Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну Страница 17

Только за Босфор и Карпатскую Русь безусловно и стоит лить русскую кровь»[110] – Обручев не подозревал, что Карпатская Русь окажется таким же данайским даром для русских, как Босния и Герцеговина для австрийцев: в 1991 году голоса западных украинцев на референдуме о судьбе Украины и разрушили Советский Союз!

Для Обручева это была отнюдь не теоретическая программа: он требовал ее немедленного осуществления: «Броненосцы на Черном море строются, но и первые три не будут еще готовы ранее 1887 г. Вспомогательных же морских средств для десанта (канонерских лодок, минных катеров, кранов и проч.) сильно не достает. /.../

На западе пока еще тихо, но на Балканском полуострове уже начался пожар. Если будем ждать до 1887 г. броненосцев, можем быть пообыграны; волей-неволей нам следует быть безотлагательно готовыми, хоть на ладьях, идти к Босфору и брать его, как достояние России. Все, что для сего нужно, уже намечено; /.../ к весне или к июню[111] явится флотилия, чтобы оградить десант, явится и артиллерия, чтобы укрепить Босфор.

Но почти вслед за Босфором, если не одновременно, может понадобиться повернуться и на Запад»[112].

В России Обручев был не один такой: 16/28 мая 1885 года «Новое время» призывало немедленно выслать флот для захвата Босфора; нейтралитет Австро-Венгрии предлагалось купить «куском турецких владений»[113].

Ситуация в России все больше напоминала сумасшедший дом, типа того, в котором свою роль инсценировал бравый солдат Швейк, когда его везли в инвалидной коляске, а он, размахивая костылями, кричал: «На Белград!» Вообще человечество с той поры проделало немалый путь; хотя и теперь мир периодически сотрясается похожими воплями («На Белград!», «На Багдад!»), но ныне, по крайней мере в наиболее цивилизованных странах, все же значительно сильнее беснуются сторонники мира, чем войны! В рассматриваемое же нами время государственным деятелям стоило немалых усилий удерживать самих себя в рамках трезвости, коль скоро уж даже начальники генеральных штабов оказывались такими персонажами, каких пародировал Швейк!

Летом 1885 года бросок на Босфор все же не состоялся, и на то были причины, не принятые во внимание в меморандуме Обручева: в марте русские заняли Кушку, и немедленно последовал ультиматум англичан. С весны по осень 1885 противостояние России и Англии в Средней Азии и Афганистане достигло крайнего напряжения – в особенности в марте-апреле 1885, т.е. после меморандума Обручева и до упомянутой публикации в «Новом времени». Вопрос о войне с Англией ставился весьма всерьез – и совсем не в контексте планировавшихся притязаний на Босфор.

Совещания в высших российских правительственных кругах выявили существенные разногласия: военный министр генерал П.С.Ванновский был за немедленную войну с Англией, министр финансов Н.Х.Бунге и морской министр адмирал И.А.Шестаков – решительно против; мнения дипломатов во главе с Н.К.Гирсом разделились[114]. Бунге «высказал мнение, что даже самая успешная война не может не быть гибельной для нас, потому что даже уничтожение английского в Индии владычества повело бы к созданию враждебного нам мусульманского государства и во всяком случае споспешествовало бы интересам Германии, начинающей соперничать с Англиею на морях и в колониях. /.../ Бунге представил пространный и весьма интересный очерк гибельности финансовых последствий для России последних выдержанных ею войн»[115].

Значительную роль сыграла мирная позиция, занятая в данный момент великими князьями – младшими братьями Александра III, в особенности Сергеем Александровичем: «вел[икий] кн[язь] Сергей Александрович, находящийся ныне в Дармштадте, переслал письмо, написанное ему английскою королевою, которая гостит также в Дармштадте. В письме этом королева ручается, что ее правительство желает мира и что одни журналисты кричат о войне»[116]. В результате «решено принять предложение Англии о предоставлении кому-либо из царствующих лиц высказать свое мнение о том, кто прав, кто виноват в столкновении на Кушке.

Предположено обратиться с ходатайством о том к датскому королю»[117]. Запомним этот многозначительный эпизод!

