Николай Стариков - Национализация рубля — путь к свободе России Страница 18

17 августа 1939 года посол Шуленбург вновь посетил Молотова. Глава советского МИДа сказал, что Москве понятно действительное желание немцев улучшить отношения с СССР. Но дальше последовал перечень старых обид. Но «раз уж теперь германское правительство меняет свою прежнюю политику», то оно должно доказать серьезность своих намерений и заключить экономические договоры. То есть выделить СССР кредит в 200 млн марок на семь лет и на эту сумму поставить ценное оборудование. Сначала этот договор, а вот дальше уже возможен и договор о ненападении.[140]

19 августа 1939 года Гитлер и Риббентроп вновь отправляют Шуленбурга к Молотову. Он передает предложение заключить с СССР договор, состоящий из двух пунктов:

1. Германия и СССР обязываются ни при каких условиях не прибегать к насилию друг против друга.

2. Договор предлагается сроком на двадцать пять лет.

Дополнительно Германия обязалась использовать свое влияние для улучшения отношений Москвы и Токио. Последний пункт был крайне важным. Выходило, что подписание договора с Германией помогало решить и вторую проблему СССР — постоянную агрессию со стороны Японии. Это был серьезный аргумент. Япония, подстрекаемая Великобританией и США, еще в начале 30-х годов вторглась в Китай.[141] И потихоньку, «отгрызая» кусок за куском китайской территории, неуклонно приближалась к границам России. Удар по СССР по английскому сценарию должен был наноситься японцами с востока, а немцами с запада. Это была война на два фронта — для России, а не для Германии. И один фронт уже был открыт. 11 мая 1939 года регулярная японская армия напала на монгольские погранзаставы. В момент, когда германский посол предлагал Сталину заключить договор о ненападении, Токио считался союзником Берлина. А вокруг озера Халхин-Гол в Монголии шли тяжелые бои. На 24 августа 1939 года японцы планировали наступление. Вместо этого 20 августа 1939 года в наступление пошла Красная армия — то есть на следующий день после того, как немцы предложили свое посредничество в замирении с Японией. Чтобы японцы охотнее начали «переговариваться», нужно было им сначала хорошенько наподдавать.

Для правильной оценки действий советского руководства нужно понять, что переговоры с немцами и бои с японцами происходили в одно и то же время. И при этом Берлин обещал не просто свою дружбу — немцы действительно могли склонить японцев к миру. Ведь воевать против России в одиночку — задача для Японии крайне сложная и практически непосильная.[142] Договор о ненападении Берлина и Москвы — отличный повод для Токио остановиться. Тут впору задать вопрос: а можно ли было еще каким-то другим образом повлиять на Японию? Может быть, другие страны, а не Третий рейх, могли оказать на нее давление? Нет. Потому, что для этого было необходимо желание остановить войну СССР и Японии, а этого как раз и не было. Даже наоборот, англичане в то же время пытались организовать восстание в китайской провинции Синьцзянь.[143] Зачем это британцам? А затем, что именно через эту провинцию СССР отправлял помощь Китаю. Наше оружие и советники помогали усилить борьбу с японцами и тем самым ослабить японские войска, противостоящие Красной армии. Перекрывая путь доставки русского оружия и амуниции, англичане срывали борьбу китайцев и усиливали японцев, помогая им усугублять конфликт с Россией…

Надо отдать должное Сталину. Прекрасно понимая серьезность намерений немцев и причины их спешки, он решил (несмотря на проблемы с японцами) воспользоваться ситуацией с максимальной пользой для СССР. Немцы просили принять в Москве министра. Англичане присылали неизвестно кого и без полномочий. Ситуация была очень наглядной…

