Збигнев Казимеж Бжезинский - Украинский шанс для России Страница 13

– Это уже вопрос психологии, а не дипломатии.

– В Польше довольно распространено мнение, что улучшение отношений России и США ослабляет нашу безопасность.

– То есть Польша чувствует себя в безопасности, когда Америка не в ладах с Россией, и под угрозой, когда эти отношения улучшаются?

– Может быть, это у нас осталось от времен Рейгана.

– Но Рональд Рейган уже давно не президент, Европа не разделена, а Польша уже не страна-сателлит. Действительно, сложно требовать, чтобы американская политика опиралась на такого рода комплексы.

– У Америки наверняка есть более серьезные заботы, чем у нас. Означают ли последние изменения глобального масштаба, прежде всего рост значения таких крупных развивающихся стран как Китай, Индия, Бразилия, Россия, конец доминирующей позиции Соединенных Штатов? Со всех сторон звучит паникерское мнение, что время Америки подходит к концу.

– Перемены действительно происходят и имеют большое значение. Китай становится государством, доминирующим во всем регионе и претендующим на роль глобальной державы. И весьма правдоподобно, что он ей станет.

Но это не означает, что Америка приходит в упадок. Америке еще предстоит сыграть важную роль, и если посмотреть на статистику, США до сих пор обладают огромным потенциалом.

– Несмотря на внутренние проблемы с гигантским госдолгом или дефицитом бюджета?

– Эти проблемы касаются также многих других стран. Китай еще должен преодолеть сильную социальную отсталость. А Соединенные Штаты должны предпринять большие усилия по оздоровлению своего устройства и финансово-экономической системы, о чем американское общество начинает говорить все громче, сознавая такую необходимость. И в этом заключается тот потенциал, который должна использовать Америка.

Россия зигзагами движется к Европе

(из интервью. З. Бжезинского «BBCRussian.com»,

9 сентября 2011 г.)

– Есть ли у России шансы восстановить в какой-то мере свое влияние?

– В 1970‑м Советский Союз думал, что к 1980‑му станет экономической державой номер один в мире. Как вы считаете, Россия станет экономической державой номер один в мире через несколько лет? В 1970‑м Советский Союз твердо знал, что он – одна из двух самых сильных в военном отношении держав. А что такое военная сила сегодня? Как ее определить? Ее нельзя определить, только исходя из количества ядерных боеголовок. Я считаю, что Россия – это сильная держава, держава мирового уровня. Но она – не доминирующая в мире держава. В той же лиге есть еще несколько таких держав.

А Соединенные Штаты сейчас более суверенны, чем другие, но эра 1990‑х и начала этого века – эра абсолютного господства США – закончилась. Особенно сильный урон статусу Америки в мире нанес второй срок президента [Джорджа] Буша.

– Некоторые в России говорят, что единственное приемлемое будущее для страны заключается в теснейшем союзе с Европой – может быть, даже во вступлении в ЕС. Как Вы считаете, это возможно?

– Думаю, возможно. Маловероятно в ближайшем будущем, но в далекой перспективе этого исключать нельзя. Но если об этом зайдет речь, то, я думаю, большинство европейцев захочет, чтобы в такой комбинации обязательно участвовали Соединенные Штаты, потому что без них часть европейцев будет опасаться, что Россия, благодаря своему потенциалу, физическим размерам, историческим устремлениям, станет преобладающей силой в этом союзе.

– Но возможен ли этот союз ментально?

– Для кого?

– Для обеих сторон – и для европейцев, и для русских.

– Ментальным традициям свойственно меняться. Восприятие реальности, ожидания – все это меняется, как у отдельных людей, так и у стран. Все зависит от сроков. Если говорить о нескольких годах, то ответ – «нет». А если говорить о нескольких десятках лет, то ответ – да, это возможно. Не обязательно случится, но – определенно возможно.

– В России очень многие всегда считали вас врагом – Советского Союза ли, России ли. И вот вы приезжаете на форум, который задуман как демонстрация того, что Россия опять сильна и остается центром, в данном случае, мировой политической мысли. Зачем?

