Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса Страница 16

Другая закономерность с правителями-юристами: чередова­ние противоположных качеств их характеров. На смену юристу-либералу приходил юрист без нравственных тормозов— жес­токосердный, циничный. После безвредного краснобая юриста Керенского шел юрист Ульянов (Ленин) — государственный тер­рорист. После юриста-демократа Горбачева шел юрист Путин. Но о нем у меня еще будет подробный рассказ.

Выступать против тогдашних экономических реформ в прин­ципе — занятие ретроградов. Весь хозяйственный механизм ну­ждался в оздоровлении. Но Советский Союз не был нищим на па­перти, о чем врут сегодня телеприслужники олигархов. Держава прочно стояла на ногах. В 85-м у СССР практически не было внеш­него долга (а в 91-м он уже составил колоссальные суммы). Да, цена нефти в мире упала до десяти долларов за баррель (значит везде наблюдалась рецессия). Но страну еще не успели посадить, как наркомана, на две трубы — нефтяную и газовую. Всем тогда хотелось большего, хотя за экономические показатели стыдиться не приходилось: за 1981—1985 годы валовой национальный про­дукт СССР возрос на 20 процентов (США — только на 14, а Италии, Англии и Франции— меньше чем на 10 процентов). Даже в 87-м — по инерции — страна сохраняла стабильное положительное сальдо во внешней торговле: превышение экспорта над импор­том исчислялось многими миллиардами долларов. Шел выпуск продукции в многопрофильных отраслях — даже капстраны по­купали у нас силовые турбины, шагающие экскаваторы, механи­зированные комплексы для угольных шахт, станки, самолеты, кон­денсаторы, речные суда на подводных крыльях и многое-многое другое. И все это стало на глазах испаряться.

Помнится, все мы тогда ворчали: «Мало заботится о нас госу­дарство». Мы, журналисты, особенно и подзуживали читателей в своих публикациях.

Пять копеек стоил проезд в метро и автобусах, а хотелось ез­дить бесплатно. Получали бесплатные путевки в санатории, на ку­рорты и досадовали, что там не «все включено». За киловатт-час электроэнергии платили четыре копейки, на том же уровне с нас брали за квартиры и газ, а мы возмущались: почему не снижают цены! В бесплатной медицине мы требовали введения института семейных врачей, а в бесплатном высшем образовании — посто­янного повышения стипендий.

Просто мы привыкли с каждым годом жить лучше, и нас не интересовали проблемы властей.

Ворчать-то ворчали, но, поразмыслив, реально оценивали свой быт. Тогда не в моде были громкие социологические опросы. А вот служебные, закрытые замеры общественного мнения прак­тиковались. Так, в конце 1982 года— по горбачевскому летоис­числению, в разгар застоя — подразделения Института филосо­фии Академии наук СССР провели анонимное анкетирование в со­юзных республиках. Анонимное — значит наиболее объективное. Были опрошены десятки тысяч человек. Как оценивали свое поло­жение простые граждане по сравнению с тем, что было пять лет назад? Беру одну из самых «недовольных» республик — Украину. Вот что показало анкетирование (в процентах к ответившим):

 Можно делать скидку на «совковость» запросов тех лет, на то, как народ понимал «хорошие условия жизни». А можно и не делать. Наши люди всегда любили сытно поесть, красиво одеться, приятно отдохнуть. И хотели они от власти, чтобы она убирала с пути то, что давит идеологическим прессом, то, что мешает хоро­шо жить и работать.

Мешал предприятиям диктат Госплана и министерств? Безус­ловно. Вот и нужно было находить и устанавливать законами ба­ланс между интересами коллективов и государства, между инте­ресами личности и общества. А не опрокидывать с размаху все права на одну чашу весов, выдавая анархию за мать порядка.

То же самое с кооперативами. У частной инициативы был целинный простор — лесопереработка, пошив одежды и обуви, развитие прудовых хозяйств и сферы обслуживания... Продук­тов питания на душу населения производилось тогда значитель­но больше, чем сейчас. Из развитых стран по этому показателю мы уступали только Соединенным Штатам Америки. Даже благополуч­ная Англия на душу населения производила в год меньше России: пшеницы — на 61 килограмм, картофеля — на 118, мяса — на 2,5, молока — на 120, масла — на 3,9 килограмма, яиц — на 118 штук. Это доступные цены для всех не давали товару залеживаться на полках. Но проблема была и здесь— из-за нехватки хранилищ и перерабатывающих мощностей страна в цепочке «поле — прила­вок» ежегодно теряла до 1,5 миллиона тонн мяса, 8,5 миллиона тонн молока. Крупные мясокомбинаты и многие заводы пищевой отрасли были построены еще до Великой Отечественной войны. Нужна была разветвленная сеть современных убойных пунктов, перерабатывающих цехов. Со всем этим могли справиться коопе­ративы. Дали бы людям свободу, беспроцентные ссуды, помогли бы с оборудованием и техникой — заиграл бы наш рынок всеми цветами радуги. Но свободу получили другие кооперативы, оби­рающие страну.