Во время визита в Москву посол Германии Шуленбург получил от Молотова вполне конкретный ответ. Если экономические соглашения будут подписаны сегодня, 19 августа, то Риббентроп может приезжать через неделю, 26 или 27 августа. На предложение принять Риббентропа пораньше Молотов возразил, что говорить об этом рано, пока не завершена даже первая ступень — экономические переговоры. На часах было около 15.00, 19 августа 1939 года.[144] В Берлине должны были схватиться за голову — время неумолимо истекало. Русские были любезны, но никакой ясности в ситуацию не вносили. И вдруг они прямо сказали, что без кредита в 200 млн марок никакого прогресса в отношениях быть не может. Что оставалось делать Берлину? Хотел ли Гитлер кредитовать Сталина? Конечно нет. Он сам нуждался в средствах, готовясь к войне с Польшей. Но выбора у него не было. Ведь Сталин, ведя переговоры, использовал старый добрый англосаксонский прием: создание проблемы, а потом «продажа» путей ее решения. США сегодня финансируют «международный терроризм», а потом сами с ним и борются.[145]. Кремль тянул время, потом вдруг предложил через предоставление кредита СССР до 1946 года резко ускорить переговоры. И для этого после «кнута» пустил в ход «пряник». Через полчаса после ответа, что приезжать нужно «через недельку», германского посла вновь вызвали к Молотову.

Ему вручили советский проект договора о ненападении, составленный по всем правилам. Именно этот вариант (с незначительными правками) будет потом подписан. Договор как договор — ничего в нем необычного не было. Кроме одного: в проекте договора не было указания, что документ теряет силу в случае агрессии одной из сторон против третьего государства.[146] Просто запомним этот момент и двинемся дальше. Чуть позже эта информация нам очень пригодится.

20 августа (в 2 часа ночи) срочно подписано торгово-кредитное соглашение. СССР получал кредит на 200 млн марок, на которые мог покупать германское оборудование, а долги гасить поставками сырья и продовольствия.[147]

Итак, Германия сделала то, что от нее просил Кремль, — экономическое соглашение подписано. Совершенно изможденный Гитлер рухнул спать в 7 часов утра 20 августа. Но от русских нет никакой конкретики, и пока единственная озвученная ими дата прибытия германской делегации по-прежнему 26–27 августа 1939 года. Это для Берлина слишком поздно. И тогда Адольф Гитлер решил ускорить события. Днем 20 августа 1939 года он садится и пишет личное письмо Сталину. Ранее они никогда не переписывались и не разговаривали. Но соблюдать процедуры Гитлеру уже некогда: удар по Польше запланирован на 26 августа, и время идет неумолимо. «Тем не менее я повторяю свое предложение о том, чтобы Вы приняли моего министра иностранных дел 22 или, в крайнем случае, 23 августа»,[148] — пишет Гитлер в своем письме. 21 августа 1939 года в 15:00 германский посол граф Шуленбург в Москве вручает текст послания Гитлера. Через два часа (!), в 17:00, Вячеслав Михайлович Молотов отдает немецкому послу ответ главы СССР.[149] Сталин отвечает почти мгновенно.

«21 августа 1939 г.

Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру

Благодарю за письмо.

Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами.

Народы наших стран нуждаются в мирных отношениях между собою. Согласие германского правительства на заключение пакта ненападения создает базу для ликвидации политической напряженности " установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа.

И. Сталин»[150]

Нужное СССР экономическое соглашение уже подписано, кредит будет получен. Теперь можно подписать с немцами договор о ненападении, нужный СССР для предотвращения и возможной войны с Германией, и окончания идущей войны с японцами. Ответ Сталина Вячеслав Михайлович Молотов передает германскому послу и… И вот наступил момент, ради которого, уважаемые читатели, мы делали это весьма длинное вступление в жаркий август 1939 года. Теперь начинается самое любопытное и самое малоизученное в истории договора о ненападении. Начинаются настоящие чудеса…

История первая

О нерасторопных немцах и сталинском письме

Представим себе картину. Адольф Гитлер поставил на карту свой престиж — вопреки дипломатическому этикету обратился к главе другого государства, минуя своего министра иностранных дел. Такого во взаимоотношениях СССР и Германии еще не было. Написав письмо, Гитлер сделал свою позицию крайне уязвимой. Он показал, насколько важно ему договориться. Он дал козыри в руки другой стороны. Он подставился еще до начала переговоров. И он ждет ответа. Нет в Третьем рейхе 21 августа 1939 года более важной новости, нет более важной депеши, чем ответ Сталина.