В такой ситуации даже Обручеву должно было стать ясно, что в случае неожиданного для всего мира десанта на Босфор придется затем немедленно оборачиваться не только на Запад, но и на Юг, Север и куда угодно еще!

А был бы удачным этот десант, ежели все же состоялся, – это тоже был не простой вопрос: в XIX и XX веках до штурма Босфора с моря дело ни разу не доходило, так что прецедентов не было. Вот Дарданеллы англичане попытались захватить в 1915 году, причем силами, гораздо большими, чем располагала Россия в 1885 (правда, и Турция усилилась к 1915 году), и потерпели жесточайшее фиаско!

Пожар на Балканах, между тем, действительно разгорался.

Александр Баттенбергский, который изначально был ставленником петербургского двора, оказался достаточно самостоятельным политиком, способным и заигрывать с австрийцами, и бороться за выгоды для себя самого и своих болгарских подданных.

8/20 сентября 1885 года в результате восстания в Восточной Румелии было провозглашено ее присоединение к Болгарии. Для непосвященных было совершенно непонятно, кто стоял за спиной инициаторов этой акции, но быстро выяснилось, что не Россия: через три дня были отозваны российские советники из Болгарии. Одновременно, однако, Россия настойчиво посоветовала Турции не вводить войска в Восточную Румелию.

Фантастические события на Балканах продолжались.

1 ноября 1885 Сербия объявила войну Болгарии, предъявив к ней территориальные претензии.

5-7 ноября Сербия потерпела поражение у Сливницы.

15 ноября – снова победа болгар, уже занявших сербский город Пирот.

Вслед за тем по настоянию России и Австро-Венгрии болгарское наступление было прекращено и военные действия приостановлены[118]; практически сразу же разорваны дипломатические отношения России с Болгарией[119].

Конфликт вокруг Восточной Румелии разрешился в январе 1886 года назначением Александра Баттенбергского по совместительству губернатором (турецким!) Восточной Румелии – так ее присоединение к Болгарии было одновременно и признано, и не признано!

Затем на полгода наступила странная пауза, во время которой произошло два интереснейших события. Одно состояло в том, что под видом скупщика скота на Босфоре тайно побывал генерал-майор А.Н.Куропаткин (будущий военный министр, прославившийся поражениями в Русско-Японской войне) и произвел тщательную разведку Босфорских укреплений[120].

Другим событием стала ликвидация режима Батума как вольного порта, установленного Берлинским трактатом; тем самым Россия публично вытерла ноги об эту бумагу. Сам по себе этот акт был сочтен достаточно маловажным с международной точки зрения, и европейские державы предпочли его не заметить, хотя в свое время дискуссия о Батуме отняла немало внимания у Берлинского конгресса.

В августе 1886 возобновились бурные события в Болгарии.

9 августа Александр Баттенбергский был свергнут офицерским заговором и вывезен в Россию. Царское правительство продемонстрировало корректность, предоставив князю полную свободу действий[121], которой он воспользовался, однако, самым неожиданным образом.

Около 20 августа в Болгарии произошел контрпереворот, и Баттенберг вернулся. Немедленно последовала резкая телеграмма Александра III против него.

27 августа последовало вторичное свержение Баттенберга. Баттенберг отрекся и выехал в Австро-Венгрию, но назначил вместо себя регентский совет, состоявший из противников России С.Стамбулова и С.Муткурова и сторонника России П.Каравелова, который по этой причине должен был вскоре покинуть регентство.

Затем Болгарское Народное Собрание, вопреки стремлениям регентов, обратилось к Александру III с просьбой о принятии Болгарии под покровительство. В результате в Болгарию направилась миссия генерала Н.В.Каульбарса (участника Балканской кампании и брата русского генерала А.В.Каульбарса, занимавшего по приглашению Болгарского правительства пост военного министра Болгарии в 1882-1883 годах), немедленно вступившего в противоборство с регентским советом. Последний отклонил кандидатуру, предложенную Каульбарсом на княжеский престол (князя Мингрельского), а Каульбарс затем потребовал отсрочки выборов, с чем регентский совет не согласился.