Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами Страница 18

Советское руководство было расположено к Касему, даже когда он начал войну с курдами. Однако не думаю, что в Москве были довольны тем, что спасение Касема в 1959 году сопровождалось кровавой расправой иракских коммунистов с мятежом баасистов в Мосуле, поднятым Шаввафом. Мятеж этот был поддержан Насером, который резко ужесточил антикоммунистическую линию, — были проведены аресты коммунистов и в египетской, и в сирийской частях ОАР. Это начало сказываться на его отношении и к СССР. Насер демонстративно показывал свои возможности преодолеть тот разрыв, который образовался у Египта с Соединенными Штатами незадолго до создания ОАР. Навряд ли в Москве могли испытывать удовлетворение, когда он отказался выполнить просьбу об ознакомлении советских представителей со всеми документами, которые после переворота в Ираке были переданы из штаб-квартиры Багдадского пакта в Каир. Египетское руководство ответило о готовности передать СССР лишь отдельные из них выдержки. Не исключаю, что египетское руководство довело до американцев свой отказ передать Москве документы Багдадского пакта. Во всяком случае, X. Хейкал пишет, что отказ был вызван тем, чтобы США не подумали о превращении Египта в «советскую марионетку», и тогда, добавляет Хейкал, «.будущие отношения Египта с Вашингтоном покрылись бы плесенью».

Можно представить реакцию в Москве и тогда, когда по решению Насера, а это стало известно, была опубликована на арабском языке и распространялась изданная в США брошюра «о кровавых делах» Советского Союза в Венгрии в 1956 году.

Советско-египетские связи напряглись. Завязалась резкая, нелицеприятная публичная полемика, в том числе на высшем уровне. На таком фоне после победы революции в Ираке в советском руководстве стало распространяться мнение, что следует пальму первенства отдать генералу Касему. Даже такой умный человек и опытный дипломат, как А.И. Микоян, находясь в Багдаде, сказал Касему 14 апреля 1960 года: «Мы всегда поддерживали и поддерживаем независимую Иракскую Республику и высоко ценим политику позитивного нейтралитета, которую она проводит (это была правильная констатация, но дальше Микоян решил развить свою мысль. — Е. П.). Мы надеемся, что эта политика будет своего рода образцом для других стран. Это поднимает еще выше ваш авторитет среди других арабских стран. Насер хотел объединить арабские страны, он завлек Сирию, но поступил с ней очень плохо, так что больше нет охотников присоединяться к нему. Совершенно запутавшись, он решил объявить войну коммунизму, начал проводить антикоммунистическую кампанию, но это еще больше подорвет его авторитет. Насер хотел сделать с Иракской Республикой то же самое, что и с Сирией. Если вы, — сказал Микоян, обращаясь к Касему, — хорошо и правильно, на демократической основе поведете дело, это будет иметь большое значение для всего Ближнего Востока. Народы будут сравнивать вас с Насером, и это сравнение будет не в пользу Насера».

В конце концов с двух сторон — СССР и Египта — победила линия на восстановление и развитие отношений. Насер к этому пришел через освобождение коммунистов из тюрем, проведение целого ряда мер в экономике в интересах народных масс и убедившись, что Запад, в том числе США, не может быть союзником независимого Египта. Москва пришла к этому, все больше рассчитывая на политическую эволюцию Насера как главы Египта и признаваемого в арабском мире лидера. Отказ от догматических представлений об «идеологической чистоте» такого лидера тоже сыграл свою роль в том, что СССР вернулся к политике сближения с Египтом.

Можно считать, что после распада египетско-сирийского государства и вплоть до кончины Насера Советский Союз уже никогда не пытался искать альтернативу насеровскому Египту в виде опоры на другие арабские радикальные режимы. И эта линия оставалась неизменной, несмотря на то что случались и коллизии, и спады в советско-египетских отношениях. Развивая многосторонние связи с Сирией, Ираком, Советский Союз не противопоставлял свою политику на этих направлениях курсу на партнерские связи с Египтом.

Что касается Ирака, то вскоре после прихода к власти Касем установил в нем диктаторский режим. В стране назревал кризис. Антикасемовские настроения быстро росли в армии, которую он считал опорой своей власти. Обострились его противоречия с бывшим соратником, полковником Арефом, который возглавил оппозицию. Ареф был снят со всех занимаемых постов и приговорен к смертной казни. Касем помиловал его, выслав из страны, но Ареф тайно вернулся и возглавил заговор по его смещению. Внутренний кризис способствовал усилению позиций Коммунистической партии Ирака, которая превращалась в реальную силу, опирающуюся на все более расширяющуюся поддержку масс. Именно это, а не диктаторские замашки Касема, теперь уже всерьез встревожило Вашингтон и Лондон.

