Святослав Рыбас - Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина Страница 14

Однако во время Русско-японской войны США выступали на стороне Японии, предоставили ей четыре займа, их суммы превышали суммы всех выпущенных во время войны внутренних военных займов в Японии, свыше 680 млн. иен. (Громыко A. A. Указ. соч. С. 75.)

Во время Гражданской США не позволили Японии закрепиться в российском Дальнем Востоке.

Сотрудничество Рузвельта и Сталина укрепилось на Тегеранской конференции. Вот как воспринимал происходящее сам Рузвельт (в пересказе его сына Эллиота):

«— Знаешь, Эллиот, в одном отношении эти пленарные заседания поразительны. Всякий раз, когда премьер-министр настаивал на вторжении через Балканы, всем присутствовавшим было совершенно ясно, чего он на самом деле хочет. Он прежде всего хочет врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную Армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию. Это понимал Сталин, понимал я, да и все остальные…

— Но он этого не сказал?

— Конечно, нет. А когда Дядя Джо говорил о преимуществах вторжения на западе с военной точки зрения и о нецелесообразности распыления наших сил, он тоже все время имел в виду и политические последствия. Я в этом уверен, хотя он об этом не сказал ни слова.

Отец снова лег и замолчал.

— Я не думаю… — начал я нерешительно.

— Что?

— Я хочу сказать, что Черчилль… словом, он не…

— Ты думаешь, что он, быть может, прав? И, быть может, нам действительно было бы целесообразно нанести удар и на Балканах?

— Ну…

— Эллиот, наши начальники штабов убеждены в одном: чтобы истребить как можно больше немцев, потеряв при этом возможно меньше американских солдат, надо подготовить одно крупное вторжение и ударить по немцам всеми имеющимися в нашем распоряжении силами. Мне это кажется разумным. Того же мнения и Дядя Джо и все наши генералы. И они придерживались этого мнения всегда, с самого начала войны. Пожалуй, даже раньше, с тех самых пор, как наш отдел оперативного планирования впервые начал размышлять о том, что нужно будет делать, если начнется война. Представителям Красной Армии это тоже кажется разумным. Так обстоит дело. Таков кратчайший путь к победе. Вот и все. На беду, премьер-министр слишком много думает о том, что будет после войны и в каком положении очутится тогда Англия. Он смертельно боится чрезмерного усиления русских. Может быть, русские и укрепят свои позиции в Европе, но будет ли это плохо, зависит от многих обстоятельств. Я уверен в одном: если путь к скорейшей победе ценой минимальных потерь со стороны американцев лежит на западе, и только на западе, и нам нет нужды понапрасну жертвовать своими десантными судами, людьми и техникой для операций в районе Балкан — а наши начальники штабов убеждены в этом, — то больше не о чем и говорить.

Отец хмуро усмехнулся.

— Я не вижу оснований рисковать жизнью американских солдат ради защиты реальных или воображаемых интересов Англии на Европейском континенте. Мы ведем войну, и наша задача выиграть ее как можно скорее и без авантюр. Я думаю, я надеюсь, Черчилль понял, что наше мнение именно таково и что оно не изменится» (Рузвельт Эллиот. Его глазами, http:// militera.lib.ru/memo/usa/roosevelt/02.html)

Кроме того, Рузвельт в доверительном разговоре со Сталиным сказал, что после войны американские войска будут выведены из Европы. Это означало, что Советский Союз мог получить здесь доминирующую позицию.

В итоге у Рузвельта и Сталина сложилось прочное взаимопонимание, которое Сталин однажды описал со свойственным ему юмором: «Черчилль такой тип, что если не следить за ним, вытащит у тебя из кармана копейку… А Рузвельт не такой. Он руку засунет, но возьмет только крупные монеты» (цит. по: Данн Д. Между Рузвельтом и Сталиным / Пер. с англ. М., 2004. С. 207).

У американцев зато имелось оружие посильнее пехоты и танков. Обратим внимание на один вывод Громыко: «Промышленное производство США в период с 1939 по 1944 год выросло на 120 процентов. Чистая прибыль за годы войны достигла 57 млрд. долл.». (Громыко А. А. Внешняя экспансия капитала: история и современность. М., 1982. С. 184.)

