракетостроением. Фактически вне БПСМ оказались Молотов и Ворошилов, а в его составе остались: из старых лидеров — Микоян, из новых — Сабуров и М.Г. Первухин. Сабуров своим возвышением был обязан Маленкову, а Первухин на протяжении последних лет находился в прямом подчинении у Берии.

Затем последовало то, что обычно в СССР предшествовало серьезным переменам в политике: 23 июня Суслова освободили от должности главного редактора «Правды», назначив вместо него Л.Ф. Ильичева. Данная мера завершила серию кадровых перестановок в партаппарате, начатых еще в мае предыдущего года и продолженных в декабре, когда Игнатьева отозвали из Ташкента, где он находился как уполномоченный ЦК по Узбекистану, и доверили ему пост заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов, Громова переместили в административный отдел, а Макарова направили заместителем министра госбезопасности по кадрам. Наконец, на расстановку сил в аппарате ЦК существенно повлияла роль в нем Суслова и то, что Агитпроп реорганизовали в четыре отдела — агитации и пропаганды, науки и высших учебных заведений, литературы и искусства, школ.

Только после этого триумвират предпринял действия, которые должны были продемонстрировать смягчение и либерализацию внешней политики СССР. 23 июня, получив соответствующее указание из Москвы, постоянный представитель СССР в ООН Я.А. Малик выступил с предложением начать переговоры о прекращении войны в Корее; 4 августа последовало решение не пересматривать конвенцию Монтре, чей очередной пятилетний срок истек, и тем самым отказаться от дальнейших требований к Турции получить согласие на создание советской военной базы в проливах Черного моря.[20]

Из других событий лета 1951 г. особого внимания заслуживает начавшееся обновление руководства силовых министерств. Их в контексте решения от 16 февраля, а также прекращение без каких-либо объяснений дальнейшего издания томов сочинений Сталина можно было бы рассматривать как свидетельство усиливавшейся изоляции генерального секретаря и устранения из его окружения тех, на кого он мог бы в случае необходимости опереться. 20 июля подвергнутого опале в 1947 г. адмирала Н.Ф. Кузнецова восстановили в должности министра ВМФ. 24 июля в «Правде» поместили сообщение о том, что в состав правительственной делегации СССР на празднование Дня возрождения Польши включен наравне с Молотовым и Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, и опубликовали полный текст его выступления. Тем самым имя еще одного из военачальников, оказавшихся в немилости у Сталина, вернули из забвения.

Наконец, после недельной проверки записка старшего следователя МГБ М.Д. Рюмина послужила основой принятого 11 июля постановления ЦК ВКЦ(б) «О неблагополучном положений дел в МГБ». Здесь важны два обстоятельства. Во-первых, без участия отделов административного и партийно-профсоюзно-комсомольских органов и без активной поддержки Мальковым эта записка, что бы она ни несла в себе, не смогла бы попасть на рассмотрение ПБ. Во-вторых, оргвыводы — снятие Абакумова с поста министра — выглядели неадекватно тем обвинениям, которые выдвигались против него: смерть до завершения следствия сотрудника Лечсанупра Кремля лечащего врача Берии Я.Г. Этингера, «признавшегося» в причастности к смерти А.С. Щербакова; непредставление в ЦК сведений об этом, а также о ходе следствия по делам заместителя генерального директора АО «Висмут» и группы еврейской националистической молодежи. 9 августа Игнатьев, который вел проверку работы МГБ, стал новым министром госбезопасности.

Как бы промежуточным итогом столь значительных перемен в судьбах страны стали два имевших принципиальное значение решения ПБ. Им вроде бы предстояло сделать необратимым поворот во внешней политике и оформить сложившуюся теперь расстановку сил во властных структурах: от 20 августа — о проведении в Москве Международного экономического совещания (было призвано вывести СССР из изоляции, для начала — в области международной торговли: найти новые рынки для сбыта советской продукции и сырья, способствовать обретению партнеров для импортных операций за пределами восточного блока), от 7 декабря — о созыве осенью 1952 г. откладывавшегося вот уже несколько лет очередного XIX съезда партии. Порядок дня, утвержденный тем же решением ПБ, предопределял главное: кто будет формировать делегации и новые центральные органы. Выступление с отчетным докладом поручили Маленкову, о директивах по V пятилетнему плану — Сабурову, об изменениях в уставе ВКП(б) — Хрущеву.[21]

Но и теперь скрытая, закулисная и сложная игра в руководстве, единственной ставкой в которой была власть, не прекратилась и не замерла даже на месяц. 1952 г. начался с перестановок в высшем командном составе вооруженных сил. В январе командующим артиллерией стал В.И. Казаков, начальником Главного артиллерийского управления — С.С. Варенцов, новым заместителем министра — М.И. Неделин. В июле заместителями военного министра назначили Л.A. Говорова и К. Г. Вершинина. Еще в мае радикальные перетряски затронули МИД: Малика отозвали из Нью-Йорка, а Г.М. Пушкина из Берлина и утвердили заместителями министра иностранных дел; В.А. Зорин получил должность постоянного представителя СССР в Совете Безопасности, А.А. Громыко — посла в Великобритании, А.С. Панюшкина отозвали из Вашингтона и направили в Пекин, Г.Н. Зарубина переставили послом из Лондона в Вашингтон. Все это, как свидетельствовала советская практика, означало грядущую в ближайшем будущем смену министров военного и иностранных дел, т. е. отставку Василевского и Вышинского.