Алексей Миллер - Лекции Алексея Миллера на Полит.ру Страница 17

Может быть, начнем с самого актуального вопроса восточноевропейской повестки – с газовой войны между Россией и Украиной?

Следует отбросить в сторону вопросы о юридической обоснованности позиций сторон конфликта (обе достаточно сомнительны) и об основании так называемой «рыночной цены» (и $230 долларов за кубометр «Газпрома», и $80-90 украинской стороны выглядят так или иначе необоснованно). Дело в том, что все это в определенном смысле – неважно.

Даже цена $160 за кубометр газа, с которой начались переговоры, – это неподъемная цена для Украины, после которой Ющенко терять уже нечего. Представители «Газпрома» утверждают, что Ющенко с самого начала и не собирался подписывать никаких контрактов. Это, вероятно, так. Дело не в «справедливости» цены, он не может поставить свою подпись под соглашением, которое означает, что экономика Украины рухнет.

Так что, похоже, речь идет не борьбе позиций России и Украины - борьба касается и третьего актора. Когда Путин предлагал Ющенко кредит для оплаты газа, а Ющенко отказался, в этом не было ничего особенно удивительного. Кредит – это все равно зависимость от России. К тому же деньги придется возвращать, а их нет. С самого начала со стороны Ющенко речь шла о том, как бы втянуть США и ЕС в решение проблем Украины. Ющенко предпочел бы брать «политические» кредиты от Евросоюза или США под половинный процент и с надеждой их не возвращать.

Это, возможно, устроило бы и Россию. В конечном счете, речь идет о том, кто впредь будет субсидировать Украину. Все время после 1991 г. Россия субсидировала Украину на довольно значительные суммы. Но с тех пор, как у власти Ющенко, у нее нет никакого резона продолжать это делать. А за пятнадцать лет Украина ничего не сделала для того, чтобы перестроить свою экономику в расчете на более высокие цены на газ. Даже в сравнении с Польшей, чья экономика находится в довольно сложном положении, - Польша покупает газ по европейским ценам. Проблема в том, что Штаты и Европа, третий актор, ничего не могут с этим поделать. Ни США, ни Европа не могут согласиться на миллиардные дотации Украине.

Поэтому я бы поспорил с общим мнением комментаторов, что Россия осуществляет давление на Украину с целью попытаться вернуть ее в орбиту своего влияния. Все наоборот, Россия пытается осознать свою новую роль на постсоветском пространстве – без Украины. Конечно, Россия была бы не против, если бы власть на Украине поменялась в более удобную сторону, но в реальности это может произойти только при очень крупной победе партии Януковича. Но и в этом случае даже самое пророссийское правительство Украины не сможет радикально вернуть ситуацию – снижать однажды поднятые цены тоже сложно. Единственный шанс для Украины - решение по контролю за украинской частью газопровода.

Если подводить годичные итоги для Восточной Европы, то все равно придется начать с Украины, не так ли? Кажется, 2005 год прошел под знаком последствий «оранжевой революции» на Украине со всеми вытекающими для российской политики последствиями, и, кроме того, отчасти в связи с Украиной год был отмечен обострением отношений между Россией и Польшей, Прибалтикой. Правильно мы понимаем?

Правильно, но я бы сказал, что узковато. То, что происходит в Восточной Европе, - это часть более обширной мозаики, причем потрясает интенсивность происходящих процессов. Очень много перемен, значение которые еще предстоит осознать.

Поэтому я бы начал не с Восточной Европы, а с ЕС. ЕС расширился как раз в 2004 году, включив в себя очень большую группу стран Восточной Европы. Но это не все. Провалилась Конституция. И, в общем, год проходил под знаком кризиса ЕС и неопределенности его будущего.

А в последнее время начинают вырисовываться некоторые признаки, во-первых, того, что ситуация нормализуется, потому что все-таки Блэру удалось протащить бюджет. А, во-вторых, сильно меняется расклад сил: уходят или ослабляются традиционные союзники Москвы (то есть Шредер и Ширак). Позиции Германии и Франции слабеют, непринятие Конституции по ним ударило в первую очередь. И получается, что не только роль Британии, но и роль того, что Рамсфельд называл «новой Европой», возрастает, а через это возрастает и роль Штатов в Европе.

