Александр Серебряков - Русский гамбит. На пути к новому биполярному миру Страница 16

В развитие экономического сотрудничества в 1957 году в Риме был подписан договор о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евроатом) с целью углубления экономической интеграции, создания единого рынка труда и капиталов. В противовес ЕЭС в 1960 году Великобританией и еще рядом стран была образована Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ). Цели у этой экономической организации были менее амбициозные, чем у ЕЭС. Страны-участники ЕАСТ стремились создать лишь зону свободной торговли, с постепенной отменой таможенных платежей.

Великобритания в 1960-х годах два раза подавала заявку на вступление в ЕЭС, но получала отказ из-за позиции Франции и, в первую очередь, ее президента де Голля. Лишь после его смерти, преемник де Голля, президент Ж. Помпиду снял французское вето и в 1973 году Великобритания стала членом ЕЭС. В 1980, 1990-е и 2000-е годы процесс расширения ЕЭС, ставшего к этому времени уже Евросоюзом, продолжился, доведя общее количество членов до 27 стран. На Европейском континенте на конец 2009 года появился формально мощный игрок с почти 500 миллионами жителей и 30 % мирового ВВП.

На протяжении всей своей непродолжительной истории, в целом закономерные процессы объединения промышленных и человеческих ресурсов в разрушенной войной Европе постоянно сталкивались и сталкиваются с противодействием, как на национально-государственном уровне, так и на уровне рядовых граждан. На уровне рядовых обывателей до начала 1990-х годов широкого противодействие европейской интеграции практически не было, если не считать деятельность небольших партий и организаций националистического толка.

Однако в начале 1990-х годов в Европе начались неблагоприятные процессы, во многом явившиеся следствием крушения биполярного мира, который был по отношению к Европе огромным внешним стабилизирующим фактором. Первым серьезным звонком относительно сути, скорости и смысла евроинтеграции стал провал Датского референдума по Маастрихстскому договору, а также те трудности, с которыми пришлось столкнуться во время его ратификации во Франции, Великобритании и Германии. Другим серьезным звонком стал провал референдумов по проекту новой Конституции во Франции и Нидерландах. И, наконец, провал референдума по проекту Лиссабонского Договора о реформе ЕС уже в Ирландии.

Вновь обострилась проблема европейских этнических меньшинств как следствие евроинтеграционных процессов. Дело в том, что при строительстве наднациональных органов серьезно увеличивается риск пересмотра прежней системы отношений между этнически доминирующей нацией и остальными нациями внутри конкретной суверенной страны. В Великобритании это, прежде всего, проблема Шотландии, хотя и в Уэльсе не все спокойно, не говоря уже о Северной Ирландии. Во Франции – проблема Корсики и Бретани. В Испании – Каталония и Страна Басков и так далее.

Активно продвигаемый брюссельской бюрократией лозунг «Европа регионов» побудил ряд европейских националистических партий пересмотреть свои лозунги. Вместо лозунга о полной независимости от конкретной страны перешли к лозунгу о независимости в рамках ЕС. За это выступает сейчас Шотландская национальная партия. Аналогичную позицию занял и Бретонский демократический союз (Франция).

Таким образом, националисты европейских этнических меньшинств считают, что именно через размывание национально-государственных суверенитетов возможно будет добиться политической независимости, оставаясь при этом в рамках Евросоюза. Чтобы хоть как-то притормозить этот процесс, руководство Евросоюза даже было вынуждено заявить, что в случае гипотетического выхода какого-нибудь региона из состава государства-члена ЕС, этот регион не получит членства в ЕС автоматически и будет проходить процедуру вступления в Евросоюз в стандартном режиме.

Финансовый кризис 2008 года показал важность национального суверенитета. Страны, не контролирующие свою валюту, крайне уязвимы для действий других стран. Пример Греции у всех на виду. Отказ от своей денежной единицы означает потерю суверенитета. Те страны Восточной и Центральной Европы, которые всегда являлись зависимыми от других держав, с легкостью согласятся пойти «под крыло» более сильного соседа. Но для великих европейских держав – это шаг, имеющий стратегические последствия. Неслучайно штаб-квартира Центрального европейского банка находится в Германии. Это показатель того, что хотя формально столица Евросоюза – Брюссель, но реальная столица этого объединения находится в Германии. И именно в этом контексте нужно рассматривать отказ другой европейской державы Великобритании от вхождения в зону евро. Англичане прекрасно понимают, что означает единая валюта в данных условиях. Это противоречит их национальным интересам в силу целого ряда причин.