– Во-первых, если кто-то когда-то был противником гитлеризма, делает ли это его противником всех немцев? Я был противником Советского Союза, и в особенности сталинизма, но при этом – так уж вышло – мне нравятся русские, русская культура, ощущение близости между людьми, и я считаю, что Россия имеет все возможности для того, чтобы стать успешной европейской страной.

Если она продолжит развивать, укреплять и углублять демократию, если избежит регрессивной тенденции к авторитаризму, если избежит скатывания в шовинизм – тогда она имеет все шансы стать европейской – западной европейской! – страной, входящей в одно широкое содружество.

Оно будет включать не только Европу, но и Соединенные Штаты, потому что чувство уверенности европейских стран, в случае союза с Россией, будет очень сильно зависеть от степени вовлеченности США в процесс.

– А Россия, по вашим ощущениям, хочет и готова избежать этих негативных тенденций?

– История не развивается по прямой. Даже в наилучших условиях она делает повороты, иногда течет вспять, потом возобновляет движение вперед. Мое ощущение от России таково, что преобладающая часть общества здесь понимает и принимает желательность демократии. Но это не исключает временных отступлений, а потом возобновления процесса. Это вполне нормально.

Я смотрю на молодое поколение русских, и когда я читаю то, что написано в российских газетах, в книгах, когда я читаю мемуары многих людей, живших в эпоху Сталина, – это фантастические мемуары. Например, поэтессы, которая была коммунистическим агитатором в Ленинграде в блокаду и в то же самое время писала дневник – невероятно критические по отношению к системе заметки, отвергающие жестокость НКВД-КГБ.

Когда читаешь это, то понимаешь, что этот психологический грим – как должен выглядеть русский – меняется, как меняется и понимание собственной истории. И это дает мне основания считать, что длившаяся примерно 60 лет глубокая идеологическая изоляция России от Европы заканчивается.

И даже если сейчас есть временный откат к национализму-шовинизму – а некоторые признаки этого действительно заметны – он не навсегда.

И я ожидаю, что Россия все же будет двигаться, пусть зигзагами, к Европе. Если Европа при этом поведет себя разумно и вовлечет в процесс Америку, то это будет ситуация тройного выигрыша: выигрыша для Америки, для Европы и для России.

У России есть надежда

Россияне выходят из спячки эпохи застоя

(из интервью З. Бжезинского «TVN24», Польша,

19 октября 2011 г.)

– Как вы думаете, Россия вступает в очередную «эпоху Брежнева»? Деградация или глубинные процессы, которые происходят и в других странах, выйдут все же наружу?

– Я склонен придерживаться несколько другой точки зрения. Это не означает, что я исключаю в ближайшем будущем деградацию.

Я полагаю, что это будет характерной чертой России, несмотря на попытки Путина доказать россиянам, что их страна современная, энергичная, динамичная, уверенная в себе и занимающая стабильное положение в мире, возвращающая себе влияние в качестве империи. Это у него не получится из-за этой стагнации. В то же время мне кажется, что на уровне общества…

– В России начнется то самое пробуждение?

– Именно. В обществе среди молодых людей происходят принципиальные перемены в ценностных ориентирах, в восприятии окружающего мира, даже в ощущении своего места в этом мире. И это не надо как-то выражать. Это становится естественным.

В порядке вещей, что просвещенные россияне читают газеты, где масса информации о том, что происходит в мире и что не подлежит цензуре. Такая информация определенно влияет на их взгляды и настроения.

Миллионы россиян путешествуют в другие страны – никогда такого прежде в российской истории не было. Тысячи едут на Запад учиться, и некоторая часть из них возвращается.

Тысячи, а может, десятки тысяч хотят эмигрировать, но часть из них тоже поворачивает домой. Меняется отношение к власти. Слышна критика, посмеиваются над Путиным, над его образом эдакого русского супермена, обнаженного по пояс.

Это уже новое поколение.

Я уверен, что, даже если сейчас наступит эра Путина – и немного квазиимперская и квазиевроазиатская, – у него ничего не получится.