Против американской промышленной мощи британский премьер был бессилен. Сталина президент рассматривал как более удобного партнера. Например, одной из Ялтинских договоренностей было решение рассматривать режим Чан Кайши как буфер между северо-востоком Азии, где были сильные позиции СССР, и зоной влияния США в Тихоокеанском бассейне. Сталин обещал Рузвельту не поддерживать китайских коммунистов в их борьбе против гоминьдановцев. Внешне это выглядело как уступка американцам, но на самом деле он не намеревался прекращать помощь Мао Цзэдуну. При более глубоком анализе становилось ясно, что Сталин фактически повторял свой китайский опыт 1927 года, когда рекомендовал слабой тогда КПК пойти на союз с Чан Кайши и под «крышей» этого союза стать общенациональной силой. 14 августа 1945 года, сразу после объявления войны Японии, был заключен договор о дружбе и союзе СССР и гоминьда-новского Китая. Из него следовало, что Москва не вмешивается во внутренние дела соседа. При этом СССР получил право на военно-морскую базу в Порт-Артуре, на порт в Даляне, на совместное управление Китайской Чанчуньской железной дорогой (КВЖД и ЮМЖД) и на ведение бизнеса в Китае. Однако Маньчжурия, где находились советские войска, служила базой для Китайской народно-освободительной армии.

Еще более выразительный пример — решение Рузвельта не захватывать Берлин, нарушая тем самым Ялтинские соглашения. Англичане же не оставляли надежд сделать это, опередив русских в Германии. Английский фельдмаршал Монтгомери настаивал на наступлении на Германию в северном направлении всеми силами, собрав их в кулак, и, соответственно, «сбавить обороты» в других секторах. Американский генерал О. Брэдли предлагал передать все ресурсы 12-й группе армий и вести наступление на Франкфурт в восточном направлении, имея конечной целью столицу Германии.

Английский военный историк так говорит о плане Монтгомери: «Этот вариант был самым здравым не только стратегически, но и политически, потому что если бы западные союзники заняли Берлин раньше русских, то по окончании военных действий их политические позиции были бы значительно сильнее» (Фуллер Дж. Вторая мировая война. 1939–1945. Стратегический и тактический обзор. Пер. с англ. М., 2006. С. 453).

Тем не менее, как значится в мемуарах бывшего германского канцлера Ф. фон Папена, Рузвельт отверг предложение немцев заключить перемирие и «установил правило, в соответствии с которым все подобные предложения о проведении переговоров относились к компетенции Верховного главнокомандующего экспедиционными силами генерала Эйзенхауэра». (Папен Ф. «Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933–1947». С. 511. http:// rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3597765)

Эйзенхауэр правильно понял президента и вопреки предложениям Монтгомери и Брэдли решил наступать широким фронтом, выстроив армии «в линию вдоль Рейна» и создав сплошной фронт от Швейцарии до Северного моря.

Впрочем, с приближением победы изменялось и соотношение политических сил в США. За годы войны экономика сильно выросла во всех секторах, «Великий кризис», давший Рузвельту социальную базу для реформ, давно ушел в прошлое. На первое место выдвинулся консерватизм, за которым стоял успешный крупный бизнес, прежде всего в военно-промышленном комплексе. В ноябре 1944 года на очередных президентских выборах вновь победил Рузвельт, но пост вице-президента он был вынужден отдать представителю консервативных кругов Гарри Трумэну. Тогда же возглавляемая Рузвельтом демократическая партия потеряла часть мест в Конгрессе, среди проигравших конгрессменов большинство было либералами, симпатизировавшими СССР.

12 апреля, менее чем за месяц до капитуляции Германии, президент Рузвельт скоропостижно скончался, а на следующий день новый президент приказал никаких директив Рузвельта не выполнять.

Показательно, как оценивались будущие отношения СССР с Западом накануне смерти американского президента. Вот что писал английский корреспондент в Москве в статье, вышедшей в день смерти Рузвельта: «Беседы, состоявшиеся у меня с представителями руководства и многими другими советскими людьми, говорят о том, что впереди нас ждет непростой путь, однако они выявили и заинтересованность русских в достижении совместно с нами двух основных целей.

Во-первых, необходимость сохранения альянса трех держав для обеспечения потребностей в сфере безопасности и исключения новой германской агрессии представляется Советам столь же бесспорной, как и нам. Во-вторых, в решении общих проблем послевоенного восстановления и обеспечения мира в Европе обе наши страны могут сыграть важнейшую роль». («Таймс» (Лондон). 12 апреля 1945 года.)

Узнав о кончине Рузвельта, Сталин был потрясен, словно с ним случился удар. Когда посол А. Гарриман приехал в Кремль, Сталин взял его за руку и долго держал, не проронив ни слова. Слова были не нужны: его главный союзник покинул поле брани.