Что касается другой великой европейской державы – Франции, то, по-видимому, она сделала однозначный выбор на интеграцию с Германией и для нее остается нерешенным пока лишь один вопрос: как добиться в рамках двусторонних франко-германских договоренностей не только формального, но и реального статуса «равнозначного партнера».

Процессы строительства наднациональных органов Евросоюза – абсолютный приоритет брюссельской бюрократии, которая уже превратилась в «вещь в себе и для себя» и абсолютно оторвалась от своих национальных корней. По опросам Евробарометра, организации, изучающей общественное мнение, по данным на 2009 год, лишь 5 % европейцев готовы были идентифицировать себя как «европейцы», а не представителей национальных государств.

Налицо и все углубляющийся отрыв международного брюссельского чиновничества, все больше превращающегося в закрытую касту, – аналогичную той, которая получила в Советском Союзе наименование «номенклатура» – отличную не только от рядовых граждан своих стран, но и от национально ориентированных слоев общества, предпочитающих сохранять свою национальную идентичность. Именно по этой причине брюссельская «номенклатура» все делает для того, чтобы играть на опережение, втягивая «несозревшие» народы в искусственную интеграцию через решения парламентов, а не через референдумы. Характерный пример – провал референдумов по принятию Европейской конституции во Франции и Нидерландах, что было шоком для брюссельской бюрократии. Чтобы решить эту проблему, поступили по-иезуитски: вынесли вопрос о Конституции не на всенародный референдум, а через одобрение парламентами.

За десятилетия существования представительный орган Евросоюза Европарламент так и не стал величиной, сопоставимой с национальными парламентами стран-членов. Характерный пример – активность избирателей на выборах в Европарламент. В 1979 году на первые выборы в европейский парламент пришли 63 % избирателей. Тогда Евросоюз состоял из 9 стран. В 2004 году, когда Евросоюз насчитывал 24 страны, на выборы пришли 46 % избирателей. Выборы 2009 года показали еще худший результат – 44 %.

Причем на выборы в национальные парламенты средняя явка достигает 85 %. Низкая явка на выборы в Европарламент в законопослушной Европе показывает серьезное недоверие к этому наднациональному органу и к деятельности еврочиновников. Череда скандалов во внутренних управленческих структурах Евросоюза, получившая широкую огласку в средствах массовой информации, угрожает окончательно похоронить доверие европейцев к брюссельским структурам. Финансовый кризис 2008 года еще больше способствовал росту напряжения внутри организации. Никто из основных экономических «тяжеловесов» Евросоюза не хочет оплачивать из своего кармана недостатки управления в экономически слабых странах ЕС. Помимо национальных парламентов в самом Европарламенте растет доля «евроскептиков». Даже образовалась фракция «евроскептиков» в европейском парламенте, возглавляемая британскими консерваторами. В эту же фракцию вошли партии из Чехии, Венгрии, Польши и отдельные депутаты из Бельгии, Нидерландов и прибалтийских стран. Но есть в Европарламенте и более радикальное крыло – фракция «Европа мира и демократии». В нее входят 32 депутата из 9 стран. Основными участниками этой фракции являются британцы из Партии независимости Великобритании, которые выступают за выход страны из Евросоюза.

В этой же фракции состоят и члены «Северной Лиги» из Италии. Их требования, правда, менее радикальные – они выступают за предоставление больших прав европейским регионам.

И еще один штрих к картине европейской интеграции. До начала 90-х годов XX века основным рабочим языком Евросоюза был французский язык. Как-то незаметно, особенно с расширением Евросоюза, за счет стран бывшего советского блока рабочие встречи перешли на английский язык. Хотя еврочиновники и утверждают, что в будущем в Евросоюзе будет минимум 4–5 рабочих языков, но, как показывает практика на примере скандинавских стран, молодежь в Швеции и Финляндии предпочитает учить английский, а не немецкий или французский.