Весной 1959 года США и Великобритания сделали вывод, что Касем «скатывается в лагерь крайне левых». Между тем именно в это время Касем уже стал другим — начались аресты среди коммунистов, кровавая война с курдами на севере Ирака. Но Касем прежний или Касем меняющийся одинаково не устраивал и Вашингтон, и Лондон.

В середине 80-х годов ветеран ЦРУ Майлс Коплэнд в беседе с журналистами американского агентства Юнайтед Пресс Интернешнл признал, что ЦРУ после прихода к власти генерала Касема поддерживало «очень тесные связи» с враждебной ему иракской партией «Баас». Именно в то время молодой Саддам Хусейн стал участником заговора по свержению и убийству Касема. Саддама поселили в квартире на улице Аль-Рашид в Багдаде по соседству с Министерством обороны Ирака. Автор книги «Нечестивый Вавилон» Адель Дарвиш убежден, что ЦРУ было прекрасно осведомлено о всех аспектах подготовки покушения и что связником ЦРУ с Саддамом был иракский стоматолог, одновременно работавший и на египетскую разведку (мухабарат).

Само покушение потерпело неудачу: погиб водитель генерала, а Касем, который залег на полу автомашины, был лишь ранен в руку. Саддаму, легко раненному в ногу неудачным выстрелом другого заговорщика, удалось при помощи ЦРУ и египетской разведки бежать сначала в свой родной город Тикрит, а затем в Сирию, откуда агенты египетских спецслужб помогли ему переехать в Бейрут. Там его начала опекать местная резидентура ЦРУ, которая оплачивала ему квартиру и прочие повседневные расходы. Спустя некоторое время ЦРУ помогло Саддаму в переезде в Каир. В 1963 году он вернулся в Ирак и возглавил разведку партии «Баас».

В феврале 1963 года переворот, в подготовке которого приняли участие сотрудники ЦРУ, работавшие под крышей американского посольства, привел к захвату и расстрелу Касема. На его место через короткий срок официально пришел Ареф.

Приход к власти баасистов после убийства Касема ознаменовался кровавыми расправами с коммунистами — погибли тысячи членов партии и ей сочувствующие. Они стали жертвами резни, учиненной национальной гвардией, созданной заговорщиками. Их убивали, врываясь в дома или прямо на улицах. Списки и адреса коммунистов были подготовлены ЦРУ.

Отношения СССР с Ираком были практически сведены на нет после свержения и убийства Касема, которое сопровождалось кровавой вакханалией баасистов против коммунистов. Неприкрытая враждебность советского руководства к Абдель Саляму Арефу, приход которого к власти в Ираке ознаменовался антикоммунистической бойней, иллюстрирует рассказ моего друга Олега Ковтуновича, к огромному сожалению так рано ушедшего из жизни. Будучи советником посольства СССР в Египте, он переводил в 1964 году беседу Хрущева с Насером. После участия в торжествах в Асуане по случаю перекрытия Нила оба лидера решили расслабиться — на яхте «Хурия» пошли порыбачить. Настроение было приподнятое. Насер решил представить Хрущеву иракского президента Арефа, который находился на борту.

«Ареф — патриот, — сказал Насер, — он стремится к сближению с Советским Союзом и просит развивать эти отношения с чистого листа, перевернув горестную страницу».

Хрущев, не стеснявшийся, как обычно, в выражениях, ответил: «Да я с ним на одном поле с… не стану». Когда Олег замялся с переводом, Хрущев на него прикрикнул: «Переведи слово в слово». Правда, потом Насеру удалось как-то смягчить обстановку.

Прорыв в отношениях с сирийской «Баас»

Потепление, а в дальнейшем развитие отношений СССР с Сирией впрямую зависели от того, как воспринимали в Москве сирийских баасистов — Партию арабского социалистического возрождения (ПАСВ). Сначала это восприятие складывалось под впечатлением, что сирийские баасисты поддерживают своих иракских сотоварищей по партии, которые проводят откровенную кровавую антикоммунистическую линию. Негативным образом сказывалось, что сирийская ПАСВ рассматривалась до поры до времени в качестве единой, без наличия различных, даже противоположных по своим политическим позициям групп.