И поэтому не исключено, что Европейский Союз, по крайней мере, по тому, что сейчас видно, либо совсем потерял, либо сильно ухудшил свои шансы эмансипироваться от Соединенных Штатов. И это усложняет положение Москвы, потому что эмансипация от Соединенных Штатов предполагала некоторое приглушение голосов наших заклятых друзей в ЕС и одновременно ориентацию на более тесное сотрудничество с Москвой. Кое-какие элементы этого мы видим, это на поверхности (Северо-Европейский газопровод), но похоже, что тенденция противоположна. Так что для России европейский контекст становится менее приятным.

Что касается самой Восточной Европы, то эпохальные события начались не в Киеве, а в Кишиневе - с провала меморандума Козака. Эта история показала следующую вещь. Стало окончательно ясно, что Россия уже не может сама играть на этом пространстве. И в принципе это тот самый случай, когда - неважно, с какими намерениями - Россия сама себя высекла. У России были хорошие позиции в Молдавии по отношению к Приднестровскому конфликту, такие хорошие, что ей показалось, что она может сама «разрулить». И она начала строить политику без европейских партнеров.

Понятно, что, помимо всего прочего, еще пыталась оставить войска в Приднестровье, может быть, под другой этикеткой, но получить какие-то особенные преимущества. И очень быстро и очень ясно ей дали понять, что подобные правила игры уже не работают. Это было первое и очень серьезное поражение Москвы.

То, что позиции Москвы были сильны, давало возможность сыграть роль честного брокера, привлечь ОБСЕ, попытаться работать в партнерском режиме. Может быть, тогда от каких-то вещей, которые пытались протащить через меморандум Козака, пришлось бы отказаться, но зато была бы выстроена какая-то система отношений, в которой Россия, казалось бы, с сильных позиций приглашает других и демонстрирует, что она готова к сотрудничеству. Вместо этого Россия показала, что как только ее позиция становится (или кажется ей) слишком сильной, она склонна других игроков игнорировать. Это было крайне контрпродуктивно.

Можно ли реконструировать тот выбор, который был у Воронина в то время?Что именно - консультации с кем, какие причины, какие доводы - заставило его прервать линию сближения с Москвой?

В данном случае, это не вопрос линии сближения с Москвой, это вопрос условий, на которых решался бы приднестровский конфликт. И Россия собиралась оставить там войска на ближайшие лет двадцать. Причем собиралась предложить такую структуру государства, в которой реально Кишинев терял вообще контроль над ситуацией. Потому что там получалось, что Приднестровье и Гагаузия могут блокировать все что угодно в том парламенте, который должен был быть создан. И это все-таки было слишком много.

Если считать, что Воронин всерьез принимает во внимание такие вещи, как интересы Молдовы, а не только свои собственные, то тогда он и не должен был на это соглашаться. Из этого не следует, что он все правильно сделал, потому что понятно, что изначально доводить ситуацию до того, что отказ от подписания меморандума происходил бы в последний момент, - это, безусловно, его ошибка. Но, судя по всему, просто ему объяснили в Брюсселе, что он попадает в положение Лукашенко с совершенно другими ресурсами и, как следствие, становится просто первым в очереди на «оранжевую революцию».

А во-вторых, ему объяснили, что его не бросят. Что как раз в отношении Молдовы может оказаться правдой. Страна небольшая и очень бедная, соответственно, те экономические способы давления на нее, которые может применять Москва, в том числе повышение цен на газ, заметно проще компенсировать. Это где-то десятки миллионов долларов, это небольшие деньги. Это не Украина, потери которой от повышения цен на российский газ никто не сможет компенсировать, это уже миллиарды долларов.

Но похоже, что история 2003 года Москву ничему не научила. То, как Москва вела себя по отношению к украинским выборам 2004 года, показывает просто катастрофическую некомпетентность по качеству вмешательства. В принципе, Кремль уже сам перечислил свои ошибки. Это, во-первых, то, что в таких случаях должны действовать негосударственные организации. Как американцы поддерживали Ющенко? Через негосударственные организации. И только теперь, в российском бюджете 2006 г., понимание того, как это делается умело, нашло какое-то отражение.

Во-вторых, степень ангажированности Путина лично была совершенно чудовищная. И это, я считаю, очень сильно ударило по его репутации в определенных группах в самой России и, безусловно, еще больше – на Западе. Потому что здесь промывка мозгов через телевидение заставила людей полагать, что мы все делали хорошо: мол, старались изо всех сил, но, к сожалению, не смогли. Понятно, что именно некомпетентность и, я бы сказал, интеллектуальная импотенция могли привести к ситуации, когда огромные ресурсы огромной страны, которая всегда была одним из главных игроков на Украине, оказались поставлены на службу каким-то индивидуальным интересам на Украине.