Я уже упомянул о митинге протеста в городе Куйбышеве. На­чали показывать кулаки и рабочие других промышленных цен­тров. А в ЦК КПСС повалили телеграммы от местных партийных чиновников: «все больше членов партии заявляют о своем выхо­де из нее», «начался поток выхода из партии. Подают заявления кадровые рабочие»... Кремлевская власть понимала, что тротиловый эквивалент ее взрывчатой политики нарастает. Капсюли с гремучей ртутью заложены — может бабахнуть в любой момент. А быть сметенной этим взрывом — такое в ее планы, конечно же, не входило.

Мы не знали тогда, что на уме у инициаторов экономических изысков, что они думали делать дальше. Кое-что прояснилось, ко­гда я познакомился в архивах с Особой папкой совершенно сек­ретных документов. Вот строки из записки того времени в Полит­бюро ЦК КПСС: «В связи с осложнением политической обстановки в стране Комитет государственной безопасности СССР полагал бы целесообразным создать еще 5 региональных отделений Группы «А» (Альфа) по 45 человек в каждом с дислокацией в городах Кие­ве, Минске, Алма-Ате, Краснодаре и Свердловске». И решение По­литбюро (протокол № 182): «Согласиться с предложением Комите­та государственной безопасности СССР». Кто такая «Альфа» и для чего она создавалась, думаю, рассказывать не надо. Все, кто под­нимал голову против власти, были для Группы «А» террористами.

Но на «Альфу» надейся, а сам не плошай — так, наверное, при­кидывали в Москве. И в регионы ушла шифротелеграмма: «Общий отдел ЦК КПСС сообщает, что в соответствии с принятым решени­ем ЦК КПСС с введением в стране степени «Полная готовность» прием и передача шифротелеграмм осуществляется по системе шифросвязи Комитета госбезопасности СССР между запасными пунктами управления местных партийных и советских органов и пунктами управления страной» (Особая папка). Так зарываются в землю на случай войны. А поскольку внешние враги у нас к тому времени стали друзьями, оставался один супостат— свой народ. Впрочем, у наших властей перемирия с народом не бывает.

Готовились Погреба и для высшей знати страны. За подпи­сью Николая Рыжкова вышло распоряжение Совмина № 2833 рс о строительстве объекта «Волынское-3»— спецособняка с подзем­ными коммуникациями. В распоряжении говорилось: «Возложить на КГБ СССР функции генерального проектировщика по разработ­ке проектно-сметной документации объекта и функции заказчика; выполнить строительно-монтажные работа по обустройству моно­литных железобетонных конструкций, а также отделочные работы внутри объекта с применением изделий из красного дерева; Госпла­ну СССР и Минфину СССР выделить по заявкам управления делами ЦК КПСС необходимые валютные средства, а Минвнешторгу СССР произвести в 1988—1989 годах закупки специального технологиче­ского оборудования для строительства объекта «Волынское-3».

У них под Москвой и без этого было нарыто ходов, как у кро­тов на запущенном огороде. Воды не хватит, чтобы выкурить оттуда кого-то. Будучи вице-премьером правительства России, я из любо­пытства попутешествовал по этим подземным закоулкам. Там вож­ди недовольной нации могли прятаться от гнева неделями, подбадривая обкомы шифротелеграммами: «Держитесь, ребята. ЦК не вы­даст — народ не съест!». Но нет, им надо еще и еще. Умилительно в распоряжении место про «изделия из красного дерева». Не могли они без комфорта спускаться даже в потусторонний мир.

А что же Ельцин, чем был он озабочен в ту пору? Я вернулся из Нагорного Карабаха, командировка была непростой — потоки беженцев, перестрелки, представитель Москвы в Степанакерте Аркадий Вольский передвигался по автономной области исклю­чительно на бронетранспортере. Мой сосед по кабинету Альберт Сироткин опять сказал о многократных звонках Бориса Николае­вича. Уже состоялась XIX партконференция, где Ельцин просил о политической реабилитации: Уже прошли в столице первые ми­тинги Московского народного фронта.